Шарик в кубике - Никитин Олег Викторович (книги без регистрации .txt) 📗
Он очнулся внезапно, в темноте, с неприятным ощущением, будто вместо мозга у него в черепе кисель, и тяжестью в теле. Окно совершенно не светилось – по всей вероятности, наступил местный вариант ночного времени суток. Ничего из своих красочных снов путешественник вспомнить не смог, однако он твердо знал, что они вызваны галлюциногеном.
«Если я не хочу превратиться в нечто подобное Бублю, то должен бежать, – так сквозь муть в сознании размышлял он. – Может, они сами меня выпишут? Все-таки я смог отцепить свои зажимы».
Тут он сообразил, что на самом деле ему помог однорукий сосед, и эта мысль стала последней каплей, заставившей его собраться и бесшумно встать с каталки. Извне не доносилось ни единого звука, и странник, стараясь не зашуметь, поставил голые ноги на прохладный пол. Бубль сопел на соседней кровати, время от времени негромко вскрикивая и что-то бормоча.
Пайк несколько секунд поразмышлял над еще одним феноменом, с которым он здесь столкнулся – его организму совершенно ничего не требовалось. Он даже заподозрил, что если бы ему не впрыснули «витамины», он бы и не подумал заснуть.
Впрочем, его видения скорее можно было бы назвать сном наяву, и все же сейчас он чувствовал себя вполне сносно. И еще одна мысль посетила тяжелую голову Пайка – а именно, что и дышит он также, видимо, только по привычке, и вполне мог бы завязать с ней, но он решил отложить этот опыт на будущее. Осмотревшись в полумраке и не обнаружив чего-либо необычного, странник поднялся и доковылял до двери. Взявшись за ручку имеющейся в наличии рукой, он попытался распахнуть дверь, но, разумеется, она была заперта на ключ. Пайк изо всех сил нажал на нее, надеясь на хрупкость преграды, но добился лишь того, что ручка с громким треском сломалась.
– Эй, ты чем это там занимаешься? – спросил его Бубль, причем почти что бодрым голосом, и путник увидел на фоне полутемного оконного проема его кудлатую голову.
– Не шуми, пациентов разбудишь, – прошептал перепуганный Пайк, подходя к постели соседа. – Скажи лучше, как мне отсюда выбраться.
– Зачем? – поразился Бубль. – Чего ты там, снаружи, не видел?
– Вот именно, что ничего, – придав голосу искренность, сказал путешественник, – совсем ничего я в жизни не видел, и ждет меня погибель, а потому помоги мне избежать ее.
– Ты ничего не понимаешь! – едва не закричал Бубль, но вовремя перешел на шепот. – У тебя нет документов, а без них тебя схватит первый же патруль, разберет на части и отвезет обратно на фабрику. И там тебя, такого, какой ты есть сейчас, просто не станет. Отсюда часто выходят в город, но такие ряженые, в майках, почти никогда, да и то потеряв свое тело.
Человечек затих и откинулся на подушку, утомленный своей речью.
– Меня и так разберут, я это чувствую, тем более я дверную ручку сломал, – хмуро заметил Пайк, вставая на колени перед его кроватью. – Или я окончательно сойду с ума от наркотиков.
– О чем ты говоришь, Спиро, какие еще наркотики? – разозлился Бубль. – Впервые слышу это слово. Сказали же, что это витамины!
Пайк выдохнул и подпер голову единственной рукой. Кряхтя, сосед лег на живот и свесился с каталки, длинной конечностью вынимая из-под нее подставку на колесиках. Пошарив ладонью под днищем, он с хрустом оторвал что-то от него и протянул Пайку, отвернулся и лег лицом к стене. Это был ключ.
– Когда-то, несколько лет назад, я тоже вышел из фабрики, и меня одолевало желание выбраться на улицу. Я видел в окно только часть внешнего мира, совсем неинтересную, но мне казалось, что за углом дома что-то необыкновенное. Я украл у Хлои из кармана ключ, но не успел им воспользоваться. Я почему-то не понравился докторам, и мне быстро оборвали все ноги.
Пайк молчал, ожидая продолжения, но Бубль сделал вид, что спит.
– Дай мне совет, как можно покинуть лечебницу, – сказал наконец странник, сжимая заветный ключик.
– Я бы попробовал для начала укрыться на складе, – ответил инвалид после некоторого молчания. – Он находится на первом этаже, а мы сейчас на седьмом. Чтобы выжить снаружи, тебе потребуется по меньшей мере удостоверение санитара. Иначе, сам понимаешь… Больше я ничем не могу тебе помочь.
Пайк медленно поднялся и направился к двери.
– Спасибо, – сказал он на ходу, не рассчитывая услышать ответ, затем кое-как приладил обломок ручки на место и вставил ключ в скважину. Откуда-то доносились едва слышные однообразные звуки, возможно, голосов, поэтому путешественник, приоткрыв дверь, первым делом осмотрел коридор в обе стороны. Он освещался лампами, крепившимися к потолку и закрытыми мелкоячеистыми металлическими сетками. Они светили слабо, но все же света было достаточно для того, чтобы весь коридор отлично просматривался. Оказывается, шум возникал от работающего неподалеку вентилятора, встроенного в стену и также спрятанного под плотную решетку.
Стоять на месте не было ни малейшего смысла, и Пайк, стараясь не шлепать по полу босыми ногами, пошел направо, поскольку в этом направлении коридор простирался всего на двадцать-тридцать метров, тогда как в противоположном – на все пятьдесят. «Легкие пути не приводят к успеху», – почему-то подумалось ему, но он сдержался и не повернул обратно.
По обе стороны уныло-белого, узкого прохода тянулись одинаковые пластиковые двери, различавшиеся лишь номерами, краской выведенными на них. В воздухе висел характерный для больницы, но чрезвычайно слабый запах – вентиляция работала отменно. В самом конце долгого пути, как он и ожидал, находилась лестница, по всей видимости используемая нечасто, поскольку на ней валялись какие-то пыльные тампоны, обрывки бумаги и даже пистолет со сломанной пластиковой рукояткой. Стараясь не наступить на что-нибудь хрустящее, путник споро спустился на несколько этажей и на первом услышал отчетливые голоса.
Из того места, где он оказался, вело два пути – один внутрь здания, где, за прикрытой дверью, общался персонал «клиники», другой наружу, он был распахнут и из него тянуло ночной свежестью. Пайк не стал понапрасну рисковать и выскользнул через второй ход. Он очутился в темном открытом тоннеле шириной около двух метров, продолжавшемся на неопределенное расстояние – его конец тонул во мраке. Прямо перед собой странник заметил широкие створки ворот, ведущих в примыкающий к больнице или объединенный с ней огромный ангар. На всякий случай Пайк подергал эти ворота за едва выступающий край и убедился, что внутрь ему не попасть, да не очень-то ему этого и хотелось. Не оборачиваясь, он заспешил в проходе между зданиями, почти не надеясь, что ему удастся так просто покинуть территорию больницы.
Так оно и оказалось – дорогу перекрывали такие же высокие и прочные ворота, как и в ангаре. Но на этот раз Пайк более тщательно их рассмотрел и пришел к выводу, что если они и открываются, то или снаружи или дистанционно. Но найти спрятанный во тьме пульт не успел – из-за ворот послышалось гудение и характерные для оснащенных моторами механизмов, звуки, после чего створки ворот стали медленно разъезжаться в стороны. В лицо ударил сноп света, и путешественник упал на пыльную дорогу и вжался в тень, отползая в ней подальше от увеличивающегося проема, лелея надежду остаться незамеченным и проскочить между машиной и стеной.
Увы, въехавшая в тоннель гигантская коробка на маленьких колесиках, с низкими бортами, занимала почти всю его ширину. Кошка и та бы не проскочила там, где вознамерился пролезть Пайк. Не успел он осознать всю тяжесть своей неудачи, как створки съехались, и воцарилась прежняя тьма. Внезапно хлопнула больничная дверь, и раздраженный голос произнес:
– Иди прямо, болван! Я не буду держать тебя, если ты вздумаешь свалиться.
– Не злись, Блох, – примирительно просипел другой. – Сегодня твое дежурство.
Над входом в ангар зажглась белая лампа, и на ее фоне странник увидел две фигуры в халатах, приближающихся к нему. Один из этих людей нес фонарик и светил себе под ноги.
– Почему-то как мое дежурство, так контейнер приходит! – разорялся Блох. – И я должен распихивать детали по складу, пока ты болтаешь с Мирандой, а, Хольц?
