Журнал «Если», 2006 № 12 - Матвеев Андрей Александрович (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
И не родился Тимус.
Точнее, пока она не родила его.
Если бы он родился девочкой, то стал бы Старшей Матерью после того, как она уйдет в направлении холмов навсегда. Но он родился мальчиком, она не должна об этом помнить, потому что ни одна из рожавших женщин не должна помнить, кого родила. Это табу, самый страшный грех. Все дети общие, только так они смогут выжить, ведь тот мир и погиб лишь оттого, что все жили сами по себе.
И никто никому не оказывает предпочтения.
Она даже помнила мужчину, который стал его отцом. Он тоже давно уже стал призраком, как и те ублюдки с пустыря. Как и все ублюдки. Она не любит мужчин, может, если бы мир не изменился, то она бы относилась к ним иначе, но сейчас она знает: их удел — поддерживать жизнь племени, и все. Охотиться и оплодотворять.
А сейчас один из них решил все изменить.
«Ты ведь хочешь все изменить, Бонза?» — он лежал на ней, а она смотрела ему в лицо и задавала вопросы.
«Да!» — отвечал он.
Ни одного слова не слышно, лишь тяжелое прерывистое дыхание мужчины и женщины. Слова не нужны, она и так слышит все, что нужно.
«Зачем?»
«Это унизительно!» — говорит он ей и закрывает глаза.
Это она должна лежать с закрытыми глазами, только первым не выдерживает он — что же, она еще не утратила своей власти!
«Что тут унизительного?»
«Я мужчина! — говорит Бонза. — Я хожу на охоту, я приношу еду! И я не должен подчиняться!»
«Ты знаешь, откуда берется свет?» — спрашивает она его.
Он не отвечает, его тело становится еще тяжелее, но ей приятно, она давно не чувствовала на себе мужской тяжести, это то, что они действительно временами умеют — доставлять удовольствие.
«Молчишь? Но как ты тогда будешь править?»
Он опять не отвечает, никто из мужчин не знает, откуда берется свет и как сделать так, чтобы в бочках всегда горело пламя. «Ты мне скажешь!» — говорит он и открывает глаза.
Она смеется, ни одному мужчине она никогда не скажет, откуда берется свет. Даже Тимусу, хотя он пока и не мужчина.
«Иди!» — говорит она, приняв в себя его семя. Бонза смотрит на нее с ненавистью, она опять использовала его, но ему все равно не узнать как.
«Я не хочу бежать!» — думает она, поплотнее закутываясь в накидку. В жилище все спят. И люди, и котоголовы. Послезавтра карнавал. Уже послезавтра. После чего наступит зима, не сразу, пройдет еще несколько недель, и лишь тогда выпадет первый снег. Затем река покроется льдом, они будут почти все время проводить в жилище, к холодам пищи станет меньше, но зато придет пора ставить ловушки. Да и после карнавала останется время для охоты, на карнавале мужчины отдохнут, к лету в племени опять появятся младенцы.
Она сама забеременела на первом карнавале, надо бы вспомнить, что стало с отцом Тимуса.
Кажется, он утонул. Она даже не помнит его лица. Зачем помнить их лица, зачем их вообще помнить? Она родила Тимуса, но и об этом должна бы забыть. Этот мир лишен памяти, иначе им не выжить, надо просто считать: дни, минуты, секунды. В одной неделе шестьсот четыре тысячи восемьсот секунд, ей надо что-то решать, она боится.
Бонза не отступит от своего, если бы она сама могла убить его, то все было бы намного проще.
Но это тоже табу.
С самого начала — никакой человеческой крови.
Мир держится на правилах, а еще на том, что они неизменны.
Об этом знают все члены племени — и женщины, и мужчины.
Даже дети знают об этом.
Человеческая жизнь неприкосновенна, ведь нас слишком мало и каждый должен помогать другому.
И самое страшное в том, что этот мир тоже начал рушиться, как и тот, исчезнувший много лет назад.
Ей придется уйти, она смотрит на звезды, среди них все так же можно разглядеть фразу «Он хочет тебя убить»…
Ей надо с кем-то посоветоваться, но не с кем. Как всегда, не с кем.
Разве что опять позвать Тимуса и попросить пересказать сон.
Это будет странно, если она подойдет и разбудит его — хотя кто и что ей тут скажет? Старшей из матерей света, первой и самой главной Матери.
— Тимус! — негромко произносит она, проходя на ту половину жилища, где спят дети.
Тимус спит, беспокойно ворочается, рядом приподнимает голову котоголов.
Будто охраняет от странных ночных напастей. Эти зверюшки любят Тимуса, они почти всех здесь любят, даже ее.
Остальные ее боятся.
Бонза тоже ее боится, сегодня ночью она поняла это.
Ненавидит и боится, а значит, готов причинить зло.
В том мире было очень много зла. В этом мире его нет. Отсутствие еды не есть зло, как и отсутствие одежды. И еду, и одежду можно найти. Зло в людях, ей всегда хотелось сделать так, чтобы в ее племени этого не было.
И ей это удавалось, многие годы, до прошедшего дня и сегодняшней ночи.
— Тимус! — снова негромко зовет она.
Он просыпается, молча смотрит на нее.
— Вставай, Тимус, ты мне нужен!
Поворачивается и идет к своей лежанке. Тимус, не до конца проснувшись, тащится за ней, глупо, конечно, было будить его, но ей надо с кем-то поговорить.
Ей надо решать, что делать, хотя его она об этом точно не спросит.
— Рассказывай! — говорит она.
Тимус смотрит на нее и мотает головой, он никак не может проснуться и не понимает, что Старшая от него хочет.
— Ты видел сон? — спрашивает она.
Тимус кивает головой — да, он видел сон, он всегда видит сны.
— Вот и рассказывай! — приказывает Старшая.
— Не могу, — отвечает он, — я не помню.
Он действительно не помнит, сон был таким странным, еще страннее, чем обычно.
Хотя нет, вот всплывает лицо, тот самый мужчина, который несколько дней назад помог ему найти дорогу к жилищу, когда Тимус заблудился в холмах.
Мужчина с серьгой в ухе и с большой собакой, которая бежала рядом и тяжело дышала, высунув язык.
— Лицо видел! — говорит Тимус. — Это был мужчина.
— Он что-то сказал? — спрашивает Старшая.
Тимус пытается вспомнить.
Вроде бы во сне мужчина ничего не говорил, хотя нет… Они бежали по узкой тропинке, Старшая Мать и Тимус, это он точно помнит. И даже знает, что они убегали. А потом вдруг на тропинку выскочил тот самый пес, и возникло лицо этого мужчины.
— Сюда, — сказал он, — здесь вас не найдут!
После чего Тимус проснулся.
— Ну, так что он сказал? — допытывалась Старшая.
— Он сказал «сюда!»… — послушно проговорил Тимус. А потом помолчал и добавил: — Да, так он и сказал: «Сюда, здесь вас не найдут!».
— Ты его знаешь? — спросила Старшая.
— Я знаю, как его зовут, — сказал Тимус, — и знаю, где его можно найти!
— Как?
— Хныщ! — ответил Тимус.
— Ты проводишь меня к нему?
— Прямо сейчас? — удивился мальчик.
— Нет, — сказала Старшая, — еще надо подождать! Иди спать!
Ей и самой внезапно захотелось спать, тело все еще болело, хотя спазмы внизу живота прекратились.
«Тебе надо бежать!» — подумала она, вспомнив слова, возникшие у нее в голове и внезапно собравшиеся отдельными звуками в длинную и осмысленную цепочку, и, не раздеваясь, легла.
До карнавала оставались сутки, следует выспаться. Потом просто не останется времени.
Хныщ смотрел на закат. Красные всполохи бились в черные зенки окон. В такие вечера должны прилетать пришельцы. Наверное, они и прилетали, но только в той, другой жизни.
Подошел Волк и положил морду на колени. Хныщ погладил собаку по голове, почесал за ушами. Волк довольно осклабился и высунул язык, мокрый и розовый. В пещеру еще было рано, спать не хотелось.
Если бы пришельцы тогда успели, то ничего бы не произошло. И пусть бы даже они захватили мир, его, Хныща, мир, но он все равно продолжал бы существовать. Он мог бы сейчас включить телевизор и смотреть новости. Как всегда, дерьмовые, потому что хороших новостей не бывает. Разве что очередная сплетня про очередную кинозвезду, которая то ли увеличила свой бюст, то ли отчего-то решила его уменьшить. А заодно и снялась в новом фильме.
