Второй Фонд [Вторая Академия] - Азимов Айзек (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗

– Понятно. Вы считаете, что любая империя, основанная в Галактике к моменту, назначенному Селдоном, явится успехом его Плана?

– Нет, Спикер, я так не считаю. В интервале между девятьюстами и тысячей семьюстами лет со дня принятия Плана могут существовать несколько империй, но лишь одна из них будет той Второй Галактической Империей, которую имел в виду Селдон.

– Почему же, в свете всего сказанного ранее, необходимо скрывать факт существования Второго Фонда, и особенно – от Первого Фонда?

Ученик задумался, ища в вопросе скрытый смысл, но не нашел. В ответе его звучало беспокойство.

– По той же причине, в силу которой следует скрывать от человечества сущность Плана. Законы психоистории носят статистический характер, и действие их нарушается, если отдельные люди начинают вести себя неслучайно. Если достаточно большой группе людей станут известны основные положения Плана, эти люди в своих действиях начнут руководствоваться своими знаниями. Их поведение не будет случайным в понимании психоистории, а, значит, окажется непредсказуемым. Простите, Спикер, я чувствую, что мой ответ неудовлетворителен.

– Хорошо, что чувствуете. Ваш ответ неполон. Мы держим в тайне не только План, но весь Второй Фонд. Дело в том, что Вторая Империя еще не родилась. Общество еще не готово принять правление психологов. Оно испугается нас и станет оказывать сопротивление. Вам все понятно?

– Да, Спикер. Мы недостаточно подробно разбирали этот вопрос.

– Не преувеличивайте: перед вами его даже не ставили, хотя вы могли бы сами об этом задуматься. Мы с вами еще побеседуем об этом и о многом другом. Придете ко мне через неделю. Будьте готовы высказаться по проблеме, которую я перед вами поставлю. Расчетов не нужно: вы не справитесь с ними за неделю. Представите эмпирические выводы.

Приблизительно пятьдесят лет назад действительность разошлась с прогнозом. Случилось событие, вероятность которого составляла один процент. Подумайте, через какое время это расхождение начнет угрожать непоправимыми последствиями. Определите, к чему приведет расхождение, если его не устранить, и постарайтесь найти способ его устранения.

Ученик включил Излучатель и испуганно спросил:

– Почему вы выбрали именно эту проблему, Спикер? Мне кажется, она имеет не только академическое значение.

– Вы догадливы, мой мальчик. Да, это реальная проблема. Около пятидесяти лет тому назад Мул ворвался в историю Галактики и в течение десяти лет оставался самой значительной фигурой в Галактике. Его появление не было предусмотрено Планом, влияние на ход истории не было рассчитано.

Он вызвал серьезное, но не фатальное, отклонение действительности от Плана.

Для того, чтобы это отклонение не стало фатальным, нам пришлось предпринять решительные действия. Мы обнаружили наше существование и, что гораздо хуже, наши возможности. Первый Фонд узнал о нас и теперь действует, отталкиваясь от этого знания. Обратите внимание на это и это. Никому не сообщайте, о чем мы беседовали.

Ученик долго молчал, потом в смятении воскликнул:

– Значит, План Селдона провалился?

– Нет еще. Он под угрозой провала. Вероятность успеха, по последним оценкам, составляет двадцать одну целую четыре десятых процента.

9. Заговорщики

Доктор Дарелл и Пеллеас Антор проводили дни в приятном безделье, а вечера в дружеских беседах. Доктор Дарелл представил молодого человека всем знакомым как дальнего родственника, и интерес к Антору угас.

Они вместе появлялись в обществе, и, поймав на себе любопытный взгляд, доктор говорил:

– Познакомьтесь, мой троюродный брат.

Аркадия вела свои приготовления, действуя еще менее прямолинейно.

Она добилась от Олинтуса Дама, одноклассника, того, что он подарил ей самодельное подслушивающее устройство. При этом она действовала методами, не сулившими ничего хорошего мужчинам, которым придется общаться с нею в будущем. Не вдаваясь в подробности, скажем, что Аркадия стала проявлять интерес сначала к хобби Олинтуса – он увлекался техникой, – а потом к его личности, и несчастный мальчик неожиданно для себя самого обнаружил, что он: 1) произносит длинный и страстный монолог о гиперволновых двигателях; 2) упивается восхищенным взглядом больших глаз слушательницы; 3) вручает ей свое величайшее изобретение – упомянутое выше подслушивающее устройство. После этого Аркадия подружила с Олинтусом еще немного, чтобы он не заподозрил, что все дело в уловителе звука, и охладела к бедняге.

Он еще некоторое время вздыхал и надеялся, но в конце концов оставил все надежды.

Однажды вечером, после ужина, в гостиной доктора Дарелла собрались пятеро мужчин. Аркадия в это время сидела в своей комнате за письменным столом, склонившись над тщательно замаскированным результатом творчества Олинтуса.

Вернемся к пятерым, собравшимся в гостиной. Один из них был сам доктор Дарелл, безупречно одетый, седеющий, кажущийся старше своих сорока двух лет. Другой – Пеллеас Антор, серьезный, настороженный и немного неуверенный в себе. Третий – Джоуль Турбор, телережиссер, дородный и толстогубый. Четвертый – доктор Элветт Семик, преподаватель физики в университете, морщинистый и сухой, заполняющий костюм лишь наполовину. И последний – Хомир Мунн, библиотекарь, долговязый и ужасно стеснительный.

Доктор Дарелл заговорил деловым тоном:

– Господа, мы собрались для серьезного разговора. Я полагаю, вы об этом догадывались. Вероятно, вы догадываетесь, что вам угрожает опасность. Не стану ее преуменьшать: мы приговорены.

Обратите внимание: вас пригласили сюда открыто. Вас не просили проникнуть в дом незамеченными. Окна в моем доме прозрачны в обоих направлениях. В комнате отсутствует какой-либо защитный экран. Чтобы быть уничтоженными, нам достаточно привлечь к себе внимание врага. Театральная конспирация сослужила бы нам именно эту службу. Вы меня понимаете?

– Умнеют, – подумала Аркадия.

Элветт Семик оттопырил нижнюю губу, обнажив зубы. Эта гримаса предшествовала любой его реплике.

– Прошу вас, приступим к делу. Расскажите нам о молодом человеке.

– Его зовут Пеллеас Антор. Он студент моего коллеги Кляйзе, умершего в прошлом году. Перед смертью Кляйзе сделал карты своего мозга до пятого подуровня. Мы сравнили их с картами человека, сидящего перед вами. Вам должно быть известно, что карта мозга человека уникальна, как и отпечатки его пальцев. Если вы этого не знаете, можете поверить слову специалиста.

Подделать карту невозможно.

– Мы верим вам, – поджав губы, сказал Турбор, – тем более, что после смерти Кляйзе вы единственный серьезный электронейролог в Галактике. Я говорил это в своей последней программе и вполне искренне повторяю сейчас. Итак, начнем. Сколько вам лет, Антор?

– Двадцать девять, мистер Турбор.

– Хм... Вы тоже серьезный электронейролог?

– Пока только студент, но я стараюсь не опозорить великого учителя.

Вмешался Мунн. Волнуясь, он заикался.

– Я п-прошу п-приступить, наконец, к делу. Мы говорим с-слишком много п-пустых слов.

Доктор Дарелл удивленно глянул на Мунна.

– Вы правы, Хомир. Начинайте, Пеллеас.

– Митер Мунн высказал дельное предложение, – медленно начал Пеллеас Антор, – но я не могу приступить к делу, не получив ваших электронейрологических данных.

– В чем дело, Антор? – нахмурился доктор Дарелл. – Какие данные вам нужны?

– Мне нужны ваши карты. Вы сняли мою, доктор Дарелл, а я сниму вашу, а также карты всех присутствующих. Все процедуры буду проводить сам.

– Все правильно, Дарелл, – сказал Турбор. – У молодого человека нет оснований доверять нам. Пусть проверит.

– Спасибо, – поблагодарил Антор. – Проводите нас, пожалуйста, в лабораторию, доктор Дарелл. Сегодня утром я позволил себе бестактность и проверил аппаратуру.

Электроэнцефалография – наука старая, но в то же время новая. Старая она потому, что человечество уже забыло, откуда ему известно, что нервные клетки живых существ порождают электрические токи. Новой ее можно назвать потому, что знания о существовании электрических токов в живом мозге в течение десятков тысяч лет, на протяжении которых существовала Первая Галактическая Империя, не находили толкового применения. Некоторые ученые пытались классифицировать эти токи, подразделяя их на токи сна и бодрствования, спокойствия и возбуждения и тому подобное, но всякий раз находилось множество случаев, не вписывающихся даже в самые общие классификации.