Симфония-333 - Панин Илья (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
– И где она, в какой директории?
– Хм! Давай выпьем, – Дан немного подумал и добавил, – за маленький островок в безбрежном океане изменчивой и непонятной реальности. Островок, где мы сейчас находимся, это будет наша с тобой маленькая собственная реальность.
– Давай. Мне нравится этот тост. – Они выпили, – Дан, а что ты имел в виду вчера, когда сказал: «Нет ничего хуже, чем испорченное хорошее»?
– Ну, это что-то из той оперы, что ученого учить, только портить.
– А почему ты сказал это именно вчера?
– Да так. Это было что-то вроде продолжения моих мыслей. Понимаешь, была у меня обычная нормальная жизнь. Своя, как ты говоришь, реальность. Но кое-кому захотелось меня осчастливить. Вот этот кое-кто и осчастливил меня так, что я до сих пор не могу прийти в себя.
Олеся смотрела на него, и сердце у нее колотилось в два раза сильнее обычного. Почему-то несчастные мужчины, страдающие от неразделенной любви, притягивают девушек. Наверное, в женском сердце просыпается чисто материнский инстинкт – пожалеть, приласкать. Или в их подсознании срабатывает логика: «Если он может так любить ее, значит, он сможет полюбить точно так же и меня». Как бы там ни было, Олеся едва сдерживала свои чувства, чтобы они случайно не выпорхнули наружу.
– Дан, а как ты думаешь, если человек во что-то очень сильно верит, то он может изменять окружающую действительность? Я имею в виду, ничего не предпринимая физически, а только на основании очень сильной веры.
– Превратить воду в вино, я уверен, не может. Но внушить это людям верующим, вполне возможно.
– Да нет, я не про это. В сказки про Христа я тоже не верю. Понимаешь, мне кажется, если человеку удастся у себя в голове очень точно сформировать какой-то образ и поверить в него, то он через некоторое время должен материализоваться в реальности.
– Давай выпьем. Как говорил герой твоих любимых романов Шерлок Холмс, эта задача ровно на две трубки.
– Ну, значит, они и твои любимые, если ты про это помнишь.
– С некоторых пор я помню все.
– Это как?
– Да неважно, давай выпьем.
Они выпили, и Дан ушел в себя. Олеся сидела тихонечко и наблюдала, как под закрытыми веками Дана бегают маленькие бугорки. Наконец, она не выдержала:
– Ну и чё-ё, кончились твои трубки?
– Знаешь, ты права, это действительно возможно: если человек во что-то очень сильно поверит, то он может изменить окружающую действительность. Вот, смотри: если, например, выйти в интерпространство и бродить по лабиринту коридоров в поисках чего-либо или кого-либо, то на эти поиски можно потратить целую вечность. Но если включить специальную поисковую систему и правильно сформулировать вопрос, то поисковая система очень быстро вытянет из интерпространства именно то, что ты запрашивал. Примерно то же самое происходит и у нас в головах. Если тебе очень четко и правильно удастся сформировать в голове определенный образ чего-либо, то сильная вера сработает как код, запускающий поисковую систему. Энергия веры притянет из бесконечности эфира именно то, что нужно. Но это возможно только при наличии сразу трех вещей: сильной веры, ясного и четкого образа и… как бы тебе это правильно сказать? Надо быть подключенным к интерпространству окружающего нас эфира.
– Это как?
– Ну, что-то вроде как находиться с ним в резонансе, на одной волне.
– А ты находишься с ним в резонансе?
– Не знаю. Скорее всего, нет.
– А я, наверное, нахожусь.
– …?
– Это ты.
– Что я?
– Ты – мой образ, который я сформировала у себя в голове, и который теперь вот материализовался.
– Да, но ведь я и раньше существовал. – Изобразил несуществующую обиду Дан.
– Ты был другим. От того, каким ты был раньше, ничего не осталось.
– Да, я изменился, но это не твоя заслуга…
– Я видела тебя во сне. Это был ты, сейчас в этом нет никаких сомнений. Мы с тобой разговаривали во сне. И вот сейчас ты мне говоришь про резонанс, а мне кажется, что ты мне это уже говорил. У меня все это уже было в голове, где-то в подсознании. Именно в таком виде, как ты мне только что говорил сейчас, ты мне говорил об этом во сне.
– Де-жа-вю.
– Нет, – Олеся топнула ножкой, по-детски нахмурив брови, – не спорь со мной. Я не очень точно помню, о чем мы с тобой говорили во сне, но я прекрасно помню глаза, – она протянула руку в его сторону, – вот эти глаза. У тебя их не было раньше. Они появились совсем недавно. Я могу ошибаться насчет слов, что ты говорил, но образ… я его действительно сформировала очень четко… это ты, Дан.
– Надо выпить.
– Давай.
Они выпили. После этого признания Дан почувствовал себя несколько неловко. Он знал, что она ждет от него тоже каких-то откровений. Он должен ей в чем-то признаться. Что-то сказать.
– Ты знаешь, последствия работы твоей «поисковой системы» оказались довольно разрушительными.
– Что ты имеешь в виду?
– Та девушка, Влада, она погибла.
Руки Олеси взметнулись и обхватили голову с двух сторон. Пальцы сдавили виски. Глаза испуганно смотрели на Дана.
– Не может быть?!
– Да, она действительно погибла, но, естественно, ты здесь ни при чем.
Олеся вскочила, подбежала к Дану и, присев рядышком на диван, обняла за плечи.
– Прости, я не знала, это ужасно…
– Перестань, это, как говорится, было давно и неправда, – соврал Дан, чтобы разрядить атмосферу. – Что мы все о грустном да о грустном. Давай… во что-нибудь поиграем.
– Давай, а во что?
– Не знаю. Ну-у…
– Я знаю! Давай задавать друг другу вопросы и честно отвечать на них, только честно-честно.
– Давай попробуем.
– Нет, ты поклянись, что на любой вопрос, на любой, на любой, будешь отвечать честно, откровенно и ничего не скрывая, даже маленьких мелочей.
Дан улыбнулся, набрал полную грудь воздуха и, быстро выдохнув, сказал:
– Клянусь, клянусь, клянусь.
– Нет, ты серьезно поклянись.
– Я серьезно, Олеся, правда, спрашивай, что хочешь.
Олеся закрыла глаза и, немного подумав, спросила:
– Тебе как больше нравится целоваться, взасос или так, слегка касаясь друг друга губами?
– Ты знаешь, до сих пор в реальности у меня была только одна девушка. Я вообще не помню, чтобы мне нравилось с ней целоваться. Я имею в виду не Владу, а ту, что была до нее. А с Владой у меня это было только раз, и я не успел ничего осознать, потому что она погибла в тот же день… в тот же час.
– Ужасно! Извини, я опять тебе напомнила все это. Теперь твоя очередь спрашивать.
– Давай выпьем.
– Давай.
Они выпили. Теперь Дан закрыл глаза и задумался.
– Ты говоришь, что мы с тобой разговаривали во сне. А сексом мы во сне занимались?
– Нет. Никогда.
– Значит у тебя ко мне чисто платоническое влечение? – спросил Дан без тени разочарования.
– Не знаю. Наверно. Честно говоря, я пока не представляю нас… ну это…
– А целоваться, по-твоему, это секс или еще нет?
– Целоваться это любовь. Ты ведь не любил ту девушку? Ты ведь просто с ней встречался ради секса. Да?
– Да.
– Я считаю, если люди продолжают жить вместе и даже продолжают заниматься сексом, но не целуют друг друга в губы, значит, любовь покинула их, и они живут вместе просто по инерции.
– Да. Наверно в этом что-то есть. А ты представляешь нас целующимися?
– Это нечестно, ты мне задал уже больше вопросов, чем я тебе задала.
– Ну, ладно, твоя очередь.
– А ты представляешь нас целующимися?
– Ах, ты хитруля! Ла-адно. – Дан прищурил глаза. – Представь себе, представляю.
– И как тебе это?
– А это уже второй вопрос.
– Ах, ты-ы! – Олеся схватила его за плечи и повалила на спину. Потом, схватив его за запястья, прижала руки к дивану. – Отвечай на вопрос немедленно. Я нарушаю правила по праву сильного.
Дан резко опустил руки к бедрам. Олеся, потеряв опору, упала ему на грудь, машинально отпустив запястья его рук. Он обнял ее за плечи, преградив возможность отступа.
