Тень Эндера - Кард Орсон Скотт (электронная книга .txt) 📗
— Я тоже получаю эти данные и тогда вношу вас в «поросячий список», чтобы вся школа видела, какие вы лентяи, — добавил Даймек.
«Поросячий список». Значит, вот такой способ они тут применяют — позорят перед всеми. Глупо. Как будто для Боба это может иметь хоть какое-то значение!
А вот дисплей монитора Боба очень заинтересовал. Каким образом они могут вести мониторинг работы сердца и знать, кому именно принадлежат его результаты, да еще с первой минуты, как мы тут появились? Боб чуть было не задал этот вопрос сразу же, но сам понял, что на него может существовать лишь один ответ. Форма, в которую они одеты. В нее вделаны какие-то датчики. И надо полагать, тем же путем учителя получают еще и другую информацию. Во-первых, они наверняка знают, где в любой момент находятся их подопечные и что они делают. Каждую минуту. В школе несколько сот учеников, и компьютеры непрерывно фиксируют местоположение каждого, пульс и бог знает что еще. Где-нибудь, надо думать, существует комната, где сидят учителя и следят по дисплеям за каждым шагом учеников.
А может, это и не только одежда. В конце-то концов мы оставляем отпечатки своих ладоней на тех пластинках, что у дверей. Это дает возможность нас идентифицировать. Так что даже в этом зале могут находиться специальные датчики.
Надо постараться выяснить это. Боб поднял руку.
— Сэр? — сказал он.
— Да? — Тренер внимательно оглядел крохотного Боба и в уголках его рта притаилась улыбка. Он обменялся взглядом с Даймеком. Даймек на улыбку не ответил и вообще ничем не показал, что разделяет чувства тренера.
— Датчики, следящие за работой сердца, находятся в нашей одежде? А если мы снимем ее всю или часть ее, пока занимаемся упражнениями, то…
— Вам не разрешается снимать форму в спортзале, — ответил тренер. — Мы нарочно поддерживаем здесь сравнительно низкую температуру, чтобы вам не нужно было снимать одежду. Вы должны находиться под наблюдением все время.
Не прямой ответ, но Боб узнал то, чего добивался. Мониторинг связан с одеждой. Возможно, там же находится и датчик, позволяющий определять личность ученика. И когда они дотрагиваются ладошками до пластинок у дверей, они тем самым сообщают датчикам в спортзале, кто именно из малышей носит данный комплект одежды. Во всяком случае, такое предположение логично.
Итак, новый комплект одежды, надо думать, анонимен до того момента, пока ты не оставишь на сканере отпечаток своей ладони Это важно. Это означает, что даже не раздеваясь, можно стать неузнаваемым. Голыми, значит, ходить тут не принято. Здесь, решил Боб, это могли бы не так понять.
Они продолжали заниматься упражнениями, и тренер объяснил им, кто из них не достиг нужного ритма работы сердца, а кто дает ему слишком большую нагрузку, а потому должен быстро устать. Боб вскоре усвоил правила, по которым он должен работать, дабы достигнуть нужного ритма, а затем перестал об этом думать. Теперь, когда он знает, пусть трудятся его рефлексы.
Наступило время приема пищи. В столовой малыши были одни. Они только что прибыли, а потому на сегодняшний день у них было свое расписание, отличное от расписания других учеников. Еда хорошая и ее много. Боб поразился, увидев, что многие мальчики с недоумением смотрят на свои порции и жалуются, что те слишком малы. Ведь это же настоящий пир!
Свою порцию Боб даже не доел. Что же до нытиков, то повара им сказали, что порции адаптированы к их личным потребностям в пище, и размеры порции появляются на дисплее компьютера в тот самый момент, когда входящий в столовую ученик касается ладонью сканера.
Значит, без прикосновения к датчику ты еды не получишь.
Боб вскоре понял, что его рост и физическое развитие уже стали официальной проблемой. Когда он понес свою тарелку с наполовину недоеденной порцией к утилизатору, раздался тихий электронный звонок, который тут же привлек внимание дежурного диетолога.
— Сегодня твой первый день в школе, поэтому мы сделаем тебе скидку. Но имей в виду, что размеры порций научно откалиброваны в точном соответствии с потребностями твоего организма. В будущем ты должен съедать до последней крошки все, что тебе подают.
Боб смотрел на диетолога, не говоря ни слова. Он уже принял решение. Если программа физических упражнений пробудит в нем аппетит, он съест больше. Но если они ожидают, что он будет набивать себе брюхо, то пусть лучше удавятся. Он ведь легко может распределить излишки своей порции по тарелкам тех, кто скулит, что им мало. Они будут счастливы, а Боб станет есть столько, сколько требует его тело. Он-то хорошо знает, что такое голод, но за несколько месяцев жизни у сестры Карлотты он выяснил, что прекрасно может доверять своему аппетиту. Некоторое время он соглашался есть больше, чем того требовал его организм. В результате появилось ощущение тяжести, он долго не мог заснуть вечером и не мог преодолеть сонливости днем. Тогда Боб стал есть столько, сколько считал нужным, сделав голод своим гидом, и к нему снова вернулись внимание и бодрость. У него есть личный диетолог, которому он, безусловно, доверяет. А эти маленькие обжоры пусть отращивают себе животы и ползают на них, как слизни.
Когда несколько ребят первыми закончили обед, Даймек встал и сказал им:
— Те, кто поел, отправляйтесь в казарму. Разумеется, если уверены, что сможете ее отыскать. Если же сомневаетесь в этом, то подождите. Я приведу туда остаток группы сам. Можете присоединиться.
Боб вышел в коридор, но не обнаружил там никого из старших ребят. Несколько его товарищей прижимали ладошки к стене и на ней появлялись полоски кодовых цветов: зеленый-коричневый-зеленый. Боб смотрел, как уходят его соученики. Один из них обернулся:
— Идешь?
Боб не ответил. А что говорить-то? Он ведь стоит. На глупый вопрос лучше вообще не отвечать. Мальчик повернулся и побежал, догоняя своих, направлявшихся в казарму.
Боб же двинулся в противоположную сторону. Он знал, что лучшего времени для начала исследований у него не будет.
Если его и поймают там, где он находиться не должен, то поверят, когда он скажет, что заблудился.
Коридор поднимался вверх за его спиной и перед ним — тоже. С его точки зрения дело выглядело так, будто он взбирался по склону холма, а когда оглядывался назад, то там видел тоже подъем в гору — к тому месту, откуда он пришел. Странно. Но Даймек уже объяснил им, что станция представляет собой огромное колесо, вращающееся в космосе так, что центробежные силы заменяют силу тяжести. Это означало, что главный коридор на каждом уровне представлял собой окружность и ты всегда возвращался назад, к отправной точке, если шел вперед. «Низ» же всегда находился вне станции — снаружи. Боб попробовал мысленно адаптироваться к этой идее. Сначала он испытал слабое головокружение — трудно вообразить себя постоянно идущим по одной и той же стороне постоянно вращающейся станции. Но затем мысленно перегруппировался, представив станцию в виде колеса повозки, а себя там, где оно соприкасается с землей. Правда, люди на противоположной стороне станции оказывались тогда вверх ногами, но Боба это уже не касалось. Раз он сам находится на дне колеса, то для него низ всегда остается низом, а верх — верхом.
Новички жили на том же уровне, где располагался обеденный зал, а старшие — где-то в другом месте, ибо здесь, кроме столовой, были только классные комнаты да еще двери без всяких надписей. На них, правда, были пластинки сканеров, но так высоко, что малыши до них дотянуться не могли, стало быть, эти двери для них не предназначались. Старшие ребята, вероятно, вполне могли дотянуться до сканеров, а вот Боб — не мог, даже подпрыгнув. Впрочем, все это ерунда. Наверняка двери все равно не открылись бы под нажимом ребячьих рук. Надо думать, тут же появился бы взрослый, чтобы узнать, что воображает о себе мелюзга, стараясь проникнуть в комнату, где ей нечего делать.
По старой привычке, возможно, уже превратившейся в инстинкт, Боб рассматривал подобные запретные барьеры лишь как временное препятствие. В Роттердаме он узнал, как надо карабкаться через стены, как переходить с крыши на крышу.
