Энергия подвластна нам - Иванов Валентин Дмитриевич (электронная книга .TXT) 📗
– Конечно, всё это достаточно интересно, и я прошу вас передать Фёдору Александровичу просьбу приготовить доклад также и по этому вопросу для предстоящего совещания. Вы успеете?
– Да.
– Как себя чувствует Фёдор Александрович? – спрашивает министр. – Я не видел его уже почти три месяца!
Этот вопрос смягчает напряжённость.
– Вам нужно тщательно беречь его. Да, тщательно беречь! Ведь вы, молодёжь, бываете часто беспощадны к нашему брату, старикам!
Михаил Андреевич чуть запальчиво заступается за любимого учителя;
– Мы его совершенно не считаем стариком!
– Не считаете? Вы всех считаете молодыми… А он отдыхал в этом году? Кто об этом должен думать? Вы должны об этом думать, молодые люди!
– Он не хотел, – оправдывается Степанов, – мы его просили. Он, наверно, согласится после приёмных испытаний в Институте и после начала учебного года. Он любит общение с вновь поступившей молодёжью. Ведь вы же его знаете!
– Вот мы его недели через три по-дружески обяжем, – и министр сказал своему референту: – Запишите в важные и напомните мне! Как ваша новая, «особенная», как у вас её называют, тема? – спросил министр.
– Мы имеем основания ожидать очень интересных результатов…. И Михаил Андреевич рассказал о замеченном несколько месяцев назад своеобразном действии одной из опытных энергетических установок на состояние обслуживающих её работников. Установка была предназначена для других целей, а её возбуждающее действие на людей вначале вызвало тревогу за качество изоляции. Однако Фёдор Александрович решил поставить наблюдения.
Здесь министр перебил Степанова:
– Я слышал, что вы и сын Фёдора Александровича особенно настаивали на развитии этой темы.
– Может быть, это не совсем так. Фёдор Александрович утвердил состав инициативной группы и назначил её руководителем Ивана Петровича, потому что именно Иван Петрович три года назад яростно возражал против намеченного ответвления нашей тематики в область физиологии. – Степанов усмехнулся. – Фёдор Александрович хорошо знает его! Теперь в нашей среде именно Иван Петрович страстно стремится к этой тематике!
Увлекаясь, Михаил Андреевич закончил словами:
– Мы убеждены в том, что советская наука находится на пороге получения возможности благотворного воздействия на живые организмы, повышая их силу и работоспособность. Может быть, удастся подойти к проблеме долголетия…
Когда Степанов простился и вышел, министр проводил его задумчивым взглядом.
– Растёт, выросла смена всем нам, – сказал он, ни к кому не обращаясь.
– Уже выросла, будет расти и перерастёт нас! – подтвердил его товарищ, бывший конник гражданской войны.
– А не думаешь ли ты, Василий Васильевич, что нам с тобой, если захотим, можно будет дополнительно, сверх нормального срока жизни, поработать? Прикажут подольше жить! А?
В открытое окно входил гул живущего и работающего города-гиганта. От нагретых солнцем жаркого августа чёрно-серых асфальтовых мостовых и каменных зданий воздух поднимался невидимыми восходящими потоками, неся звуки жизни миллионов людей, стремящихся к общей цели.
Глава пятая
ЧЕРВЬ РОЕТ
Сегодня крупнейшие радиокорпорации империалистических государств транслируют выступление одного государственного деятеля заокеанской страны. Повернём рукоятку настройки… В эфире шорох, скрежет, обрывки танцозальных мелодий, настойчивых реклам, проповеди смирения с угрозами отлучений и ада… Дальше, дальше! Вот оно!..
– Наша великая миссия заключается в распространении нашей цивилизации, нашей культуры повсюду, невзирая на протесты закоснелых в невежестве народов!.. Да! Должны быть открыты границы и отвергнуты смешные претензии отсталых наций на самостоятельность, когда мы обещаем всем помощь и покровительство…
Пауза. Знакомые слова! Не так уж много лет прошло с того времени, когда проповеди мирового господства, извергаемые бесноватым «фюрером», засоряли эфир. И вот они снова звучат, – на этот раз из-за океана.
Оратор точно жуёт каждое слово, катает его во рту и потом выплёвывает. Он продолжает:
– Да, покровительство, повторяю я, господа! Покровительство! Помощь! Кто от них отказывается, тот или безумец, или злодей! Так не должны ли мы прийти на помощь народам, в том числе и тем из них, которые не в состоянии понять величие нашего сердца? Не должны ли мы освободить их от отвратительных предрассудков самостоятельности, стоящих препятствием на великом пути нашей исторической мировой миссии?
– Бессмысленные разрушения прежних войн оставляли победителям только развалины. Мы же, сметая всё лишнее с нашего пути, должны сохранить истинные ценности, созданные человечеством! Господа! Я презираю и отвергаю варварские способы разрушительных войн! Во имя цивилизации сохраним города, дороги, мосты, заводы, порты и корабли! Сохраним это истинное наследство человеческого гения, созданное до наступления нашей великой эры!
Пауза.
Оратор рычит:
– Мы обязаны устранить все препятствия силой нашего атомного оружия! Мы требуем от наших учёных такого гуманного применения нашей науки, чтобы вместо солдат мы посылали бы в спасённые нами страны только могильщиков для уборки трупов врагов цивилизации, побеждённых нашим оружием! Мы должны разорвать, наконец, железный занавес!
Довольно! Вы что же, господа, думаете встретить опять простака-африканца, который отдаст вам за жалкие стеклянные бусы свой золотой песок, клыки слонов и шкуры леопардов? Или ваша наглость ждёт повторения встречи с доверчивым индейцем, который пустит двоедушного гостя в просторы сосновых лесов и прерий? Или вновь вам мерещится договор с одуревшим в гареме раджой, который вам продаст свой народ, испугавшись угроз?
Что ж, за последние годы вы немало получили суровых уроков, но вы учитесь плохо! И вы очень отстали. Жизнь движется. Вы же стоите на месте, ловите время за пятки.
Песня о силе тайного оружия – старая песня. Вырос мир, и проснулось сознание народов!
Нет монополий на знания, кончаются монополии на власть и даже ваши атомные пушки и бомбы вам не помогут!
…А есть кое-кто и в нашем городе, кто слушает этот отвратительный бред, как и другие подобные ему речи, с немалым удовольствием.
Что же это за люди и где они находятся в такой неожиданной близости к нам?
– Я искренне завидую вам, мистер Лайдл. Вы имели возможность лично слышать его. Я же находился уже здесь. Правда, я не потерял ни одного слова! Чорт побери, это была подлинно историческая речь! Вот это настоящий государственный ум…
– Да, Смайльби, эта речь оставляет неизгладимое впечатление…
Эта беседа велась в деловом кабинете, в одном из уютных московских особняков, арендованном представителями заокеанской страны. Судя по состоянию пепельниц, наполненных окурками не сигар, а папирос, – ведь русский табак знаменит во всём мире и так легко курятся душистые папиросы, – разговор должен был приближаться к концу.
– Дорогой Лайдл, радиопередача отвлекла нас от основной темы. Могу вас заверить, что я в состоянии выполнить просьбу нашего высокоуважаемого мистера Томаса Макнилла. Повторяю: ему нужен некто – мужчина, техник, образованный, здоровый, внимательный, осторожный, ловкий. Цель – дальняя поездка и точные наблюдения. Такой человек у меня есть.
Говоривший это – хозяин, а Лайдл – гость. Хозяин – тип дельца, которых в далёкой заокеанской стране выдвигают две близкие силы или два способа игры – биржа и выборы. Коренастый, массивные плечи, тяжёлые черты гладко выбритого лица. Много уверенности, много деляческой хватки, много решимости, очень деятелен.
– Но мистер Макнилл пишет, – говорит Лайдл, – что этот, как бы его назвать вам, человек, должен быть на месте непременно в последние дни июля. Остаётся мало времени, а мистер Макнилл сама точность. Ваш человек может опоздать.
– Сегодня его позовут, завтра выезд. Дорога – три дня. Успеет приехать, осмотреться и приготовиться!..
