Зов пространства - Уиндем Джон Паркс Лукас Бейнон Харрис (электронная книга TXT) 📗
— Все это можно рассчитать за две минуты, — перебил меня Камилло.
— Допустим, но есть уйма других мелочей, которые нам никак не рассчитать без данных. Разумеется, можно кое-что взять из бумаг Рауля, и все равно не обойтись без консультаций у спецов.
— Гм-м… — с сомнением протянул Камилло, стрельнул глазами в иллюминатор и снова устремил их на меня. — А ты, часом, не общался с ними, когда выходил?
— Черт бы тебя побрал! — вспылил я и тотчас упрекнул себя за неосторожность. — Камилло, честное слово, там никого и ничего нет, один песок. Давай выйдем вместе, сам убедишься.
Он медленно поводил головой из стороны в сторону и улыбнулся с таким видом, будто хотел сказать: «Видали мы ловкачей!»
А мне никак не шло на ум, что бы еще попробовать. Незавидное нас ждет будущее, решил я, если ему не надоест шарахаться от марсианских призраков. Чем скорее они разойдутся по домам, тем лучше.
Видимо, я ошибался. Видимо, надо было ждать и надеяться, что наваждение мало-помалу выветрится. В конце концов, особых причин для беспокойства, кроме неисправной рации, не было. Солнечные аккумуляторы даже на таком расстоянии от светила хватали достаточно энергии, бортовые системы жизнеобеспечения, в том числе регенератор воздуха, работали почти по замкнутому циклу, с минимальными потерями. Еды достало бы обоим на восемнадцать месяцев. В общем, стоило подождать. Но одно дело — анализировать ситуацию, в ретроспективе, и совсем другое -_ жить в одном тесном отсеке с маленько чокнутым напарником, гадать, вылечится он или вовсе рехнется.
Как бы то ни было, я убедился, что в его воспаленном мозгу починка рации тесно связана с происками коварных марсиан, и счел за лучшее отложить эту тему. Я решил испробовать новый подход и показал Камилло кусок рыхлого песчаника, который прихватил с собой на корабль.
— Что это, по-твоему?
Камилло едва удостоил его взглядом и тотчас посмотрел на меня так, будто я не мог задать вопроса глупее.
— Гематит, феррум два о три. — И добавил назидательно: — Марс — это скопление всевозможных оксидов. Гематит — самый распространенный.
— Тут у меня вот какая мысль, — сказал я. — Среди наших основных задач — предварительный отчет о марсианской геологии…
— Ареологии, — поправил Камилло. — Нельзя говорить «марсианская геология». Это абракадабра.
— Ладно, пусть будет ареология, — уступил я, сочтя его педантичность благим признаком, хоть и не слишком приятным. — Так вот, не мешало бы нам заняться делом. Вон там, на горизонте — темная полоска. Надо бы взглянуть, а вдруг это растительность? Если сумеем вывести платформу, то почему бы не слетать? Заодно и фотосъемку района проведем.
Все это я высказал с оттенком беспечности, но ответа ждал не без волнения, поскольку чувствовал: если не удастся разбудить в нем интерес к геологии, или ареологии, и выманить наружу хоть ненадолго, чтобы он сам убедился в отсутствии гадких марсиан, то о радиосвязи с Землей можно будет и не мечтать.
Камилло медлил с ответом, а я держал очи долу — боялся вновь разбудить в нем подозрения. Я уж было начал подумывать о новой попытке, но тут он спросил:
— Они ведь не достанут нас на высоко летящей платформе, верно?
— Конечно. — Я решил не давать никакой пищи для его фантазий. — Хотя я не видел там никаких марсиан.
— Полминуты назад я чуть не засек одного, но они такие прыткие, дьявол их побери! — пожаловался он.
— От наблюдения сверху им не укрыться. Если они существуют, мы их легко обнаружим.
— Что значит «если существуют»?.. — возмущенно начал Камилло, но осекся — очевидно, под натиском какой-то новой идеи. После некоторых раздумий он сказал совершенно иным тоном: — Похоже, мысль и впрямь стоящая. Давай найдем платформу и попробуем ее вывести.
Столь резкая перемена заставила меня взглянуть на товарища с изумлением. Его лицо уже сияло азартом, и он так энергично кивал, что я приободрился. Неужели это и вправду верный подход? Оставалось лишь надеяться, что Камилло не отбросит эту идею так же внезапно, как загорелся.
Пока он, очевидно, был целиком поглощен ею и достал из шкафчика кипу бумаг.
— Где-то здесь должен быть план размещения груза, — пояснил Камилло. — Впрочем, я почти не сомневаюсь, что платформа — во втором трюме.
Вскоре выяснилось, что фраза «давай найдем и выведем платформу» — наполовину пустой звук. Заниматься этим мне пришлось в одиночку. Надевать скафандр и помогать Камилло отказался наотрез, и я не рискнул уговаривать, — чего доброго, вообще не захочет покидать корабль. Позову его, когда соберу платформу, а там мы сразу поднимемся повыше, и он убедится, что в пустыне нас никто не подстерегает.
С такими мыслями я вскоре вышел из шлюза один и открыл люк второго трюма, где хранилась разобранная реактивная платформа. В свое время из-за вездехода для экспедиции было сломано немало копий. Та модель реактивной платформы, что свыше полувека назад прекрасно зарекомендовала себя на Луне, для нас не годилась. Если на Луне она имела одну шестую земного веса, то на Марсе весила бы вдвое больше, а значит, требовалось нечто полегче и помощнее. Колеса не годились из-за неизвестного рельефа местности. Платформа может скользить над любыми препятствиями, и мой отец решил остановиться на этом варианте. В конце концов он сконструировал удобную разборную модель, ее переправили на «Примейру», а потом разместили на борту «Фигурао». Таким образом, при старте с Земли нас не обременял вес платформы, а при отлете с Марса ее можно было оставить за ненадобностью.
Монтаж платформы при ее марсианском весе оказался мне как раз по плечу, и даже скафандр не мешал делу спориться. Самое трудное — достать три секции и разложить на песке друг подле друга, а скреплять несложно.
Камилло включил рацию одного из скафандров и время от времени осведомлялся самым "что ни на есть идиотским тоном:
— Ну что, никого еще не видел?
Всякий раз я уверял, что не видел, но даже от его молчания веяло скепсисом.
Собрав платформу, я начал водружать на нее столбовидный пульт управления. Поглощенный работой, я начисто забыл об окружающем мире, — только голос Камилло, изредка звуча в шлемофонах, возвращал меня в неподвижную, чуждую реальность. Часа через два с половиной я закончил сборку, осталось только проверить двигатель и установить топливные баки. И тут на меня нахлынула усталость, а вслед за ней вплотную подступили уныние и чувство одиночества.
Для первого дня — достаточно, спохватился я, теперь можно и на борт, в знакомую обстановку, в уют. Пора ужинать.
Я прошел через воздушный шлюз. Камилло сидел на моем выдвижном кресле перед штурманским пультом; заслышав шаги, он резко обернулся и встретил меня испуганным взглядом. Когда я снял шлем, он как будто успокоился.
Я взглянул на передатчик — тщетная надежда, Камилло к нему даже не притрагивался.
Он поинтересовался, как дела, кивнул, услышав мой ответ, и сказал:
— Раз уж ты этим занялся, то мог бы выгрузить все канистры, чтобы были под рукой, и вообще, какой смысл держать их на борту? И ящики с едой, и фляги с водой, и…
— Угомонись, — перебил я. — Мы же не на неделю собираемся. Завтра только поднимем платформу, ну, может, слетаем недалеко, глянем, что там за темная полоса. Купол, конечно, прихватим, и еды на сутки, но на кой дьявол брать лишний вес?
— Завтра? — переспросил Камилло. — А я думал… Ну, до рассвета часов пять всего…
— Пусть так, — кивнул я, — но я сейчас три часа проишачил, не вылезая из скафандра. Торопишься? Можешь меня сменить.
Я не ждал, что он согласится, и он не согласился. Вместо этого он минуту-другую пялился на меня, пока я собирал на стол, а потом снова прилип к иллюминатору, то и дело мотая головой, как болельщик в разгаре яростного поединка теннисистов.
От усталости я был порядком на взводе, и не буду врать, что поведение Камилло меня успокаивало.
— Ты же ни черта не видишь, — не вытерпел я наконец. — Лучше иди пожуй.
