Операция “Антиирод” - Каминская Полина (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Мимо Дюши прошел Жекин ближайший соратник Вася, ведя за собой ходячий талисман команды – слепого еврейского мальчика Юру.
– ...троих сразу замочили, – ласково рассказывал Вася на ходу, – а один на меня с ножом прыгнуть удумал.
– А ты? – тонким голоском спрашивал Юра.
– Я? Я его поближе подпустил да ка-ак...
– Вася! – окликнул Дюша. – Мусор за собой уберите.
– Ладно, ладно, – отмахнулся Вася не глядя.
– Я сказал, труповоз вызовите, – не повышая голоса, но гораздо жестче сказал Дюша.
– Вызовем, вызовем... А он, понимаешь, в ноги кидается... – В самую первую эвакуацию прямо на Московском вокзале разбомбили поезд с детьми. У Васи там погибли двое мальчишек-близнецов.
Дюше вдруг страшно захотелось выпить спирта. Полкружки, не меньше. И именно спирта. Чтоб обожгло горло и раскаленным камнем шарахнуло в желудок.
Жекины бойцы подтягивались к подъезду, весело переговариваясь. Один из них уже тащил ведро с водой – Стариков любил ополоснуться после операции. Дюша двинулся к машине, нащупывая в кармане сигареты и пытаясь угадать, сколько штук там еще осталось.
– Давай в Михайловский, к Сидорову, – скомандовал он. Уж там спирт точно найдется. Заодно и документы кое-какие захватим. – До бомбежки успеем?
Петруха кивнул, внимательно глядя вперед.
Ехали медленно. Дюша механически ругался сквозь зубы, проклиная раздолбанные дороги и дрянные амортизаторы пожилого “козла”. Однажды он, правда, ухмыльнулся, вспомнив, как достали-таки машину того самого Сидорова. Этот сладенький ворюга очень долгое время оставался единственным в городе обладателем бронированного “мерса”. Уж как, помнится, он его холил и лелеял! За какие-то атомные бабки доставал хороший бензин, двух мастеров держал. А на ночь, чтоб чего дурного его тачке не сделали, приноровился ее краном поднимать. Прямо на уровень окна спальни. В народе тогда что-то вроде конкурса стихийного развернулось: кто этот “мерс” ущучит. Условия простые: чтоб красиво было и чтоб автора не вычислили. Кстати, именно из-за второго условия сразу отпал гранатомет. “Муха” была только у Дюши. Была еще мысль – подкупить сидоровского водилу, но быстро выяснилось, что эта холуйская морда бабки, конечно, возьмет. Но и хозяину стукнет.
Конкурс выиграл Лешка Клюшкин из Жекиной команды. Радиолюбитель-самоучка. Уж как там они задурили голову Сидорову – неизвестно. Важно, что неприметная коробочка оказалась под задним сиденьем “мерса”. Ну а дальше потребовалось лишь подходящее окошко на противоположном берегу Фонтанки, бинокль и вовремя нажать кнопочку. Зачем бинокль? Дураку понятно, что главное зрелище тут – сам Сидоров. Эх, жаль только, что из-за вспышки не удалось толком разглядеть его рожу, когда он по привычке перед сном подошел к окошку взглянуть на четырехколесного любимца.
Дюша снова ухмыльнулся. Тут “козел” резво скакнул в очередную выбоину, Дюша громко клацнул зубами, покачал головой:
– На хрен, Петруха, давай местами поменяемся.
Дорога от этого, безусловно, не получшела, но Дюша, сев за руль, сразу успокоился. Вообще-то к неодушевленным предметам он относился совершенно равнодушно. Вывести его из себя могли только люди. При этом единственным человеком в мире, на которого Дюша никогда не злился, был он сам.
Яркое солнце вдруг вылезло из-за обломков здания и ударило по глазам.
– Солнышко, – сказал Петруха ласково.
Ленинградец, блин заморенный, каждому ясному дню радуется. Дюша попытался представить, как все будет завтра происходить. Наверное, очень красиво. Солнце. Ярко-синее небо. И вода. Интересно, как быстро она будет прибывать? И как высоко? Генерал Лобин утверждает, что до третьего этажа не дойдет. Ну-ну, посмотрим. Дюша с детства любил стихийные бедствия. Как там у классика? “Осада! приступ! Злые волны, как воры, лезут в окна...” Пушкина Дюша тоже любил.
С Сидоровым начали собачиться с порога.
– Что ты мне свою руку паршивую тянешь?! – орал Дюша. – Сколько раз я тебе говорил, чтоб ты со своим лишаем от меня подальше держался?! Где твой помощник? Зови! С ним и поздороваюсь! Да скажи ему сразу, чтоб спирту принес, жажда нас тут замучила! – Ровнехонько с последними словами за окном бахнуло. Дальнейший разговор происходил на таких же повышенных тонах, да еще и под грохот вечерней бомбежки. Сидоров с трясущимися губами сидел, зажавшись, в своем кресле и только изредка пытался что-то пискнуть. Дюша выпил принесенного спирта, но не подобрел. Он шагал по кабинету из угла в угол, пиная стулья и смахивая бумаги на пол. Потом вдруг угомонился, ушел в дальнюю комнату и лег на диван.
– Спать буду, – сказал он, глядя в потолок. – Петруха, через час толкни.
Через час Сидорову стало совсем худо. Как оказалось, Дюша слышал весь разговор с главврачом.
– Гнида ты обкомовская! Жополиз недобитый! Ты что, гад, делаешь?! Ты почему не подготовил госпиталь раньше?! Ты знаешь, что завтра там полные подвалы воды будут?!
Сидоров мямлил какую-то ерунду про артистов, посланных в госпиталь, про письмо, но Дюша его не слушал. Он подскочил к столу и резко сорвал телефонную трубку:
– Восьмой? Первого давай.
Разговор с генералом Лобиным получился нервным и очень коротким. Несколько секунд Дюша молча слушал, наливаясь багровой злостью. Потом повесил трубку. Еще с минуту постоял у стола. А потом со всего размаха грохнул аппарат об пол.
На обратном пути заехали к Жеке. Выпили фляжку спирта, и Дюша подарил мальчику Юре свою старую губную гармошку.
Игорь положил шприц на стол и сел спиной к кушетке, чтобы не смотреть на просыпающегося Андрея Николаевича. Если перед началом сеанса Игорь еще колебался – снимать ли нейрограмму, то теперь сомнений не осталось: не нужна мне его нейрограмма, ни сантиметра. Хотелось бы думать, что человек с таким лицом только что приятно пропутешествовал в розовое детство и всласть навозился в песочнице. Хотелось бы. Да не можется.
– У вас есть спирт? – глухо спросили за спиной. Игорь быстро обернулся:
– Нет. – Он постарался придать своему голосу как можно больше твердости. – Если желаете, могу проводить вас в фитобар.
– Не стоит. – Андрей Николаевич уже стоял около Игоря, протягивая деньги. Обыкновенный человек. Спокойное лицо.
– Заходите еще, – зачем-то ляпнул Игорь в спину выходящему. Посмотрел на пустую кушетку, на часы. До приезда Светланы Вениаминовны Жуковой оставалось тридцать минут.
– Галина Федоровна, – Игорь высунулся из комнаты, – сделайте мне, пожалуйста, кофе! И перестелите простыню на кушетке.
Интерлюдия V
Светлана Вениаминовна, вы меня слышите? – Да.
– Вы хорошо себя чувствуете?
– Да... Но... Я хотела спросить... почему вы называете меня по отчеству?
– Светлана Вениаминовна, не отвлекайтесь. Вы слышите музыку?
– ...Да.
– Расслабьтесь. Расслабьтесь. Вы очень напряжены. Слушайте музыку.
– ...Да. Я слушаю.
– Теперь сосредоточьтесь. Я начинаю считать. Когда я скажу “пять”, вы крепко уснете. Приготовились. Раз. Два. Три. Четыре. Пять.
Шорох, шорох, быстрый шорох... Через пятнадцать секунд после того, как Светлана прошла вращающиеся двери, все абсолютно служащие знали: хозяйка приехала. У молодого бармена мгновенно вспотели руки, и он чуть не выронил стакан с только что приготовленным коктейлем. Что-то грохнуло на кухне. Две официантки, курившие в туалете для персонала, заметались, не зная, куда бы спрятать окурки. Начинающая девочка-певичка, стоя за кулисами, проклинала тот миг, когда согласилась поменяться местами в программе с маститым фокусником-манипулятором. “Она меня выгонит, выгонит! – повторяла она про себя. Абсолютный и строгий вкус Светланы Вениаминовны Жуковой был известен всем. Девочке и самой не нравилась ля-ля-ляшная, наспех сляпанная песенка, которую сейчас предстояло спеть перед публикой. Ей было ужасно жалко денег, отданных халтурщикам – композитору, поэту и аранжировщику. Но те, кто мог предложить что-нибудь получше, и брали раз в десять побольше. Ей было жалко дядю, который так старался пристроить ее в престижный ночной клуб. Ей до тошноты не хотелось возвращаться в родной Барнаул. – Ай, ладно, двум смертям не бывать”, – решила девочка и, постаравшись улыбнуться как можно более профессионально, вышла на сцену.
