Титан. Фея. Демон - Варли Джон Герберт (Херберт) (полная версия книги .txt) 📗
— Примете ли вы немного... пищи? — спросил один из ангелов.
Остальные отвернулись от гостей и погрузились в застенчивое молчание. Для верхачей такое было в новинку. Подобных предложений в общении с людьми они всегда тщательно избегали. Обычай был таков, что вне своего гнезда пищу ни в коем случае нельзя попросить или предложить. Голодающему верхачу из другого гнезда никогда не отказали бы в пище — но почти всякий верхач скорее умер бы, чем попросил.
Предложение сделал низший по статусу индивид гнезда — старый, совсем тощий и, похоже, близкий к смерти самец.
— Решительно невозможно, — с легким сердцем ответила Сирокко другому индивиду.
— Сыты, мы совершенно сыты, — согласилась Габи.
— Еще грамм — и полет будет невозможен, — заверила Сирокко.
— Жир опасен.
— Воздержание суть добродетель.
Ни разу они даже не посмотрели на того ангела, который сделал предложение, равномерно распределяя тяжесть смущения, как того требовала вежливость.
Верхачи одобрительно кудахтали и превозносили процветание своих гостей.
Тут Сирокко вдруг вспомнила встречу с тем одиноким верхачом в небе над Япетом, когда смертеангел уносил Адама.
— Так зачем же пришли мы сюда, ко гнезду сему? — спросила Сирокко, адресуясь к группе ангелов, а не к Габи. В вопрос она внесла точно рассчитанную долю инверсии, желая вызвать наименьшее смятение среди ангелов.
— О да, вот подлинный интерес, — сказал один.
— Зачем же они пришли, зачем пришли?
— Одна из эфира, другая из сна.
— Сны в гнезде — вот удивительная странность.
— Одна, что горит. Зачем же они пришли?
Габи откашлялась, и все взгляды обратились на нее.
— Пришли мы по той же оказии, по какой приходили и прежде, — сказала она. — Возбудить дело против Геи, а в дальнейшем подготовить войну против нее, всех ее владений и гнезд.
— Именно! — загорелась окончательно сбитая с толку Сирокко. — Таковы в точности наши намерения. Привлечь... самые блестящие стратагемы и тактикалии.
— В точности так! — с воодушевлением произнес один ангел.
— О, будь проклят тот день!
— О, гнездо Геи будет низко лежать.
— Тары-бары, — сказал еще один ангел. Именно так они выражались, когда сказать было нечего, но и от беседы устраняться не хотелось.
— Тары-бары, — согласился другой.
Легко было увидеть в верхачах дружелюбных простофиль, этаких придурков эрудитов с непомерным и невразумительным словарным запасом. На самом же деле все обстояло далеко не так. Английский язык доставлял им подлинную радость — столь нелогичный и плодовитый. А главное — так удачно соответствующий природному стремлению верхачей все запутать, напустить туману и отступить от ясного смысла, когда это только возможно.
— Весьма неистово, произвольно, — предложила Габи.
— О да, весьма-весьма произвольно-неистово. Великие муки.
— И предусмотрительность, экстремальная осторожность.
— Тактика, — сказал один. — Великий словарь тактики. — По тому, как он это сказал, Сирокко поняла, что задан вопрос и что примерный его перевод: «Как нам с нею сражаться?»
Габи изобразила какой-то замысловатый пасс. А в рукаве-то у нее пусто, решила Сирокко. Да и рукава нет. Сирокко вдруг поняла, что должны чувствовать другие, когда она сама применяет свою нехитрую магию.
Габи достала из ниоткуда красный брусок, в котором Сирокко безошибочно узнала динамит. Да там, собственно, имелся ярлык: «ДИНАМИТ: Сделано в Беллинзоне». Взглянув на брусок, ангелы погрузились в молчание. Сирокко взяла у Габи динамит и повертела в руках. Ангелы хором вздохнули.
— Где ты его взяла? — на миг забыв про остальных, спросила Сирокко. — В Беллинзоне пока ничего такого нет.
— Это потому, что еще килооборот ничего такого там делать не будут, — ответила Габи.
— Эфемера! — взвыл один верхач. — Это же эфемера!
— Нематериальное ничто, — высказал свое мнение другой.
— Еще не сделано? Ах, какой тонкий абсурд! Мы блестяще введены в заблуждение.
— Он не существует, — подвел итог один. — Как вот эта Сирокко.
— Не придираться, — послышалось увещевание.
— Ты не забыла, что это сон? — напомнил Сирокко один из ангелов.
— Динамит! Динамит! Динамит!
— Будет динамит, — согласилась Габи. — Когда придет время воевать с Геей, на некоторое время будет быть динамит.
— Будет быть! Подлинно высотный оборот!
— Истинно, неподдельно!
— Так это... иллюзия? — спросил совсем юный верхач, морща лоб и не спуская глаз с динамита в руках у Габи.
— Блуждающий огонек, — объяснил один.
— Для мебели! Чепуха на постном масле! Вышезакрашенное, нижеупраздненное, мимолетное посмешище! Пустопорожность! — прокричал другой, явно закрывая дебаты.
Негромко шелестя перьями, ангелы таращились на динамит. Тут Габи убрала его туда, откуда он появился, — в будущее, предположила Сирокко.
— Ах, — наконец вздохнул один из ангелов.
— Вот именно, — подтвердил другой. — С таким сгустком силы делов-то мы понаделаем! — поделился он с Габи.
— Понаделаете, — согласилась Габи. — А сейчас вы нам все про это расскажете.
Что сама Габи, со многими подробностями, и сделала.
Когда она закончила, последовало традиционное предложение секса. И Сирокко, и Габи из вежливости согласились.
Состоялся галантный ритуал, который всегда напоминал Сирокко кадриль, пока все остальные пели и хлопали в ритм. В партнеры Сирокко достался безупречный представитель породы. Когда акт был «осуществлен», ярко-красные крылья ангела заключили ее в жаркие объятия.
И это Сирокко также находила привлекательным у верхачей. Они ни в малейшей степени не страдали ксенофобией. Племенной народец, чья культура была насквозь пропитана ритуалом, обычаем и традицией, он находил в себе нужную гибкость. При визите к верхачам предложение секса делалось в высшей степени серьезно, и акт вовсе не симулировался. А формализовали они этот ритуал исключительно в целях общения с человеческими визитерами. Реальный секс с верхачами выглядел нелепо для обоих партнеров. Самец лишь слегка коснулся Сирокко своим крошечным, незаметным пенисом — и все остались довольны. Сирокко было приятно. В каком-то смысле она даже почувствовала, что ее любят.
Сирокко почти забыла, что это сон, пока они с Габи не приземлились на пляж черного песка и она не увидела собственное спящее тело. Неподалеку, сложив под собой ноги, сидел Менестрель. Проводя свое сноподобное время, он занимался резьбой по дереву. Потом поднял голову и кивнул им обеим.
Поцеловав Габи на прощание, Сирокко стала смотреть, как та улетает. Затем она зевнула, потянулась и посмотрела вниз, на самое себя. «Пора просыпаться», — с некоторой иронией подумала Сирокко.
И снова ее удивило, как легко фантазия становится обыденностью. Сирокко опустилась на колени рядом со своим спящим телом, вспоминая, как это было в прошлый раз, и навалилась на него.
Она охнула, ощутив под собой вместо песка теплую, мускулистую плоть. Какое-то мгновение Сирокко лежала, распростершись на спящем теле, — а затем подскочила так, будто улеглась на муравейник. В диком ужасе она смотрела, как другая Сирокко зашевелилась, поднесла руку к лицу... а затем слегка повернулась на бок и снова погрузилась в сон.
Обернувшись, она заметила, что Менестрель на нее смотрит. Интересно, что он видит? Сирокко чуть было его об этом не спросила.
— Я просто не готова, — сказала она вслух. Но затем вздохнула, снова опустилась на колени и нерешительно коснулась тела. И опять — это было другое тело. Тело крупной, сильной на вид, загорелой и не слишком миловидной женщины.
Она взяла другую Сирокко за руку. Та слегка зашевелилась, что-то бормоча. Затем открыла глаза и резко села.
Настал момент какого-то головокружения — и там осталась просто Сирокко. Она быстро огляделась и никого не заметила.
— Только ты да я, да мы с тобой, — сказала она себе и пошла к Менестрелю.
