Тень Гегемона - Кард Орсон Скотт (книга читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗

Орсон Скотт Кард

Тень Гегемона

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ДОБРОВОЛЬЦЫ

1

ПЕТРА

Кому: Chamrajnagar % sacredriver @ jfcom. gov

От: Locke % espinoza @ po! net. gov

Тема: Что вы делаете, чтобы защитить детей?

Петра Арканян наконец вернулась на родину, и оказалось, что это совсем не та Армения. Горы были величественны, но это не были горы ее детских воспоминаний. Ничто не вызывало отклика в душе, и только уже в Маралике появилось что-то узнаваемое. Отец встретил ее в Ереване, а мать осталась дома с одиннадцатилетним братом и новым младенцем — явно зачатым еще до того, как после войны смягчились законы об ограничении рождаемости. Конечно, они все смотрели прибытие Петры по телевизору. Везя дочь по узким улицам на старой развалюхе, отец сказал извиняющимся тоном:

— Тебе все это уже не интересно, Петра, ты весь мир повидала.

— Мир нам особо не показывали, папа, В Боевой школе окон нет.

— Ну, я имел в виду космопорт, столицу, всех этих важных людей, огромные дома.

— Мне здесь нравится, папа.

Ей пришлось солгать, чтобы его уверить, будто он поднес ей ее Маралик как подарок и теперь не был уверен, что ей понравилось. А она пока еще не знала, понравился ей Маралик или нет. Боевая школа ей не нравилась, но к ней Петра привыкла. К Эросу привыкнуть было невозможно, но она выдержала его. Так как же может не понравиться место, где небо открыто и люди бродят где хотят?

И все-таки она была разочарована. Она помнила Маралик памятью пятилетнего ребенка, глядящего на высокие дома снизу вверх, через широкие улицы, где проносятся громадные машины на бешеных скоростях. Теперь она стала намного старше, достигла почти полного своего роста, и машины стали меньше, улицы сузились, а дома — рассчитанные на землетрясение, которого не выдержали старые, — оказались приземистыми. Не уродливыми — в них была своя грация, эклектика, в которой сливались стили турецкий и русский, Испания и Ривьера, и, как это ни странно, Япония. И странно было видеть, как они все же были единообразны из-за выбора цвета, близости к улице, почти одинаковой высоты, поскольку все стремились к разрешенному законом максимуму.

Все это Петра знала, потому что прочла на Эросе, куда ее с остальными детьми забросила война Лиги. Она видела картинки в сети. Но ничто не могло подготовить ее к тому, что уехала она в пять лет, а возвращается в четырнадцать.

— Что? — переспросила она, потому что отец что-то сказал, а она не поняла.

— Я спросил, хочешь ли ты по дороге домой заехать в кондитерскую, как мы с тобой всегда заезжали,

Кондитерская. Как она могла забыть это слово?

Очень просто. Кроме Петры, в Боевой школе был только один мальчик из Армении, на три класса старше. Он ушел в Тактическую школу через несколько месяцев после прихода Петры, так что они почти не встречались. Из Наземной школы в Боевую она пришла в семь лет, а ему было десять, и он ушел, даже не покомандовав армией. Удивительно ли, что у него не было охоты болтать по-армянски с какой-то пигалицей только что из дома? Так что Петра не говорила по-армянски практически все девять лет. Ее язык был языком пятилетнего ребенка. Очень трудно было сейчас говорить на нем и еще труднее — понимать.

Как сказать отцу, что он бы очень облегчил ей жизнь, если бы заговорил на общем языке Флота — фактически на английском? Естественно, отец его знал — они с матерью специально говорили дома по-английски, когда Петра была маленькой, и у нее не было языковых трудностей в Боевой школе. И этим, как теперь сообразила Петра, тоже объясняются ее теперешние трудности. Как часто отец произносил армянское слово «кондитерская»? Когда они бывали в городе, заехать в кондитерскую он предлагал по-английски и все сладости тоже называл по-английски. Вот уж в самом деле абсурд — зачем ей в Боевой школе могли понадобиться английские названия армянских сладостей?

— Что ты смеешься?

— Кажется, папа, я за годы в космосе утратила вкус к сладкому. Хотя, ради старых добрых времен, я надеюсь, что ты будешь опять брать меня с собой в город. Только ты не будешь уже такой высокий, как тогда.

— И твоя ручка тоже не будет такой маленькой в моей руке. — Он тоже засмеялся. — Нас лишили тех лет, что могли бы оставить бесценные воспоминания.

— Да, — согласилась Петра. — Но я была там, где должна была быть.

А так ли? Это ведь я сорвалась первой. Я прошла все тесты, кроме тех, которые были по-настоящему важны, и на них я сорвалась первой. Эндер меня утешал, говорил, что полагался на меня больше всех и потому нагружал больше всех, но ведь он нагружал нас всех и полагался на нас всех, а сорвалась именно я. Никто никогда об этом не говорил; на Земле, наверное, ни одна живая душа об этом не знает. До той самой минуты, когда Петра заснула посреди боя, она была из лучших. А после этого, хотя Петра больше не срывалась, Эндер уже никогда не доверял ей. Ее всегда кто-нибудь подстраховывал, чтобы, если она вдруг перестанет командовать своими кораблями, ее тут же подменили. Она была уверена, что кто-то назначен на подмену, но не спрашивала кто. Динк? Боб? Боб, да. Поручил ему это Эндер или нет, но Петра знала, что Боб всегда за ней следит, готовый взять на себя управление. Она перестала быть надежной. Они больше ей не доверяли. Она сама себе не доверяла.

Но это она не расскажет своим родным, как не рассказала премьер-министру и журналистам, армянским военным и школьникам, которые собрались встречать Великую Армянскую Героиню войны с жукерами. Армении нужен был герой, а Петра была единственным кандидатом. Ей показали сетевые учебники, где ее имя стояло в одном ряду с величайшими героями Армении всех времен. С портретом, биографией и цитатами из полковника Граффа, майора Андерсона и Мейзера Ракхейма.