Клинки Ойкумены - Олди Генри Лайон (читать книги полные txt) 📗
– Не может быть!
– Спасибо за комплимент. Господин Пераль, вы на Хиззаце. Здесь, равно как на других развитых планетах Ойкумены, живут дольше, чем у вас на Террафиме. Соответственно, понятия юности, молодости и зрелости у нас куда более продолжительны. Ваш возраст – середина молодости. Мой – второй год зрелости. Я вполне могла бы оказаться вашей клиенткой, будь я состоятельней. Явиться в ресторан с таким мужчиной, как вы – удовольствие, за которое стоит заплатить. Лечь после ресторана с вами в постель – отличное завершение приятного вечера. Вы в курсе, что дозированный секс полезен для здоровья? Подумайте насчет эскорт-услуг. Долго на этой работе вы не задержитесь. Лет семь-восемь, и вас вытеснят конкуренты помоложе. Но это достаточный срок, чтобы скопить кругленькую сумму. Надеюсь, вам удастся привлечь постоянных клиентов. Случается, они со временем предлагают своим спутникам удачное трудоустройство…
Диего встал:
– Благодарю за искренность. Вы что-то говорили о спарринг-партнерах?
– Если будет вакансия, я с вами свяжусь. Прогуляйтесь по университетскому парку Бунг Лайнари. Там тренируются, когда нет дождя. Может быть, вам повезет завязать нужное знакомство. Я еще посмотрю вневедомственную охрану на верфях. От них приходил заказ.
– На верфи нападают? Жгут корабли?
– Вряд ли. Скорее воруют: канаты, инвентарь. Мальчишки, сами понимаете. Накурятся и тянут, что плохо лежит. Ночной обход: если пьяница заснул на причале, надо выгнать. Платят скромно, зато работа тихая, спокойная.
– Спасибо. Я пойду?
– Удачи, господин Пераль…
– В галоп! Аллюр три креста!
Команду отдал живчик-помпилианец, ехавший в авангарде. И немедленно подал пример, вырвавшись на корпус вперед. Вместо цветастой рубашки и дурацкой шляпы он был облачен в старинный чешуйчатый доспех. Голову скрыл шлем с алым гребнем; у седла, приторочен ремнями, качался выпуклый щит. Меча Диего не разглядел, но меч наверняка тоже имелся в комплекте. Сейчас живчик если и походил на клоуна, то как минимум на руководителя труппы клоунов-убийц.
Пераль дал гнедому шпоры; оглянулся на Карни. К счастью, девушка не растерялась – ее кобыла не отставала от жеребца Диего. Мар Фриш скакал рядом. Строй нарушился, теперь отряд лавой несся по степи, забирая правее – туда, где стена леса расступалась, открывая взглядам тесный распадок, по бокам очерченный низкорослым сосняком. Мир смазался, слился в серо-зеленые полосы, вихрем уносящиеся назад. Ни одна лошадь в мире, подумал Диего, не способна развить такую скорость. «Это не лошади, – вспомнил он слова гематра. – И да, это Космос.» Что ж, по крайней мере в этом мар Фриш не соврал.
Облако над лесом дрогнуло, словно в нерешительности – и с резвостью борзой, заметившей лису, устремилось на перехват беглецов. Оно темнело, наливалось фиолетовым глянцем, сгущалось в тучу зловещего вида. В последнюю очередь маэстро интересовало, что это за пакость и какими бедами она грозит отряду. Следовало уносить ноги: чем быстрее, тем лучше.
И за это, подумал он, мы заплатили уйму денег. Нет, не мы – дон Васко. Неужели он знал, за что платит, ревнивая сволочь?!
– Что это? Почему?!
А вот донью Энкарну, напротив, очень даже интересовало, отчего увиденная ею «красота» превратилась под шелухой в хищное непотребство.
– Флуктуация! – задыхаясь, выкрикнул мар Фриш.
– Какого класса?
– Не знаю.
Гематр зашелся кашлем, из глаз его текли слезы.
– Не знаете?!
– Впервые… вижу… В реестре аналоги…
Ветер бил в лицо, свистел в ушах, уносил слова в сторону. Диего едва сумел расслышать ответ гематра:
– …аналоги отсутствуют…
– Но мы же… Мы – коллант!
– Мы – коллант. Вы – нет.
– Вы с ней справитесь?
– Нет.
Диего оглянулся на скаку. Туча висела у них на загривке. Не уйдем, понял он, холодея. Карни, дитя мое… Куда я тебя втравил, старый дурак?! Прости, если сможешь… Побег на рывок, говаривал Мигель Ибарра, знаток жаргона каторжан. Бегство с этапа, на глазах у конвоиров, без расчета, надеясь на слепой фарт. Обычно это кончалось псами, рвущими беглецов, и тяжелыми сапогами охраны. Случалось, что и виселицей. Вся моя жизнь, сказал себе маэстро, побег на рывок. Из дому в армию, из строгих анахоретов – в любовники юных аристократок, из ревнителей чести – в попрошайки. С булыжника Эскалоны – в космос, черт бы его побрал со всеми гнедыми жеребцами и прыткими тучами…
Побег на рывок, и конвой близко.
– В круг! Занять оборону!
Живчик тоже понял, что бегство бесполезно. Уважаю, подумал маэстро, извлекая из ножен рапиру. Сам он на месте командира поступил бы так же, встретив врага лицом к лицу.
– Карни! Держись рядом со мной…
– Вы двое – внутрь круга.
– Я…
– Без разговоров! Быстрее!
– Я солдат!
– В круг, твою декурию! Выполнять!
Кольцо сомкнулось, отрезая эскалонцев от тучи, которую мар Фриш назвал флуктуацией. В седлах остались только Диего с доньей Энкарной, все прочие спешились. Сверкнули клинки: коллант изготовился к бою. Меньше всего это напоминало сражение в космосе, как его рисовало воображение маэстро; скорее уж заварушка на Дровяном бастионе. Живчик встал боком, держа короткий меч над верхним краем щита, острием вперед. Рыжий толстяк занес для удара тяжеленный бердыш. В руках чернокожего вудуна тусклыми полукружьями вертелась, словно приплясывая от нетерпения, пара серпов. Инопланетник в полотняной робе размотал веревку, служившую ему поясом, и та превратилась в огненный бич – с таким обычно изображают демона Фузгота. Мар Фриш извлек из чехла странное приспособление, более всего похожее на многозвенный цеп. Звенья цепа мерцали синим электрическим светом. Трехлезвийный меч-плеть у брамайни, глефа у второй женщины-коллантария…
Даже у Карни обнаружилась сабля! Маэстро прекрасно помнил эту, черт ее дери, саблю – с ней донья Энкарна намеревалась репетировать «Девицу-гусара», презирая изящную дуэльную шпажку. Господи! Спаси и сохрани! Не дай девчонке отхватить себе ногу первым же взмахом! Господи, оглянись…
Адский хохот был ответом на молитву Диего. Воздух наполнился гудением, мерзкой вибрацией. Звук рос, ширился, от него болели зубы. Туча скользнула к земле, как зверь, изготовившийся к прыжку, вздыбилась курчавым, будто руно черной овцы, гребнем. Королева волн, разогнавшись на скалистых рифах, накатывала на берег…
И обрушилась на людей!
Упала ночь средь белого дня. Мир потемнел, ослеп от мириадов крылатых насекомых. Гул превратился в оглушительный писк. Он терзал уши, сотней раскаленных игл проникал в мозг сквозь кости черепа. Такой рой гнуса не привиделся бы Диего и в кошмарном сне.
Уж лучше бы их атаковал эскадрон имперских уланов.
Крича, как безумный, Пераль завертел рапирой. Гнедой плясал под маэстро: возбуждение седока передалось животному, и без того страдающему от укусов. Мерцающий круг, вихрь из металла бушевал над головой жеребца. Лезвие на лету рассекало звенящие стаи кровососов, крест-накрест полосовало дрянную кисею, каким-то чудом не задевая коллантариев. Но что могла сделать рапира мелким тварям, хрупким, легчайшим вампирам? В лучшем случае, отшвырнуть в сторону. Сотни москитов, или как там они звались в сатанинском реестре, упомянутом Фришем, прорывались к маэстро, впивались в лицо, шею, пронзали жалами тонкую ткань штанов. Свободной рукой Диего остервенело лупил наотмашь, отвешивая самому себе пощечины и оплеухи. Славное представление, хрипел он. Публика животики бы надорвала! Жаль, зрителей нет. Или хорошо, что нет? Все, кто есть, на сцене: участники космического фарса. К черту рапиру! Почему я не надел плащ?! Эти гады сожрут нас заживо…
Коллантарии воевали, кто во что горазд. У гематра плащ имелся, и мар Фриш с бешенством, несвойственным его расе, отмахивался им, швырнув бесполезный цеп поперек седла. Брамайни превратилась в огромную лиловую бабочку. Шелк, служивший ей одеждой, вихрем крутился вокруг пляшущей женщины. В просветах мелькало нагое тело: до стыда ли, когда заедают насмерть! Помпилианца с грехом пополам спасали доспех и щит. Щитом живчик орудовал, словно тучная сеньора – веером в летний зной. Откуда и силы взялись?
