Там, за гранью - Хайнлайн Роберт Энсон (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
– Но почему бы вам не жить на дивиденды? К чему беспокоиться о деньгах?
– Можно, конечно, но я хочу работать. Кругом полно возможностей для хорошего бизнесмена: меня с ума сводит, что я не могу за них ухватиться; как подступиться, не знаю. Но есть одна область, которую я хорошо знаю помимо финансов. И я надеюсь, что вы могли бы мне подсказать, как на этом заработать.
– Что же это?
– Футбол.
– Футбол?
– Именно. Мне сказали, что вы большой спец по играм. «Игорный магнат» – так они вас окрестили. – Гамильтон не прореагировал на такую оценку, и Смит продолжал: – А футбол – это игра. И если правильно за нее взяться, она должна принести деньги.
– Расскажите поподробнее.
Смит пустился в пространное описание, чертя по ходу дела диаграммы, объясняя, что такое нападение, защита, блок, передача. Он рассказывал о толпах болельщиков, о продаже билетов, о тотализаторе.
– Звучит все это красиво, – согласился Гамильтон. – Сколько убитых за один матч?
– Убитых? Но никого же не убивают – травмы, конечно, случаются: сломанная ключица или еще что-нибудь, но не страшнее.
– Это можно изменить. И не лучше ли облачить защитников в доспехи? Иначе их придется заменять после каждой комбинации…
– Да нет же, вы не понимаете… Это… ну…
– Полагаю, вы правы, – согласился Гамильтон. – Я никогда не видел этой игры. Она не совсем по моей части. Обычно я занимаюсь механическими играми – машинами, на которые делают ставки.
– Значит, футбол вас не интересует?
Гамильтона это не заинтересовало. Но, взглянув на разочарованную физиономию юноши, он решил быть с ним помягче.
– Это интересно, но не по моей части. Я сведу вас с моим агентом. Думаю, он что-нибудь сообразит. Предварительно я с ним поговорю…
– Я вам очень благодарен.
– Договорились? Мне это не составит труда.
Когда аннунциатор сообщил о приходе посетителя, Гамильтон впустил Монро-Альфу и sotto voce [Вполголоса (ит.)] попросил общаться со Смитом как с равным себе вооруженным гражданином. После довольно длительного церемониального обмена любезностями Клиффорд с энтузиазмом начал:
– Насколько я понимаю, вы из промышленного города?
– В основном я действительно городской, если вы это имеете в виду.
– Да, я подразумевал именно это. Жаль. Я надеялся, что вы сможете рассказать что-нибудь о той простой и прекрасной жизни, которая вымирала как раз в это время.
– О чем вы говорите? Жизнь в деревне?
Монро– Альфа коротко набросал ослепительный образ сельского рая, каким он его видел. Смит выглядел крайне озадаченным.
– Мистер Монро, или я здорово ошибаюсь, или кто-то нагородил вам кучу вздора. В этой вашей картине нет ничего похожего на то, что я видел.
На лице Клиффорда появилась чуть покровительственная улыбка.
– Так ведь вы же обитали в городе. Естественно, что эта жизнь вам незнакома.
– То, что рисуется вам, мне действительно незнакомо, но о сельской жизни я кое-что знаю. Два лета я работал на уборке урожая, а все детство и все летние, и рождественские каникулы проводил на ферме, на природе. Так вот имейте в виду, если вы воображаете, что жизнь per se [Само по себе, без примеси (лат.)], напрочь лишенная цивилизации, романтична и привлекательна, – вы глубоко ошибаетесь. Имейте в виду, что вам пришлось бы морозным утром мчаться на двор в уборную. А попробовали бы вы приготовить обед на дровяной плите!
– Но все это должно было стимулировать развитие в человеке жизненных сил! Это же основы естественной борьбы с природой…
– А вам мул никогда не наступал на ногу?
– Нет, но…
– Попробуйте как-нибудь. Честное слово, я не хочу показаться нахалом, но у вас где-то проводки перепутались. Простая жизнь хороша на несколько дней, на каникулах, но изо дня в день – это просто тяжкая, ломовая работа. Романтика? Да, черт побери, нет там времени ни для какой романтики. И стимулирующего тоже чертовски мало.
Улыбка Монро-Альфы сделалась несколько принужденной.
– Возможно, мы говорим о разных вещах. Вы все-таки явились из эпохи, когда преувеличенные представления о роли машин уже извратили естественную жизнь. Ваши критерии уже были искажены.
– Не хотел вам этого говорить, – начал понемногу распаляться Смит, – но вы понятия не имеете, о чем идет речь. Убогая деревенская жизнь в мое время становилась понемногу более сносной по мере того, как ее обеспечивала цивилизация. Да, у фермера еще не было водопровода и электричества, но в его распоряжении находился «Сирс Робак» и все, что с этим связано.
– У них было – что? – переспросил Гамильтон. Смиту потребовалось некоторое время, чтобы объяснить механизм торговли по почте.
– А то, о чем вы ведете речь, мистер Монро, – это отказ от всего. Вы представляете себе этакого благородного дикаря, простого и самодостаточного. Но когда ему надо срубить дерево – кто продал ему топор? А когда он собрался застрелить оленя – кто сделал ружье? Нет, мистер Монро, я знаю, о чем говорю – я изучал экономику…
«И это он говорит Монро-Альфе», – с трудом сдерживая улыбку, подумал Гамильтон.
– Никогда не было, да и быть не могло, – продолжал тем временем Смит, – того благородного и благообразного типа, которого вы тут описывали. Это был бы невежественный дикарь, грязный и завшивленный. Только для того, чтобы попросту выжить, ему пришлось бы вкалывать по шестнадцать часов в день. Спал бы он в убогой хижине на земляном полу. Интеллект его разве что на пару шагов опережал бы животное…
Когда дискуссия была прервана новым звонком аннунциатора, возвестившим появление еще одного гостя, Гамильтон почувствовал облегчение. Как раз вовремя – у Клиффа даже губы побледнели. Он был не в состоянии принять того, что говорил Смит. И, черт возьми, этого следовало ожидать. Феликс не уставал удивляться, как может столь одаренный математик, каким, без сомнения, являлся Монро-Альфа, одновременно быть таким остолопом в человеческих делах.
Экран показал Мак-Фи Норберта. Гамильтон был бы рад не принять его, но это было бы неразумно. Этот подонок обладал отвратительной привычкой навещать своих подчиненных, и, хотя Гамильтона такое поведение возмущало, поделать он с этим ничего не мог – пока.
Мак– Фи повел себя достаточно пристойно -для Мак-Фи. Было видно, что Монро-Альфа, чье имя и положение были ему прекрасно известны, произвел на брата Норберта впечатление, хотя он и старался не выказывать этого. К Смиту же он отнесся высокомерно и покровительственно.
– Итак, вы человек из прошлого? Ну-ну – это забавно. Однако вы не слишком хорошо рассчитали.
– Что вы хотите этим сказать?
– А, это был бы уже целый рассказ. Но лет через десять времена, возможно, изменятся к лучшему – не правда ли, Гамильтон? – он рассмеялся.
– Может быть, – коротко ответил Гамильтон, пытаясь отвлечь внимание Мак-Фи от Смита. – Вам лучше обсудить это с Монро-Альфой. Он полагает, что мы можем улучшить жизнь.
Гамильтон тут же пожалел о своих словах, потому что Мак-Фи со внезапно вспыхнувшим интересом повернулся к Монро-Альфе.
– Интересуетесь социальными проблемами, сэр?
– Да, некоторым образом.
– Я тоже. Может, встретимся и поговорим?
– С удовольствием. Но теперь, Феликс, я должен вас покинуть.
– И я тоже, – быстро сказал Мак-Фи. – Может быть, я вас подвезу?
– Не беспокойтесь.
– Вы хотели меня видеть? – поспешил вмешаться Гамильтон.
– Ничего существенного. Надеюсь увидеть вас вечером, в клубе.
Гамильтон понял смысл, вложенный в эту фразу: это был прямой приказ явиться в удобное для Мак-Фи время. Норберт вновь повернулся к Монро-Альфе.
– Мне это ничего не стоит. Нам по пути.
Гамильтон наблюдал за их совместным уходом со смутным беспокойством.
