Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга I - Гелб Джефф (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
— Я не понимаю.
— Во Вселенная есть закон, детектив Соренсон: все должно есть. Что-то умирать, чтобы что-то мочь жить. Эти яйца паразита тоже. Люди не интересовать их. Они расти только в личинках, что жить в ваших легких. Они пожирать их изнутри и оставлять свои яйца.
— Чтобы убить паразита, нужен другой паразит? Это бред!
— Не бред. Это поэзия.
— Откуда я знаю, что мне не станет от них хуже?
Цзян улыбнулся, впервые изменив выражение лица.
— Хуже? Насколько хуже может быть, детектив Соренсон?
— Я не понимаю этого. Вы почти меня убили, а затем предлагаете меня вылечить. В чем дело? Вашему Мандарину нужен ручной коп? Я угадал?
— Я не знать никакой Мандарин. И снова, я не обещать вам вылечиться, я давать вам шанс.
Надежда Хэнка пошатнулась, но устояла.
— Хотите сказать, это может не сработать?
— Все зависеть от расстановка сил, детектив. Вырасти ли личинки так, что паразит не убить их все вовремя? Хватать ли детектив Соренсон сил, чтобы выжить? Здесь и начинаться забава.
— Забава? Вы называете это забавой?
— Забава не для вас и не для меня. Забава для все остальные, потому что мой хозяин решить исполнить ваше желание.
— Желание? Какое желание?
— Войти в игру — это ваши слова. Помните?
Хэнк помнил, но…
— Я не понимаю.
— Весь Чайнатаун делать на вас ставки.
— На меня?
— Да. Равный ставка на то, умирать вы или жить. А те, кто думать, что вы скоро отправляться к предки, будут играть лотерея — угадывать когда. — Еще одна улыбка. — Вы получить ваше желание, детектив Соренсон. Теперь вы часть игры. Вы теперь стать игра.
Хэнку хотелось закричать, вскочить со стула и стереть ухмылку с мерзкого желтого лица Цзяна. Но он мог только мечтать об этом. Все, что он мог, — это всхлипнуть и расплакаться, доставая из коробки один из бумажных цилиндров.
РОБЕРТА ЛЭННЕС
Захватчик разума
Дэниел Фредерикс уселся в шикарное кресло фирмы «Данглия» за своим письменным столом из стекла и хрома и закинул ногу на ногу. Он смахнул пылинку с шерстяных брюк от «Хьюго Босс» и улыбнулся своим итальянским туфлям ручной работы. Он наслаждался ощущением благополучия, сидя в своем лучшем костюме, после разминки в спортзале, душа и завтрака в клубе здоровья «Феникс». При виде собственного отражения в хромированной рамке фотографии своего маленького сына Дэниел подумал, что не мешало бы снова воспользоваться автозагаром.
Над дверью загорелась лампочка, сообщая о прибытии следующей клиентки. Она, как обычно, приехала на 20 минут раньше. Он достал из стоящего за столом шкафчика ее файл с написанными от руки наблюдениями и положил его перед собой.
Джанет Сэмюэльсон. Возраст — 34 года. Замужем, мать двоих детей. Муж биржевой маклер. Жалобы: общая подавленность на основе безотчетной тревожности.
Визит 1–09.10.02. Тревожность, основанная на сомнениях в своей состоятельности как жены и матери. Депрессия из-за послеродовых изменений внешности. Грудное вскармливание двух сыновей — семи месяцев и полутора лет.
Визит 2–16.10.02. Обсуждение брака. Одиночество и навязчивая тревога о детях, в связке. Все ее подруги замужем, с детьми той же возрастной категории. Отец и мать живут неподалеку, мать стремится вмешиваться и критиковать.
Свекровь живет на другом конце США, но ежедневно звонит и оказывает поддержку, которую пациентка принимает с большей готовностью. Сука мать настаивает на том, что ее дочь не должна кормить детей грудью, унижает дочь. Пациентке озвучено предложение не обращать внимания на мать и посоветовать той нажраться дерьма и сдохнуть.
Записи Дэниела менялись от сеанса к сеансу, а иногда и во время сеанса, и это его беспокоило. Изменялся не только стиль, но и почерк. Первые несколько месяцев он посещал врачей, подозревая нечто невралгическое. Все-таки после десяти лет психотерапевтической практики он хорошо разбирался в собственном предмете. Врачи делали анализы, сканировали его и брали пробы, безуспешно стараясь объяснить сдвиги в ментальном и физическом состоянии Дэниела. Он стал замечать, что, играя в теннис, порой пропускает подачи или же отбивает мяч в соперников или зрителей, а затем снова резко приходит в форму. Его жена начала время от времени делать ему комплименты, касающиеся его сексуальной активности, что было совсем на нее не похоже. Дэниел был посредственным любовником, он не стремился привнести в их отношения что-либо новое и мало заботился об удовольствии жены. Еще больше его расстраивал тот факт, что, когда жена говорила об испытанном ею наслаждении, он, в свою очередь, вообще не помнил, как занимался сексом. Только что они вдвоем лежали в кровати — и вдруг он сразу приходил в себя в душе.
Он боялся, что во время одного из таких провалов может выйти из себя и причинить вред сыну, которого просто обожал. Рори исполнилось девять месяцев, и он был вылитый Дэниел в его возрасте. Дэниел скорее убил бы себя, чем навредил этому ангелочку. До сих пор ему удалось заметить только один случай собственного странного поведения. Тогда он очнулся в ванне вместе с Рори, они оба были раздеты и смеялись за игрой, о которой у него остались весьма смутные воспоминания. У обоих была эрекция, но в этом он как раз не видел ничего необычного. Они же оба парни? И Дэниел часто купал Рори, давая жене возможность отдохнуть.
У него случались дни, когда его не заботили ни слова, слетающие с языка, ни собственный внешний вид: он слишком уставал держать темного Дэниела под контролем. Он с этим боролся.
Дэниел не сомневался, что имеет место навязчивая реакция, результат подавленной неудовлетворенности собственным перфекционизмом и строгим образом жизни, что вылилось в раздвоение личности. Он наблюдал за борьбой двух Дэниелов внутри себя. Один из них выбирал отутюженную рубашку, сшитую на заказ, а другой надевал поверх нее потрепанную куртку. Один мыл голову и оставлял волосы высыхать без укладки, а другой отчаянно пытался все исправить при помощи лака и расчески.
Жена хоть и молчала, но явно подозревала что-то. Дэниелу достаточно было ее взглядов. Порой она смотрела так, словно видела перед собой другого человека и явно с изумлением задавалась вопросом, что произошло и куда подевался привычный Дэниел. Но он не стал бы действовать, даже если бы она озвучила свои подозрения. Он был человеком, который привык держать себя в руках. Который нуждался в помощи, но не мог позволить себе слабость.
Фрэнсин де Сантос была лучшим психоаналитиком в Калифорнии. И тем не менее, пытаясь объяснить его непредсказуемые изменения поведения, она предположила неслыханное: у Дэниела развилась латентная форма шизофрении. Или же, что еще хуже, это неожиданный приступ МРЛ, множественного расстройства личности, что уже не просто необычно, но и беспрецедентно. Медикаменты не только не влияли на колебания личности Дэниела, они не снимали тревожности, вызванной этими изменениями. Разговоры с психоаналитиком ни капли не помогали. Они лишь напоминали Дэниелу о его проблеме.
Он открыл дверь кабинета. В приемной как раз хватало пространства для пары кресел и столика, на котором он держал журналы о путешествиях, вино и закуски. Одно из кресел занимала Джанет со своим грудным младенцем, прикрывавшая грудь светлым покрывалом.
— Джанет, входите, — улыбнулся Дэниел, стараясь смотреть ей в лицо.
Джанет была темноволосой, ее круглое лицо осунулось из-за постоянных переживаний. А огромные глаза, казалось, никогда не просыхали.
— Доктор Фредерикс, надеюсь, вы не будете возражать, но мне не разрешили оставить Кевина в яслях. Он простудился.
У малыша, поглощенного сосанием груди, был забит нос, и он тяжело дышал.
— Нисколько.
Он подождал, пока она подхватит слинг и младенца и неуклюже войдет в кабинет. Джанет уселась на кушетку и снова приступила к выполнению материнского долга.
