Миллион открытых дверей - Барнс Джон Аллен (книги бесплатно без .TXT) 📗

— Маркабру, похоже, по обыкновению, кровожаден, — высказался Аймерик и отключил терминал.

Я кивнул и приветственно поднял бокал.

— За Маркабру!

— За Маркабру, — без особого энтузиазма — что удивительно — отозвался Аймерик. Он взял бокал и выпил со мной.

Оглядев его жилище, я понял, что здесь моя тоска по дому становится сильнее. Все, что здесь находилось, просто вопило из-за того, что тут катастрофически не хватало красного кирпича и синтетического дерева, плавных замысловатых линий аквитанской архитектуры. Даже то, что Аймерик старался компенсировать ослепительную белизну стен и отсутствие теней в просторной комнате темно-красным освещением, не помогало. На фоне прямых линий интерьера, созданного Брюсом, аквитанская мебель и украшения смотрелись вычурно и даже, пожалуй, вызывающе.

— Тут прохладно, — заметил я. — Может быть, немного усилить обогрев?

— Нет проблем. Я как раз сам собирался это сделать. Еще вина?

— Не откажусь, — отозвался я. — Наверное, когда впервые попадаешь на Уилсон, тоскуешь по местным винам?

— Было дело, — кивнул Аймерик. — И вообще казалось, что все на вкус не такое, как надо. Ты уже, наверное, обратил внимание на то, что пища здесь жирнее, а специй добавляют меньше? Но гораздо сложнее, на мой взгляд, привыкнуть к здешней еде — она кажется слишком пресной и чересчур горячей. Честно говоря, теперь мне странно вспоминать о том, как я тосковал по родине в первые месяцы своего пребывания в Новой Аквитании. — Он пересел поближе ко мне. — Наверное, с тобой сейчас то же самое, хотя ты точно знаешь, что через год-другой отправишься домой?

Я прищурился.

— А что, так заметно?

— Да, пожалуй. — Он вздохнул. — Честно говоря, я чувствую себя виноватым в том, что ты тут оказался. Думаю, что если бы мы с Биерис постарались получше, мы бы, наверное, сумели бы все-таки тебя отговорить. Остался бы ты в Нупето, отбушевал бы вволю и в конце концов успокоился бы.

Я пожал плечами.

— Не так-то все и плохо. А год-два — не так и много. Потом вернусь, снова предамся забавам молодости, если пожелаю. Наверное, все же пожелаю — по крайней мере поначалу, поскольку наверняка захочется, вернувшись, заняться чем-нибудь привычным. Но где, скажи, еще так нужны мы, как не на этой упрямой, холодной, заляпанной грязью планете? Я чувствую себя миссионером, призванным принести сюда забавы, веселье, изящество, стильность, красоту, гибкость мышления… страсти! Думаю, ты ощущаешь то же самое…

— Знаешь, я истратил свои юные годы на попытки привить каледонцам вкус к забавам. По-каледонски, конечно, — то есть очень серьезно, вдумчиво, твердолобо. И если теперь они смогут что-то у меня перенять, то только за счет личного примера. — Голос его звучал устало, отстраненно.

Похоже, он хотел спать. Я на всякий случай приготовился к тому, чтобы отправиться восвояси. — И потом, мне потруднее, чем тебе, — приходится иметь дело со старыми бюрократами.

Он посмотрел в окно, на залитые лунным светом сады. В профиль он показался мне более старым. Похоже, в его бороде появились седые волоски. Когда он вернется на Уилсон, ему уже не будет места в молодежных компаниях.

— А Биерис вроде бы неплохо приспосабливается, — сказал я в надежде, что мне удастся сменить тему разговора.

— Да, ей не так одиноко, как нам с тобой, потому что она нашла хорошего друга — Брюса.

— Да, похоже, они в восторге друг от друга, — рассудительно проговорил я. — Наверное, отчасти это из-за того, что у них обоих сильно развито визуальное восприятие, вот потому они сходятся во вкусах.

— Отчасти, — кивнул Аймерик.

А я отчасти боялся с самого начала нашего разговора, что все скатится к беседе о Биерис и Брюсе.

— Можешь расслабиться, Жиро, — заверил меня Аймерик. — Приступами ревности я не страдаю. Просто мне тоже одиноко. — Он налил вина себе и мне. — И потом: если бы ты узнал, как ведут себя в подобных ситуациях мужчины-каледонцы, ты бы изумился и возмутился безмерно.

— Неужто? — притворно шутливо проговорил я, надеясь, что все и в самом деле сведется к шутке.

— Нет, тебе такое поведение наверняка должно показаться отвратительным и извращенным.

Я кивнул. Я был не столько под хмельком, сколько печален, и с нетерпением ожидал шутки.

— Так вот: мы пожимаем друг другу руки и изо всех сил стараемся остаться друзьями.

Что в этом смешного, я не понял — наверное, потому, что ужасно устал. Аймерик предложил мне переночевать у него, в свободной спальне, но я предпочел совершить быструю пробежку до своего домика. Я решил, что если проснусь в комнате, обставленной аквитанской мебелью и подсвеченной красным цветом, а потом пойму, где я на самом деле, то это может оказаться для меня слишком.

Глава 6

Через два дня, когда до начала занятий оставалось меньше часа, я сидел в солярии и делал кое-какие записи, когда вдруг мой терминал оповестил меня о том, что мне прибыло личное сообщение. Оказалось, что со мной желает побеседовать преподобный Сальтини из Пастората Социальных Проектов.

За следующие пару минут, которые я мог не звонить без объяснений того, почему промедлил со звонком, я раздобыл сведения о том, что должность Сальтини на три порядка ниже министерского уровня, а это означало, что в любом случае для меня это — большая шишка. То и дело мне приходилось слышать о таинственных «псипах», и всякий раз у меня возникало такое впечатление, что от этих людей стоит держаться подальше — упоминая о них, все говорили шепотом.

Я сразу же позвонил Сальтини и вынужден был пообщаться с секретарем — живым человеком, не роботом и не компьютером. В Каледонии было не принято вести задушевные беседы с функционерами низшего звена. Ты должен был только сказать, что тебе нужно, и ждать, когда твоя просьба будет выполнена. Мне такой принцип общения казался не просто невежливым, но и неэффективным. Как же в таком случае можно было установить особые отношения, добиться расположения и скорейшего выполнения твоих просьб?

Секретарь не стал спорить с тем, что я должен поговорить с преподобным Сальтини, и через пару мгновений на экране возник невысокого роста лысый мужчина с хитроватой, как мне показалось, улыбочкой.

— Мне представляется, — сказал он, — что в перечне людей, обратившихся с запросами о переводе кредитных перечислений на счет вашего Центра Аквитанского Искусства, имеются кое-какие особенности. Полагаю, у вас может возникнуть желание пересмотреть ваши планы.

— Я не планирую ничего секретного, — ответил я. — Все, чем я намерен заниматься, изложено в программе Центра, запущенной в систему планетарного Интернета.

— Все правильно. Все правильно. Но понимаете… дело в том, что в ваш Центр преимущественно потянулись люди совершенно особенного сорта. В основном это интеллигентные молодые люди, несколько раз провалившиеся на вступительных экзаменах в высшие учебные заведения, причем почти все они не смогли выдержать экзамен по математическому богословию. Значительное число этих молодых людей также не выдержали экзаменов по естественным наукам и математике. Впечатление возникает такое, что суть проблемы состоит в том, что эти люди выказывают сопротивление обучению математике и что они не изучают математику — говоря откровенно — потому, что большинство задач, которые им нужно было бы решать на занятиях этой наукой, связано с богословием.

Прежде чем либо дать деру, либо вступить в драку, логично сделать шаг в сторону.

— В Новой Аквитании, — сказал я, — к религии относятся не слишком серьезно — все большей частью сводится к обрядовой стороне. Поэтому я вообще не планировал касаться религиозных вопросов.

— Мы это знаем и одобряем. Если бы это было не так, мы бы вообще не позволили организовывать Центр. Но я боюсь, что такова природа самого — подчеркиваю: самого предварительного исследования рациональности вашей деятельности.

Пока исследование не носит официального характера, прошу вас это понять. Пока я занимаюсь только сбором фактов для составления файлов, чтобы затем, если возникнут какие-то вопросы, те, кто должен будет ответить на них, имели такую возможность.