Вихрь - Кабалкин Аркадий Юрьевич (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗

Я старалась не грузить его еще собственными надеждами и страхами. Но при этом не могла отделаться от мысли, что при всех наших различиях мы с ним схожи. Я постоянно гадала, мог ли он повстречаться с Эллисон Пирл в невообразимо далеком двадцать первом веке — случайная встреча в безликой американской толпе… Если кто-то в Вокс-Коре и мог бы понять Эллисон Пирл, то только Турк. Так что неудивительно, что в одну из таких ночей, когда нам обоим было не уснуть, я пришла к нему за утешением. Сначала мы разговаривали — так, как мы могли разговаривать только друг с другом: это была близость, рождавшаяся не благодаря тому, что мы друг о друге знали, а вопреки этому. «В этом мире я больше всех похожа на тебя, — сказала я ему, — а ты на меня». После этого уже нельзя было избежать утешения в объятьях друг друга, и меня перестало интересовать, могут ли стены слышать и кому они нашепчут свои опасные секреты.

Утром я устроила Турку экскурсию по всему Вокс-Кору.

Конечно, увидеть город целиком было немыслимо, но я хотела, чтобы он получил более-менее полное представление о нем. Надземная часть Вокс-Кора имела размер скромного среднего города XXI века. Под землей, во чреве острова, он был несравненно больше, и если размотать всю эту путаницу и разместить ее на плоскости, то занял бы площадь, соперничающую с Коннектикутом и способную бросить вызов Калифорнии. Мы не совались в поврежденные зоны, еще проходившие обеззараживание, наш путь лежал по вертикали вниз. Там, где стены шахты были прозрачными, мы задерживались и любовались видами — всеми этими площадями, террасами и ярусами, просторными сельскохозяйственными угодьями, залитыми искусственным светом, алебастровыми спальными комплексами, разбросанными там и сям в густых лесных чащах…

Потом я потащила его еще глубже вниз, на технические уровни. Машины, приводившие Вокс в движение, были колоссальны — скорее, целые территории, чем объекты. Я показала ему реакторные блоки размерами с маленькие города, омываемые опресненной водой; акры и акры специальных камер, куда текли потоки расплавленной стали, притягиваемые магнитными полями; я провела его вдоль катушек электромагнитов со сверхпроводимостью, где конденсировалась, превращаясь в снег, влага, несомая потоками нагнетаемого воздуха. Турк испытывал от всего этого благоговейный ужас, что не могло не понравиться администраторам, которые, несомненно, следили за каждым нашим шагом. Даже здесь у стен были уши.

Их не было только там, куда я завела его после. Мы вознеслись на верхний уровень и, пересев в вагончик, взлетели на высочайшую в Воксе башню. Еще две пересадки — и мы достигли самой высокой во всем Вокс-Коре платформы, игравшей роль смотровой площадки и доступной для посетителей.

В былые времена, когда Вокс бороздил океаны обитаемых миров, эта платформа была открытой. Теперь здесь был установлен осмотический периметр — Турку я назвала его «силовым полем», потому что этот устаревший термин, при всей его неточности, был для него более-менее понятен.

— Не очень-то это поле срабатывает, — буркнул он, морща нос. — Запах как в свинарнике.

Я была готова с ним согласиться. Воздух при безветрии был какой-то тухлый, хотя мимо нас проносились облака, даже казалось, что до них можно дотронуться. Мы еще не подошли к краю платформы, а у меня уже закружилась голова. Я впервые была готова пожалеть об утрате «узла»: мне не хватало успокоительного присутствия этого невидимого якоря. Вдруг показалось, что внезапный порыв ветра может сбросить меня вниз.

Вокс двигался на юго-восток, из Индийского океана в южную часть Тихого. Вода до самого горизонта имела светло-пурпурный оттенок, а небо — цвет ядовитой охры. Отвратительное зрелище.

Турк, вглядываясь в мутный горизонт, уныло спросил:

— И так повсюду?

Я кивнула. Именно порча и гибель океанов привели к великому бегству с Земли, вызвавшему ожесточенные конфликты в Срединных Мирах, до того живших смирно.

— Гипотетики ничего не сделали, чтобы это предотвратить. Разве не странно? Они спасали планету от расширявшегося Солнца, но ничего не сделали, чтобы не допустить катастрофы человеческого вымирания. Похоже, их устраивает Земля, заселенная одними бактериями. Понять бы, почему!

— А твой народ ожидал найти здесь что-то другое?

Да никакой они мне не мой народ! Но я не стала его поправлять.

— Они рассчитывали на прямой контакт с гипотетиками сразу по прибытии на Землю. Это вера, религия. Основатели Вокса были настоящими фанатиками. В исторических книгах этого не прочесть, но все так и есть. Вокс — это культ. Постулаты этого культа введены в Сеть и прописаны в лимбической демократии. Подключенным к Сети все эти доктрины представляются разумными, здравыми…

— Подключенным, но не тебе.

Мне — уже нет.

— И не фермерам. Фермеры — неполноценные граждане. Сеть принуждала их к повиновению.

— Иначе говоря, они были рабами.

— Наверное, можно сказать и так. Их захватили в плен в Срединных Мирах много поколений тому назад. Они отказались от полного гражданства, поэтому их принудили к сотрудничеству.

— Запрягли и заставили пахать.

— Потому они и уничтожили свои «узлы», как только отключилась Сеть.

Правда, выживших, — тех, кто остался на своих закрытых полях под внешними островами, — к этому времени запрягли опять. А восставших уже наверняка не было в живых. В том числе и Чоя Диггера, которого Турк попытался спасти. И спас на какие-то полчаса. Даже если он не погиб тогда под бомбами, то задохнулся от отравленного воздуха Земли.

Турк, вплотную подойдя к ограде на краю платформы, изучал то, что стало с внешним периметром Вокса. Остров, не защищенный от атмосферы, выглядел мрачно, как на излете осени. Леса уже умерли, листья стали бурыми, плоды сгнили. Даже стволы деревьев казались пораженными проказой и готовыми переломиться. Ветер сотнями ломал ветви.

— Когда я говорю о Воксе, — продолжила я, — то имею в виду собирательный, лимбический Вокс, возомнивший себя возродившимся после прохождении Арки. Но ты прав, здесь их ждало совсем не то, на что они надеялись, и теперь они смертельно разочарованы. Здесь, где нас никто не слышит, нам нужно обсудить именно это. Нам необходим план действий.

Он еще минуту разглядывал мертвый ландшафт, потом спросил:

— Насколько плохо все может обернуться, по-твоему?

— В случае, если Вокс не отыщет лазейку в антарктический рай, то будет совсем худо. Слияние с гипотетиками — это не просто вера, а основа основ, смысл существования Вокса. Это обещание, которое нам всем дают, как только мы рождаемся, — вместе с «узлом». Сомнение невозможно, его не потерпели бы. А теперь…

— Вы уперлись лбом в неудобную правду.

— Они. Я к ним больше не принадлежу.

— Знаю, прости.

— Плавание в Антарктику — акт отчаяния, оттягивание неизбежной развязки.

— Правда рано или поздно всплывет — и что тогда? Хаос, анархия, кровь на улицах?

Дух Вокса выветрился из меня еще не до конца, и, отвечая на этот вопрос, я испытывала стыд.

— Другие, прежние лимбические культовые общества, потерпев крах, завершали свое существование… отвратительно. Страх и разочарование усиливаются Сетью и приводят к жажде самоуничтожения. Люди набрасываются на соседей, на своих родных, потом кончают с собой.

Я не боялась, что нас подслушают, но все равно понизила голос.

— Разрушение общества, вероятность коллективного суицида… Опасность голода при прерывании поставок продовольствия. И никакого выхода. Нельзя просто переписать пророчества и выбрать себе другую веру — неустранимое противоречие заложено в самом «Корифее».

Признаки назревающего краха были заметны мне уже теперь, в поездке по городу: поголовная угрюмость, которой Турку по неопытности было не разглядеть, но для меня ошеломляющая, как гром среди ясного неба.

— Как нам от этого уберечься?

— Если мы останемся здесь — никак.

— Если бы мы смогли отсюда выбраться, то бежать все равно было бы некуда. Боже, Эллисон! — Его взгляд приковывал расплавленный горизонт, гниющий на корню лес. — В былые времена это была такая чудесная планета!