Вынужденная мера - Крайтон Майкл (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
А поняв, почувствовал жгучий страх, почти панический ужас.
Мы с Джудит завтракали вдвоем, дети ещё спали.
– Что ты намерен делать сегодня? – спросила она.
– Еще не знаю.
Я и сам задавался этим вопросом. Надо было разузнать побольше и о Карен, и, в особенности, о миссис Рэндэлл. По сути дела, мне мало что было известно о них.
– Начну с девушки, – решил я.
– Почему?
– По отзывам, она была сущим ангелом, добрым и светлым небесным созданием, прелестной девочкой и всеобщей любимицей.
– Возможно, это правда.
– Да, – согласился я. – Только неплохо бы выслушать и мнения других людей, а не только её отца и брата.
– Где же ты их выслушаешь?
– Начну с колледжа Смита, – решил я.
Колледж Смита, Нортгемптон, Массачусетс. Две тысячи двести девушек живут в здешней глухомани и получают прекрасное образование. Два часа по шоссе до поворота на Холлок, потом – ещё полчаса по узким дорогам. Наконец я проскочил под железнодорожным мостом и въехал в городок. Нортгемптон мне никогда не нравился. Тут царит какая-то странная атмосфера, слишком гнетущая для университетского городка. Веет всеобщим раздражением и какой-то безысходностью, отчаянием двух тысяч двухсот девушек, заточенных в глуши на четыре года, и злостью местных жителей, вынужденных терпеть их здесь.
Студенческий городок очень красив, особенно по осени, когда начинает желтеть листва. Даже дождь не в силах смыть эту красоту. Я отправился прямиком в справочное бюро и заглянул в журнал регистрации студенток и преподавателей. Получив в бюро план городка, я пустился на поиски Хенли-холла – общежития, в котором прежде обреталась Карен Рэндэлл.
Это был белый деревянный домик на Уилбер-стрит, дававший приют четырем десяткам девушек. На первом этаже размещалась общая гостиная, отделанная яркой узорчатой тканью, призванной подчеркнуть, что здесь живут девушки, и выглядевшей совершенно несуразно. По гостиной слонялись обитательницы дома, облаченные в комбинезоны, с распрямленными при помощи утюга волосами. У двери стоял столик дежурной. Я подошел к сидевшей за ним девушке и сказал:
– Мне нужна Карен Рэндэлл.
Девица вздрогнула и посмотрела на меня как на престарелого насильника.
– Она моя племянница, – пояснил я. – Меня зовут доктор Берри.
– Меня не было тут в выходные, – ответила девушка, – и я ещё не видела Карен. Кажется, она ездила в Бостон.
Мне повезло: эта девица, похоже, ещё не знала о случившемся. А остальные? Вероятно, наставница уже в курсе. Или ей вот-вот сообщат. Мне вовсе не хотелось встречаться с наставницей.
– О, – воскликнула девушка за столом. – Кстати, вот идет Джинни, её соседка по комнате.
Джинни была темноволосой девочкой в плотном комбинезоне и драном свитере вобтяжку. Несмотря на такой наряд, она как-то ухитрялась выглядеть холодной и чопорной. Вероятно, благодаря выражению лица.
Дежурная поманила её и сказала:
– Это доктор Берри. Он приехал повидать Карен.
Джинни метнула на меня испуганный взгляд. Она знала. Я быстро схватил её за локоть, отвел в сторону и усадил на стул.
– Но ведь Карен… – начала она.
– Я знаю. Мне надо поговорить с вами.
– Я должна спросить мисс Питерс, – Джинни хотела встать, но я мягко удержал её.
– Прежде чем вы это сделаете, позвольте сообщить вам, что вчера я присутствовал на вскрытии Карен.
Джинни вздрогнула и прижала пальцы к губам.
– Извините за прямоту, но у меня есть один вопрос, ответить на который не сможет никто, кроме вас. А что скажет мисс Питерс, мы с вами и так знаем.
– Она запретит мне говорить с вами, – Джинни смерила меня подозрительным взглядом, но я уже возбудил её любопытство.
– Пойдемте туда, где нам никто не помешает, – предложил я.
– Не знаю, следует ли мне…
– Я отниму у вас всего несколько минут.
Она встала и кивнула в сторону коридора.
– Обычно мужчин не допускают в наши комнаты, но вы ведь родственник, правильно?
– Правильно.
Джинни и Карен жили на первом этаже, окно их комнаты выходило на задний двор. Комнатка была тесная и неряшливая, повсюду валялись фотографии мальчиков, письма, поздравительные открытки, программы футбольных матчей между университетами Лиги Плюща, ленты, расписания занятий, флакончики с духами, плюшевые мишки и щенки. Джинни уселась на кровать и указала мне на стул у письменного стола.
– Вчера мисс Питерс сказала мне, что с Карен случилось несчастье и она погибла, – начала девушка. – Она просила меня никому ничего не говорить до поры до времени. Странно. Никто из моих знакомых ещё не умирал. Я имею в виду ровесников, понимаете? Странно, право. Я ведь ничего не почувствовала, не могла даже заставить себя огорчиться. Наверное, до меня просто ещё не дошло.
– Вы знали Карен до того, как стали жить вместе?
– Нет, нас просто поселили в одну комнату.
– Вы ладили?
Джинни передернула плечами. Она уже освоила язык телодвижений, но пока не умела добиться полной естественности. Создавалось впечатление, что она подолгу отрабатывала каждый жест перед зеркалом.
– Вроде, да. Карен не была типичным новичком, не робела. И все время уезжала то на день, то на два. На занятия почти не ходила и часто повторяла, что ненавидит колледж. Впрочем, так все говорят, но Карен действительно не врала. Она и впрямь ненавидела учебу. По-моему, так оно и было.
– Почему вы так думаете?
– Потому что она не ходила на уроки и часто отлучалась из городка. Говорила, что едет к родителям, но на самом деле моталась куда-то еще. Карен ненавидела своих родителей. Она сама мне так сказала.
Джинни встала и открыла дверцу шкафа. На внутренней стороне створки висела большая глянцевая фотография Джей Ди Рэндэлла, сплошь испещренная крошечными дырочками.
– Она любила бросать в снимок дротики, – пояснила Джинни. – Это её отец. Кажется, он хирург. Она метала дротики в его физиономию каждый вечер, перед тем как лечь спать.
Девушка закрыла шкаф.
– А как она относилась к матери?
– Мать она любила. Я имею в виду родную мать, ту, которая умерла. Мачеха-то ей не особенно нравилась.
– Что ещё вам рассказывала Карен?
– Про мальчиков рассказывала, – Джинни снова уселась на кровать. – Тут только о них и говорят. Карен наведывалась в какую-то местную частную школу и тусовалась с парнями. Да и к ней то и дело приезжали из Йеля.
– Она встречалась с кем-нибудь?
– Не думаю. Со всеми понемножку. Парни за ней табунами ходили.
– Она была так популярна?
– А может, и по какой другой причине, – Джинни наморщила носик. – Слушайте, неприлично говорить про неё такое теперь, когда… Да и нет причин верить во все это. Может, это вообще треп.
– А что такое?
– Ну, когда сюда приезжает новенькая, про которую никто ничего не слышал, можно болтать все, что угодно. Я, помнится, раньше врала, что была капитаном команды болельщиков. Просто забавы ради. На самом-то деле я училась в обычной средней школе, а о капитанстве и мечтать не могла.
– Понятно. Ну, а что за байки травила Карен?
– Да всякие. И не то чтобы байки. Скорее уж притчи. Все как-то обиняками да намеками. Карен нравилось, когда люди считали её эдакой оторвой. И дружки были ей под стать. Она очень любила это слово – «оторва». И умела пустить пыль в глаза. Никогда не выкладывала все напрямую, никаких тебе обстоятельных историй. Обронит слово тут, слово там, и все. Про свои аборты, например, и всякое такое.
– Про аборты?
– Она сказала, что ещё до колледжа дважды ходила на аборт. По-моему, это чепуха, правда? Два аборта! В конце концов, ей было всего семнадцать! Я говорила ей, что не верю, и тогда она пускалась в объяснения – как это делается. Все по порядку, что за чем идет. Вот тогда я начинала думать, что, возможно, это все-таки правда.
Девушке, росшей в семье врача, ничего не стоило вызубрить процедуру ПВ, и осведомленность Карен вовсе не доказывала, что ей самой делали аборты.