Путь колеса (Роман) - Ульянский Антон Григорьевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
Деб распахнул последнюю дверь. Эти моменты в его жизни были считаны. Они волновали его. После них ему требовалось отдохнуть, и только тогда у него появлялся интерес к добыче, ради которой он старался. Крез вошел внутрь и осветил фонарем верхние полки. Они были пусты. Пустым был и второй ряд. Он согнулся и пустил луч по полу. И сейчас же, не разгибаясь, попятился задом и выскочил наружу.
— Что за черт!..
И не столько разочарование, сколько брезгливость и страх были на его лице. Существовали вещи, которых он не переносил.
Тарт взял из его рук фонарь и заглянул под полки. Справа мужские ноги высовывались из-под ковра, щуплые и неподвижные. Слева лежала женщина, скорченная, прижавшись к стене, точно труп давил ее. Несколько плоских металлических ключей, брошенных с размаха, лежали между ними на полу.
Он осветил фонарем лицо женщины. Оно было искаженным, точно она умерла в мучениях. У нее были морщины на лице, седина в волосах, выпученные глаза. Он догадывался, кто это мог быть, и все же не сразу убедился, что перед ним — последняя женщина Хуана Ривара.
Деб и Крез молча складывали инструменты.
— Эти люди пытались предупредить вас, — сказал Тарт. — Ключи сделаны по тем же образцам, по которым работали и вы. Хуан Ривар был дома и застал их. Он предвидел их нападение. Об этом есть записка с его собственными словами. Он писал о каком-то типе, который шатался вокруг дома. Неизвестно, сколько пуль он всадил в него, но все они попали без промаха, за исключением одной, которую вы видели в стене. Тип умер без мучений. Хуже было с женщиной, которую Ривар живой загнал в шкаф. Потом он опорожнил полки, закрыл шкаф на полный взвод и уехал. Он сделал это в припадке злобы. Но впоследствии передумал и захотел освободить ее. Вы видели, с какой страстностью он рвался назад в Пассаквеколли. Он любил ее, хотя отношения у них были плохие…
На улице, на углу, все трое остановились, не зная, что делать дальше. Город наполнялся людьми. Было бесполезно думать о новой серьезной работе.
— Вот видишь, Крез, — оказал Деб уныло и беззлобно, ибо не мог злорадствовать над своим притихшим другом, — если б мы с самого начала пошли наугад шарить по домам, уж мы наверное что-нибудь бы нашарили. Но тебе понадобилась психология, и мы остались ни с чем. В следующий раз, если мы будем работать вместе, пожалуйста, обойдись без психологии…
18. «ШАРЛОТТА»
Странные ощущения испытывал посетитель, подымаясь по отлогим, липким ступеням «Шарлотты». Его первое впечатление было, что воздух на этой лестнице никогда не проветривался, что он стоит здесь неподвижно с самого основания дома и все больше густеет и материализуется. Посетитель задерживал дыхание и смотрел вверх, считая марши, которые ему оставалось пройти. Весь дом представлялся ему ржавой, плохо промытой плевательницей, и он воспринимал как унижение тот факт, что эту плевательницу ему придется считать своим жилищем. Но так как это был факт и в «Шарлотту» он приходил после многих отказов в других местах, он смирялся и продолжал путь вверх.
Немного позже, на высоте четвертого или пятого этажа, его подавленное настроение смягчалось. Долго задерживать дыхание было нельзя, посетитель поневоле вздыхал всей грудью и, вздохнув, замечал, что воздух «Шарлотты» перестает тревожить его.
Надо было только раз втянуть его в себя как следует, чтобы освоиться с ним. Запахов было много, и большая их часть имела смиренное житейское происхождение. В мусорных ящиках среди отбросов копались кошки. Аромат лизоля проникал из коридоров, свидетельствуя о попытках благоустройства. Он составлял устойчивый фон, он окрашивал атмосферу «Шарлотты» в ржавый цвет. Табачный чад из общих приемных, запах пудры от проходящих женщин, выделения кухонь и уборных, сложные испарения насквозь проплеванных углов — пробивались сквозь него острыми струями.
Воздух, продышанный многими людьми, начинал нравиться посетителю. Он шел не торопясь, приглядываясь к встречным. Впечатление, полученное им, удивляло его: все женщины, встречавшиеся ему здесь, казались доступными, а мужчины — способными на что угодно. Это были поспешные преувеличенные выводы, и он понимал это, но воздух «Шарлотты» внушал ему такие мысли и заставлял видеть авантюру даже там, где ее не было.
Этот же воздух немного позже, между шестым и седьмым этажами, смирял и его собственную гордость, — если до тех пор он страдал ею, — внушал ему, что и он здесь не лучше других, что он лишь мелочь, вываривающаяся в общем котле. И если случайные предубеждения и прошлые привычки мешали посетителю освоиться с такими мыслями, лишний глоток воздуха освежал его и облегчал ему этот шаг.
Брисбен, Анна и Скруб прошли через приемную контору, сдали документы, заплатили за неделю вперед, получили ключи от трех смежных комнат в восьмом этаже и, подымаясь по лестницам, испытали все стадии привыкания к «Шарлотте».
Скруб освоился с ней скорее других. Он шел с видом исследователя, принюхивался, сравнивал. В его памяти сохранялись запахи таких же домов в Кантоне, Вильне, Марселе и в сотне городов. Он вызывал их в себе и убеждался, что «Шарлотта» не выходила из общего ряда.
— Насколько я могу судить, — сказал он своим спутникам, — нищета всюду пахнет одинаково…
Это была старая истина, но Скруб умел ставить свой штамп на старых истинах.
Две женщины стояли в пятом этаже у перил и смотрели в пролет. У них были утомленные выжидающие лица. Брисбен и Скруб не заинтересовали их, но Анну они оглядели внимательно и недружелюбно.
— Смотри, Маб, — вполголоса сказала одна из них, пропуская Анну: — еще одна честная…
Она хотела вложить в это слово побольше презрения, но в ее презрении не было уверенности. Ее интонация ослабла и смялась, она сама рассердилась на себя и, чтобы поправить дело, громко добавила вдогонку:
— Зачем честные лезут в «Шарлотту»? Тут не для них…
Вторая женщина, Маб, молчала. Она была высокомерна и не вмешивалась в разговор, но неожиданная злость ее подруги забавляла ее.
В темном углу на площадке шестого этажа над мусорным ящиком стоял пьяный и, дергаясь, выдавливал из себя рвоту. Двое мужчин, спускавшихся сверху, вдруг повернули в его сторону, взяли его под мышки, посадили на пол и сняли с него сапоги. Они работали весело, с военным счетом, каждый на своей половине, а убедившись, что сапоги драные, оба разом бросили их на пол и продолжали путь, точно ничего не случилось. Между тем пьяный, считая себя ограбленным, захныкал.
Еще выше им попался немолодой опрятно одетый человек. Он посмотрел на их походные мешки и сделал знак, что хочет говорить с ними.
— Вы только что прибыли в Лондон? — спросил он благожелательно. — Вам, конечно, понадобится работа. Вы можете достать ее через контору Денни и Смелт, в этом же доме, во втором этаже. Меня зовут Рохус Смелт. Будем знакомы.
Он предложил им рекламу, мгновенно явившуюся из его кармана, но из всех троих только Анна протянула за ней руку. И может быть поэтому, прощаясь, он улыбнулся ей длительнее, чем остальным.
Анна заняла среднюю из трех комнат. Комнаты были совершенно одинаковые. К их обстановке требовалось привыкать постепенно, как к воздуху «Шарлотты». Тут были матрасы с расстроенными пружинами, комоды с выломанными замками, умывальные тазы с облезшей краской и кислым запахом. Ни один предмет не выполнял своего назначения. Все скрипело и валилось набок, всюду чудились грязные следы. Зеркало отражало лицо как через вуаль. Окно пропускало холод. В кувшине вместо воды была пыль.
Скруб довольно скоро устроился в своей комнате и уснул. Брисбен также затих. Но Анна долго приглядывалась к комнате, не решаясь лечь в постель. Ночью ей снился плохой сон.
Иногда человек видит во сне, что все вещи, за которые он берется, ломаются. Он хочет открыть дверь, но дверная ручка остается в его руках. Он садится в кресло, но кресло падает, потому что оно было о трех ножках. Он берется за спинку кресла, чтобы поднять его, и подымает только спинку, которая ничем не была связана с остальным. Он выходит на балкон и прислоняется к перилам, но перила подаются вперед. Он отскакивает назад и в страхе кричит, и сам не слышит своего крика, потому что его горло также не работает. Он застывает на месте, боится сделать шаг, чувствуя себя среди вещей как среди врагов.
