Голограф (СИ) - Мусин Шамиль (е книги .TXT) 📗
Открыв следующую дверь, я застыл в изумлении. Вокруг – цветущий сад, окруженный пальмами. Невысоко в небе медленно проплывает открытый экипаж, полный людей. Двое, наклонив голову, с любопытством разглядывают меня. По очертаниям экипаж напоминает тот, что мы видели в Цветочном мире, возможно, это Цветочный и есть. Решив позднее заняться этим миром, я решил открыть следующую дверь.
За третьей дверью открылась картина, напоминающая храмовый комплекс, через который мы прошли в Дом. Прямо перед дверью – площадь, покрытая каменными плитами. Левее в круглом водоеме сверкает на солнце вода, по его берегам высажены пальмы и разные цветы. Правее – красиво отделанная узорами часовня, похожая на ту, через которую мы вошли. Слева и справа от двери – каменные возвышения, на которых уложены какие-то вещи. Все это окружают каменные стены, замыкающиеся двумя пилонами. И, в завершение картины, через пространство между пилонами ко мне направляется какая-то процессия.
Впереди процессии – мужчины в длинных белых одеждах, несущие что-то в больших подносах. В центре группы – люди в богатых одеждах. Их головы покрыты полосатыми клафтами, на груди широкие ожерелья. По краям идут голые по пояс молодые мужчины, ниже пояса – что-то вроде юбки из белой ткани, в руках – длинные копья. Увидев меня, вся процессия, кроме тех, что с подносами, бухнулась на колени и уперлась лбами в каменные плиты. Первые, немного постояв, продолжили движение, и, уложив принесенное на возвышения, последовали примеру остальных. К уже лежавшим там предметам одежды и украшениям из золота и камней прибавились новые. Но, самое главное, нам принесли еду и вино, ведь, в Доме ничего, кроме воды, не было.
И что мне теперь делать? Разразиться благодарственной речью? Но на каком языке? Я, кроме русского, английского и матерного, никакого другого не знаю. Или молча унести все домой? Судя по всему, в этом мире прогресс здорово тормознулся, и здесь процветает древнеегипетская цивилизация. А меня, судя по всему, принимают за бога. Знать бы, как положено богам поступать в таких случаях. Вспомнив, что они поклоняются солнцу, я показал пальцем на светило, потом на себя, и, изобразив довольную физиономию, попытался отправить всех обратно.
Но не тут-то было. Ходоки наотрез отказались вставать на ноги, видимо, ожидая, пока я не приму все подарки. Пришлось все, что было на каменном возвышении перетаскивать в Дом. Только после этого делегация поднялась, и, пятясь задом, покинула площадь перед домом. Перетащив еду в холодильник, я отправился в зал, и, сев в кресло перед саркофагами, стал ждать.
Первым зазвенел саркофаг Нади. Открыв его, я поразился изменившемуся выражению ее прекрасного лица. Куда делся ее веселый взгляд? На меня смотрели ее полные грусти и вселенской печали глаза, казалось, бремя всех забот мира легли на ее хрупкие плечи. Я помог ей подняться и, прижав к себе, спросил:
— Ну, как ты?
— Зачем мне это? — спросила она, подняв на меня глаза.
— Прости, кроме тебя, некому.
Меня прервал сигнал саркофага Жени, самого молодого члена нашей команды. Я открыл саркофаг и подал его одежду. Несколько секунд он очумело смотрел на меня, потом стал быстро одеваться. Следом прозвенели три саркофага подряд, и я повторил с ними ту же процедуру. Наконец, зазвенел саркофаг Олега. Одевшись, он подошел к Наде и встал перед ней на колени, рядом пристроились его коллеги.
— Прими нашу клятву верности, Великая, — произнес он, подняв на нее глаза.
— Принимаю вашу клятву, — ответила Надя и прошла перед ними, коснувшись рукой их голов. Удивительно, но она делала это так, будто, это был само собой разумеющийся ритуал, и она проводила его много раз.
Разрешив им подняться, она повела их в столовую кормить, а я остался в раздумьях, какой же теперь у меня статус. У нее теперь столько преданных защитников, что я уже, как бы, и не при деле. Еще как бы не досталось за недостаточную почтительность обращения к ней.
В столовой накрыт роскошный стол, полный фруктов, мяса и всяких деликатесов, а наши защитники уплетают все это за обе щеки.
— Я теперь мухе в глаз попаду со ста метров, — похвастал Женя, хлебнув вина, и, подумав, добавил: — если только есть такое точное оружие.
— Такое оружие есть, — сказал я, входя в столовую, но, проходя мимо Нади, был сопровожден настороженными взглядами пяти пар глаз.
— Это невозможно, — авторитетно заявил Олег.
— Придет время – получите, — огорошил я его, похлопав по лазеру на ремне. У Олега загорелись глаза:
— Попробовать можно?
— Можно, — ответил я, ухватывая кусок индюшатины, — после обеда и попробуете.
Взглянув на Надю, я встретил ее ласковую улыбку. Ну, слава богу, значит, между нами все, осталось, как прежде. Пока ел, я вкратце рассказал, откуда у нас появилась еда и вещи, сложенные в углу главного зала. Олег, сверкая глазами, предложил прямо сейчас пойти и открыть остальные двери. Доев, я выпил вина, и пошел в главный зал.
Открыв четвертую дверь, я застыл, пораженный открывшейся передо мной картиной. Прямо перед дверью метрах в двадцати стоял грузовик, в кузове которого находился какой-то агрегат с параболической антенной, направленной на дверь. Правее стоял автобус с изображением фашистского знака и надписью «Аненербе». Перед грузовиком стоял взвод эсэсовцев в черной форме с наведенными на меня автоматами.
Мало того, что увернуться от потока пуль было бы невозможно, я не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. «Все, кранты мне», подумал я, холодея от ужаса. И, вдруг, меня отпустило.
— Гиперборейиикааа! — раздался отчаянный, доходящий до визга, чей-то вопль, и в тот же миг агрегат вместе с машиной вспыхнули ярким голубым пламенем. Я в первый раз видел, как яростно, сжимаясь и теряя форму, горит металл. Оборачиваюсь. Слева за моей спиной стоит Надя, глаза которой постепенно наливаются изнутри яркой синевой. Оставшиеся в живых фашисты упали плашмя на землю и завылиполным ужаса предсмертным воем. Запахло грозой. Подул ветер, цвет неба стал меняться, приобретая розовый оттенок. Вдали послышались раскаты грома.
Я обнял Надю и, прижав к себе, зашептал:
— Все, все, все. Успокойся, родная. Не надо гасить этот мир. Здесь миллионы ни в чем не повинных людей. Это мир людей, а не дьяволов.
Надя затряслась от плача. Олег, Женя и остальные члены нашей команды, боготворя, смотрят на Надю, готовые снова бухнуться перед ней на колени. Она подняла на меня глаза:
— Я чуть-чуть не погубила этот мир? — Я кивнул.
— О, боже! — прошептала она и встала, выпрямив спину.
Олег первым пришел в себя и пошел осматривать лежащих на земле фашистов.
— Все трупы, — крикнул он спустя минут десять.
Из-за поворота показался микроавтобус Мерседес, полный людей. Сидящий возле водителя человек в штатском размахивает в окно белой тряпкой. Машина подъехала ближе, из нее вышел человек с тряпкой и направился к нам.
— Николай Владимирович Замятин, — представился он, — наблюдатель от Советского Союза. Мы с самого начала были против эксперимента немцев, но они настояли на своем. Меня направили к вам парламентером, увидев надписи на русском языке на ваших майках. Могу ли я пригласить сюда остальных членов контактной группы?
— Можете, но если хоть у одного из вас окажется оружие, вы все погибнете, — ответил я за всех.
Замятин кивнул и вернулся к машине. Пару минут спустя вся делегация выбралась из автобуса и направилась к нам. Встав перед нами, делегаты выстроились в шеренгу, и Замятин по очереди представил эмиссаров из Германии, Италии, Испании, Турции и Японии. Я молча кивал в ответ.
— Разрешите мне от лица присутствующих здесь членов делегации принести вам глубочайшее извинение за произошедший здесь инцидент. Стоявшие в охранении солдаты получили приказ быть в боевой готовности, так как никто не знал, кто и как появится из здания. Мы с глубоким почтением встречаем представителей великой цивилизации, но хотели бы вам предложить встречу в более торжественной обстановке во дворце Луксора.
