Видоизмененный углерод - Морган Ричард (прочитать книгу TXT) 📗
– Ну, далее становится ещё более бессвязно. – Она махнула на голографический дисплей, плавающий над письменным столом. На дисплее холодными зелёными и синими тонами переливались запрошенные мной файлы. – Мы называем это ЯБ. Яростный бред. Если честно, у этих людей крыша съехала так далеко, что они не представляют никакого вреда. И все же неприятно сознавать, что они где-то рядом.
– Ортега задерживала кого-либо из них?
– Этим занимается не её департамент. Отдел по борьбе с преступлениями в области связи время от времени ловит кого-то, если мы поднимаем слишком громкий шум. Однако в настоящее время незаконное проникновение в эфир приняло такие масштабы, что это напоминает ловлю дыма сетями. Если кто-то и попадается, самое большее, он может получить, – несколько месяцев храпения. Так что это пустая трата времени. Мы просто накапливаем подобный мусор, пока Банкрофт не даёт распоряжение его уничтожить.
– А за последние полгода не было ничего новенького?
Прескотт пожала плечами.
– Быть может, более активными стали религиозные лунатики. Возрос поток сообщений от католиков по поводу резолюции номер 653. Мистер Банкрофт пользуется большим влиянием в суде ООН, и это обстоятельство достаточно широко известно. О, и ещё секта марсианских археологов подняла крик по поводу той Поющей ветви, что держит у себя дома мистер Банкрофт. Судя по всему, в прошлом месяце отмечалась какая-то круглая годовщина мученической смерти основателя секты в разгерметизированном скафандре.
Но ни у кого из этих фанатиков нет средств, чтобы преодолеть систему защиты виллы «Закат».
Откинувшись на стуле, я уставился в потолок. Стая серых птиц над головой летела на юг, выстроившись клином. Птицы перекликались друг с другом, и их крики порождали слабые отголоски. Кабинет Прескотт был оформлен в стиле близости к живой природе. На все шесть внутренних поверхностей выводились виртуальные изображения. В настоящий момент металлический письменный стол чужеродным пятном стоял на густом лугу под лучами клонящегося к закату солнца. Вдалеке паслось небольшое стадо коров; звучали громкие голоса птиц. Столь качественного разрешения картинки мне ещё не доводилось видеть.
– Прескотт, что вы можете рассказать о Лейле Бегин?
В наступившей тишине я был вынужден опустить взор на землю. Оуму Прескотт сидела, уставившись на край лужайки.
– Полагаю, это имя назвала Кристина Ортега, – медленно произнесла она.
– Да. – Я сел прямо. – Она сказала, это позволит мне лучше понять Банкрофта. Если точнее, Ортега посоветовала пощекотать этим именем вас и посмотреть, как вы отреагируете.
Прескотт повернулась в крутящемся кресле.
– Не представляю, какое это может иметь отношение к нашему делу.
– А вы все же расскажите.
– Ну, хорошо. – В её голосе прозвучали резкие нотки, во взгляде сверкнула решимость – Лейла Бегин была проституткой. Возможно, до сих пор продолжает торговать своим телом. Пятьдесят лет назад Банкрофт был одним из её клиентов. Окольными путями это стало известно Мириам Банкрофт. Две женщины встретились на каком-то приеме в Сан-Диего, отправились вместе в туалетную комнату, и там Мириам Банкрофт избила Лейлу Бегин до потери сознания.
Я удивленно смотрел на Прескотт.
– И это всё?
– Нет, не всё, Ковач, – устало произнесла адвокат. – В тот момент Бегин была на шестом месяце беременности. В результате побоев она потеряла ребёнка. Поскольку в зародыш нельзя вживить память больших полушарий, это означало настоящую смерть. За подобное преступление полагается хранение. От тридцати до пятидесяти лет.
– Это был ребёнок Банкрофта?
Прескотт пожала плечами.
– Вопрос спорный. Бегин отказалась дать разрешение на генетический анализ зародыша. Заявила, что не имеет значения, кто отец ребёнка. Возможно, она рассудила, что для шумихи в прессе неопределенность лучше безоговорочного «нет».
– А может быть, она слишком сильно переживала случившееся?
– Не надо, Ковач, – раздраженно махнула рукой Прескотт. – Мы ведь говорим об оклендской шлюхе.
– Мириам Банкрофт отправилась на хранение?
– Нет, и вот куда старается засунуть нож Ортега. Банкрофт купил всех и вся. Свидетелей, прессу, даже Бегин в конце концов получила свою долю. Она отозвала из суда заявление. Денег ей хватило на то, чтобы получить страховой полис на клон в «Ллойде» и начать новую жизнь. Последнее, что мне о ней известно, – она изнашивала вторую оболочку где-то в Бразилии. Но это произошло полстолетия назад, Ковач.
– Вы имели к этому какое-то отношение?
– Нет. – Прескотт навалилась на крышку стола. – Как и Кристина Ортега. Поэтому мне тошно слушать, как она скулит по поводу тех событий. О, я вдоволь наслушалась её в прошлом месяце, когда шло расследование. Ортега в глаза не видела Бегин.
– Полагаю, это вопрос принципа, – мягко заметил я. – Банкрофт до сих пор пользуется услугами проституток?
– Меня это не интересует.
Я ткнул пальцем в голографический дисплей, глядя, как инородный предмет искажает разноцветное изображение.
– А должно интересовать, советник. В конце концов, ревность является очень серьёзным мотивом для убийства.
– Позвольте вам напомнить, что Мириам Банкрофт ответила на этот вопрос отрицательно, и её показания проверялись на детекторе лжи, – резко заявила Прескотт.
– Я имею в виду не миссис Банкрофт. – Прекратив играть с дисплеем, я повернулся лицом к сидящей напротив женщине. – Я имею в виду миллион других женщин, а также ещё большее число кровных родственников и друзей, без удовольствия взирающих на мафа, трахающего всех подряд. Среди этих людей наверняка найдется несколько специалистов по незаметному преодолению систем защиты, а также пара-тройка психопатов. Короче говоря, тех, кто мог бы проникнуть домой к Банкрофту и спалить ему мозги.
Где-то вдали печально замычала корова.
– Скажите вот что, Прескотт. – Я снова махнул рукой через голографическое изображение. – Здесь есть что-нибудь, начинающееся приблизительно так: «ЗА ТО, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ С МОЕЙ ДЕВУШКОЙ, ДОЧЕРЬЮ, СЕСТРОЙ, МАТЕРЬЮ…» (ненужное удалить)?
Мне не нужен был ответ Прескотт. Я прочел его у неё на лице.
Солнце исчертило письменный стол косыми полосами; в деревьях на краю луга пели птицы. Оуму Прескотт склонилась над клавиатурой, вызывая на голографический дисплей пурпурный луч. На глазах луч раскрылся орхидеей, изображенной последователями кубизма. Где-то далеко ещё одна корова пожаловалась на жизнь.
Я снова надел шлемофон.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Городок назывался Эмбер. Я нашел его по карте. Примерно в двухстах километрах к северу от Бей-Сити, на прибрежном шоссе. В море напротив был изображен асимметричный жёлтый знак.
– «Поборник свободной торговли», – пояснила Прескотт, выглянув у меня из-за плеча. – Авианосец. Это последний боевой корабль, самый большой из всех, что были когда-либо построены. В начале эпохи колоний какой-то идиот посадил его здесь на мель, и на берегу возник целый город, обслуживающий туристов.
– Туристов?
– Это очень большой корабль.
Я взял напрокат древнюю наземную машину у потрепанного торговца, чья стоянка размещалась в двух кварталах от конторы Прескотт, и поехал на север по подвесному мосту цвета ржавчины. Мне требовалось время на размышление. Прибрежное шоссе оказалось совсем неухоженным, но зато здесь почти не было движения. Поэтому я выехал на центральную жёлтую полосу дорожной разметки и покатил вперед, держа ровные сто пятьдесят в час. Радио предложило широкий выбор станций, чья эстетическая самонадеянность была выше моего понимания. Впрочем, в конце концов мне удалось отыскать неомаоистскую пропаганду, зашитую в память какого-то старинного спутника, который просто поленились снять с орбиты. Смесь глубоко политизированных сентенций и сахаринового караоке была неотразимой. В открытое окно проникал запах моря, впереди разворачивалась ровная лента дороги, и я на время забыл о Корпусе чрезвычайных посланников, Инненине и всём, что случилось после.
