Одиночка - Мориарти Крис (электронные книги бесплатно txt) 📗
– Скорее всего, – сказал он и рассмеялся, вихря влажной ладонью волосы. – Прошу извинить меня… ну, понимаете, шахтному врачу свойственна паранойя.
– Могу себе представить.
Он провел ее назад через палаты и коридоры в задние модули госпитального здания. Приближаясь к моргу, Ли стала замечать свидетельства недавнего пожара.
Они пробирались между больничными койками и множеством коробок с медицинскими препаратами. В получавших недостаточное финансирование колониальных госпиталях всегда не хватало места, но здесь, казалось, все просто трещит по швам. В каждом углу было навалено оборудование и снаряжение для работ по спасению в чрезвычайной ситуации. Горы сложного диагностического оборудования и лекарств выросли у стен, словно кто-то решил вычистить складские помещения, сложив их содержимое на свободное место. В коридорах Ли пришлось лавировать, чтобы не столкнуться с медицинскими сестрами, которые сновали с суднами и обгоревшей одеждой.
Наконец Шарп открыл створку широкой двери, на которой трафаретом был нанесен оранжевый знак биологической опасности, и провел Ли сквозь прохладную завесу ионизированного воздуха в галерею со стеллажами с выдвижными ящиками из вирустали, напоминавшими «криогробы».
– К сожалению, все заняты, – сказал Шарп. – Сейчас у нас хватает мертвых шахтеров.
– И конечно, каждый подлежит вскрытию, – сказала Ли. – Иначе как вы сможете доказать, что они погибли внизу из-за своей халатности?
Шарп искоса взглянул на нее, и его узкий рот исказила сардоническая улыбка.
– Не могу понять, о чем вы говорите, майор, – сказал он, останавливаясь у одного из стеллажей.
Шарп вытащил ящик одним плавным движением своей длинной худой руки, и Ли оказалась лицом к лицу с Ханной Шарифи.
– Господи, – пробормотала она, – Что с ней произошло?
Тело Шарифи выглядело так, будто по нему били кувалдой. Правая сторона головы от подбородка до волос походила на раздавленное яйцо. Правая рука была размозжена. Ногти вырваны, кровоподтеки сохранились на сморщенной коже ладони и пальцев, кончики пальцев обуглены.
– В таком виде ее нашли спасатели, – сказал Шарп. – Причиной смерти, скорее всего, было удушье – это не редкость во время пожаров в шахтах. – Он поднял неповрежденную левую руку Шарифи и показал Ли посиневшие ногти. – Повреждения необычные, но ее нашли внизу у лестницы, ведущей в «Тринидад». Там многие падали. По этой лестнице бежит вода почти с самого открытия этой штольни. Какой-то родник, который не смогли обнаружить, или не сумели осушить, или что-то еще в этом роде. Она могла удариться головой о бревна крепи, о стену шахты, обо все, что угодно.
Он пожал плечами.
– А что с рукой?
– Да, с рукой… Конечно, я, совершенно определенно, не видел ничего подобного.
Но Ли видела. На Гилеаде. В комнатах для допросов. Когда к пальцам допрашиваемых подносили «гадюку».
Тогда на Гилеаде порядок вещей нарушился. Цена игры по правилам взлетела так, что никто не желал больше платить за это. И интересно, что, когда правила перестают работать, в любой группе всегда находятся люди, которые предпочитают жизнь без правил.
Ли не входила в их число, или, по крайней мере, она так считала. Она старалась как можно меньше задерживаться в комнатах для допросов, а затем сразу же забыть все, что происходило за этими плотно закрытыми дверями. Разумеется, все знали, откуда поступала информация, на основе которой принимались решения. Каждый раз, когда Ли вспоминала о том, что на самом деле происходило на Гилеаде, у нее появлялось чувство, словно она пыталась соединить две версии войны в своем сознании, а оно могло принять только одну из них. Она потрясла головой, отгоняя воспоминания. Шарифи не была захвачена в плен в бою с Синдикатом. И здесь не Гилеад, ничего похожего и близко нет.
– Возможно, она повредила руку, пытаясь задержать падение, – продолжал Шарп. – Это не первый раз, когда ко мне поступают с ожогами. Там, внизу, полно оборванных проводов. Легко ошибиться и схватиться за них, даже отдавая отчет в том, что ты делаешь.
Ли посмотрела на тело. Теперь, когда прошло первое шоковое впечатление, она смогла рассмотреть лицо под ранами. Это было, конечно же, ее собственное лицо. Лицо, которое она помнила еще с тех, давно ушедших дней до поступления на службу. Лицо, которое она все еще иногда носила в своих снах. Ей казалось, что она смотрит на свой собственный труп.
Неповрежденная рука Шарифи лежала на животе, ладонью вниз. На коже между большим и указательным пальцами виднелся шрам в форме полумесяца. Ли протянула руку и дотронулась до него. Она хотела убедиться, что это не она сама лежит на холодном металле, а другая женщина, со своей собственной судьбой, своей собственной памятью, своей собственной историей. Чужая.
Она поняла, что Шарп наблюдал за ней, и отдернула руку, смутившись. Потом откашлялась, прочищая горло.
– Сможем ли мы что-нибудь понять из этого?
– Думаю, что сможем. Повреждения не такие серьезные, как выглядят на первый взгляд. И сталекерамика намного прочнее, чем ткань мозга. – Он улыбнулся. – Не мне вам это говорить, майор.
Ли рассмеялась и дотронулась до своего правого плеча. Она отлежала его во сне, а когда проснулась утром, то почувствовала боль, безошибочной причиной которой было попадание концов старых обломанных проводов внутри в мышцы и сухожилия. «Возможно, следует попросить Шарпа осмотреть больное место», – подумала она, вспомнив полевое наставление по технике безопасности. Но не сейчас, не в присутствии Шарифи, лежащей между ними.
– Давайте посмотрим, что мы тут можем увидеть, – сказал Шарп.
Он повернул что-то на пульте управления, и ящик с Шарифи переместился на смонтированную под потолком систему транспортировки, соединяющую хранилище с операционной, где проводилось вскрытие.
То, что они увидели, когда Шарп запустил сканер, было поразительно. Затылочная часть мозга Шарифи (мышечная память, запахи, автономные функции) была чиста, как у гражданских лиц, никогда не покидавших свою планету. У нее имелись переключатели ВР, как у ученого, зарабатывающего себе на жизнь исследованиями в сети. Короче говоря, мозг Шарифи в момент смерти был почти в том же состоянии, как и при ее рождении, то есть как у человека, никогда не нуждавшегося в доступе к потокопространству в военных целях и совершившего за всю свою жизнь не более десятка квантовых скачков.
А вот лобная часть давала совсем другую картину. От нее экран ярко вспыхнул, как все информационное поле Фритауна. Для нетренированных глаз Ли это выглядело раскаленным добела тысяченогим пауком, который сумел проникнуть в каждую складку, каждую щель между разбитыми висками Шарифи.
– Что это, черт возьми? – спросила Ли. Шарп медленно свистнул.
– Я даже не способен понять, – ответил он. – Мы уже углубились гораздо дальше, чем позволяют мои технические знания. Хотя кое-что я могу вам сказать. Все это было установлено сразу. И не так давно.
– Три месяца назад, – сказала Ли.
Он посмотрел на нее, подняв брови.
– Да, похоже на то. Обычно такая обширная сеть создается постепенно путем наращивания. Несколько поколений волокон и однородные вспомогательные сети наслаиваются друг на друга. Рубцовая ткань на шрамах – разного возраста. К тому времени, когда люди уже оснащены подобным образом, в них почти столько же ненужных мертвых устройств, сколько и живых. Но эта работа была сделана сразу, в ходе одной операции. Конечно, в клинике зоны Кольца. Или на Альбе. Честно говоря, у меня подозрение, что это скорее работа военных.
– Нет, это сделали не на Альбе, – сказала Ли. – Поверьте мне.
Она посмотрела на результаты сканирования и сравнила их с результатами, полученными при сканировании ее мозга после установки последних усовершенствований. Ей хотелось понять, какие сегменты мозга Шарифи были «нафаршированы» плотнее. Что-то в системе Шарифи не совпадало.
– Я никак не пойму, – сказала Ли в конце концов. – Что это за оборудование? Для чего оно?
