Бойцы Данвейта - Ахманов Михаил Сергеевич (книги без сокращений txt) 📗
– На пол! – приказал Вальдес.
Они рухнули на пол, открыв огонь из фризеров. Поток плазмы прокатился над ними, но силовая защита скафандров выдержала – во всяком случае, два одновременных импульса ее не пробивали. УБР, отвлекавший врага, орудовал тяжелым излучателем, фризерные заряды вспыхивали белыми искрами, вымораживая воздух, и после каждого разрыва над мертвым телом кружился смертоносный вихрь. Фризеры были прекрасным оружием, хотя не очень подходящим для стрельбы в упор – в эпицентре температура падала до абсолютного нуля, и в боевом скафандре делалось холодновато. Дроми были в нескольких шагах, когда Вальдес, прикинув дистанцию, скомандовал:
– Отставить фризеры. Атакуем!
Поднимаясь, он краешком глаза заметил, как робот оседает вниз – похоже, энергия иссякла. В следующее мгновение Вальдес увернулся от плазменной струи, перебросил через себя тяжелое тело дроми и услышал хрип врага и лязг протеза Кро. Самым трудным было научиться убивать, вспомнилось ему. Что ж, теперь Кро Светлая Вода делал это не хуже, чем его воинственные предки из Нью-Мексико, сдиравшие скальпы с англосаксов и испанцев… Или он имел в виду что-то другое?
Новый враг навалился на него, ощерив пасть, и Вальдес врезал ему по зубам бронированной перчаткой. Прочностью шкуры, плоти и костей дроми мог соперничать с бизоном, но боевой скафандр уравнивал шансы. Эти скафандры имелись у патрульных не всегда – ими начали снабжать землян век с четвертью назад, после того как дроми вырезали половину учебного центра на Зайтаре. В тот черный день сошлись с ними в рукопашной не десантники звездного флота, а ландскнехты из Венесуэлы, Бирмы и Китая, не столь продвинутые в воинском искусстве, и резня случилась страшная. Лоона эо, заботливые Хозяева, опыт учли и разработали скафандры.
Челюсть дроми раскололась, брызнули струйки синевато-пурпурной крови. Вальдес добил его лазером, перешагнул через труп, и тут защитное поле скафандра ослепительно вспыхнуло, отражая плазменный импульс. Сквозь этот мерцающий занавес он видел очередного врага, излучатель, нацеленный ему в грудь, и огненный выхлоп, плясавший у оконечности ствола. Зрачки дроми горели, как у почуявшего добычу хищника, широкая жабья пасть была приоткрыта; казалось, он понимал, что Вальдес не успеет его достать.
За спиной раздался тихий шелест, крохотный, невидимый глазом снарядик ударил в кирасу дроми, и тот окаменел, превратившись в ледяную статую. До Вальдеса докатилась волна знобкого холода, иней посеребрил лицевую пластину, бешено защелкал терморегулятор скафандра. Протез Вождя опустился на его плечо.
– Вперёд, капитан. Мы еще живы!
Но живы были не все. Неподалеку скорчился Фархад – защитный наплечник и левая рука с плечом снесены плазменной струей, и в чудовищной ране темнеют обугленные кости. Еще один десантник, Ким Йо с «Голландца», умирал – шлем поврежден, шея рассечена, из сонной артерии хлещет кровь, заливая скафандр. Вальдес рванулся к нему, но глаза десантника закатились. Погас еще один алый огонек.
Он очутился за шеренгой дроми, и рядом, словно по волшебству, выросли Светлая Вода и Птурс. Губы Степана яростно кривились. Он бросил взгляд на тела Фархада и Кима, пробормотал: «Зараза! Сволочи жабьи!» – и поднял фризер. Кро перехватил протезом ствол.
– Своих заденешь. Бей из лазера.
Они перестреляли десяток дроми. Ни одна зеленокожая фигура больше не шевелилась; враги застыли на полу, замороженные фризерами, сраженные лазерным лучом или тяжелым эмиттером УБРа. Десантники и экипаж «Голландца», опустив оружие, направились к Вальдесу, и тот облегченно вздохнул: раненых вроде бы не было. Впрочем, метатели плазмы редко давали шанс на выживание.
Фархада и Кима перенесли к груде камней, постояли рядом в молчании. Анвер Зарифов, сложив ладони перед грудью, беззвучно шевелил губами, творя молитву – он, как и Фархад, был мусульманином. Каким богам поклонялся кореец Ким Йо, они не знали, и Вальдес поручил его Владыкам Пустоты. Затем приказал рассредоточиться, и отряд направился к аркам.
Их было четыре, и перед ними тоже лежали трупы дроми, уничтоженных ракетным залпом. В смерти их позы и лица казались особенно нечеловеческими: толстые ноги будто изломаны в суставах, руки – как лапы с длинными когтями, огромные челюсти и рты, частокол зубов, языки, похожие на пурпурных змей… Птурс с гневным сопением пинал их трупы, пока Светлая Вода не подтолкнул его протезом к ближней арке.
Они вступили в круглый зал, гораздо меньше предыдущего и с более низким потолком, усеянным экранами. Арки занимали четверть его периметра, а остальное пространство у стен было загромождено ребристыми стальными шкафами, на которых мигали гроздья огоньков. Знакомая картина, подумал Вальдес; вычислительные машины дроми, как и их оружие, он видел в учебном центре на Зайтаре. Пульт в середине отсека тоже казался старым знакомцем – почти такой же, как на бейри, но посолидней размером и с шестью ложементами. Четыре из них были заняты: в одном сидел огромный дроми с зеленовато-серой шкурой, изрезанной морщинами, а в остальных – не такие крупные, но тоже массивные и морщинистые существа. Старцы, понял Вальдес, припоминая мирного Фарлока. Дроми жили меньше землян, зато росли до глубокой старости – собственно, до самой смерти.
Его команда растянулась вдоль шкафов – справа десантники, слева Птурс. Акимов и Зарифов. Глеб Прохоров и Кро остались с Вальдесом. Опустив фризеры, они медленно подошли к пульту.
– Вот и пленные, – с мрачной усмешкой произнес Прохоров. – Я бы им кишки выпустил за Кима и Фархада, но Адмирал будет недоволен. Я бы этих жаб вонючих…
– За Кима и Фархада мы уложили сотню дроми, а с этими я хочу поговорить, – сказал Светлая Вода. Сказал уверенно и властно, как если бы не Вальдес а он командовал отрядом.
– Ну, говори, – пробурчал Прохоров.
Вождь на мгновение замер, глядя в потолок, в мертвые серые экраны, и словно что-то припоминая. Потом забрало его шлема сдвинулось, и Вальдес вздрогнул, услышав бульканье, лязг и скрежет. То была не мелодичная речь лоона эо, а язык дроми, на котором – он точно это знал! – человек говорить не способен. Но Светлая Вода говорил. Должно быть, от предков-навахо он унаследовал дар к подражанию всяким звукам, от воя койота до шипения змеи.
Кро выступал как заправский оратор, сопровождая сказанное гримасами и жестами. Потеря левой руки ему не мешала, даже наоборот – протез Вождя гнулся в любую сторону как щупальце осьминога. Возможно, жесты значили для дроми не меньше, чем слова – их зрачки то сужались, то вспыхивали и начинали мерцать, но ни звука в ответ Кро не дождался. Четыре морщинистых старых существа сидели неподвижно и безмолвно, погруженные в пульт по грудь, если область между животом и шеей можно было назвать грудью. Их рук Вальдес не видел – вероятно, дроми погрузили их в коммуникационные отверстия.
Светлая Вода испустил последний булькающий вопль, и дроми отозвались серией щелчков и скрежета. Самый крупный подался вперед, плечи его дрогнули, словно он что-то делал руками, затем поникли, и голова со стуком ударилась о пульт. Трое других, как заведенные манекены, повторили эти движения. Они не шевелились, и Вальдес понял, что все четверо мертвы.
– Не вышло. – Кро с огорченным видом поджал губы. – Я пытался их убедить, что жизнь прекрасна даже в плену. Но эти создания очень упрямы.
– Адмирал будет недоволен, – сказал Прохоров.
– Большего я сделать не мог. Они включили систему самоликвидации.
– Ты попытался, – произнес Вальдес и, подумав, добавил: – На их месте я поступил бы точно так же.
Его команда разбрелась по залу. Оношко и его десантники, с оружием под руками, встали у входных арок, Птурс и Зарифов разглядывали шкафы с созвездием мигающих огней, Кро с Прохоровым направились к пульту, попробовали вытащить дроми из щелей-ложементов, но это не удалось. Акимов, отложив фризер, пришел им на помощь.
Вальдес, подняв забрало шлема, втянул носом воздух. Пахло мерзко, как всюду, где находились дроми, и от этого густого смрада першило в горле. Запах, пожалуй, был более прочным барьером между дроми и людьми, чем разница в облике, языке, привычках; чувства зрения и слуха подтверждали, что дроми чужие, а обоняние добавляло: чужие и отвратительные.
