Глориана (Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. Т. XXV) - Никольсен Боргус (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
Из всего этого вытекало, что в Нью-Йорк возврат для Джека был отныне невозможен. Помилуйте! Даже в газете напечатана его фамилия. Джек решил послать телеграмму Лиззи, чтобы она переехала из Нью-Йорка в Вашингтон. Почему в Вашингтон? Джек никогда не бывал в этом городе, но слыхал, что это спокойный, тихий город. Ну, а в тихом городе вообще все тихо, в нем и полиция смирная. Джек решил из Пенсильвании проехать прямо в Вашингтон. Пусть Лиззи наймет там квартиру, устроится и ждет его там.
Интервью так взволновало и обескуражило Джека, что он уже не испытывал особого удовольствия, читая хроникерскую заметку под заглавием: «Новый трюк Чарли! Чарли Чаплин в уборной!» В заметке рассказывалось, как знаменитый Чарли, любимец нью-йоркской публики, спрятался на виду у всех в уборную и там «пропал»… Публика два часа стояла толпой около уборной, стуча в двери и мешая гражданам пользоваться этим учреждением, но оказалось, что Чарли там вовсе и нет!..
— Какие глупости! — вздохнул благоразумный Джек и перешел к известиям о пенсильванской забастовке.
Пенсильванские углекопы воевали с могущественным каменноугольным трестом, который объединил несколько отдельных предприятий, понизил заработную плату и целыми сотнями вышвыривал рабочих, принадлежащих к трэд-юнионам, т. е. профессиональным союзам, и заменял их «свободными» рабочими, т. е. не состоящими в юнионах. Частичные забастовки, протесты, жалобы и манифестации не приводили ни к чему. И рабочие, доведенные до отчаяния, подняли в окрестностях Питсбурга и в западной Пенсильвании настоящее восстание. «Свободных» били, зашвыривали грязью, стреляли в них из револьверов. Трэд-юнионисты дружно забастовали, и громадное большинство копей не работали. По словам газеты, ожидалось прибытие в Питсбург большого отряда войск. Ожидались крупные события.
В газете приводились справки о прежних забастовках и рабочих волнениях. Джек узнал, между прочим, что еще в 1877 году вспыхнула в Пенсильвании грандиозная забастовка железнодорожников, которые овладели Питсбургским узлом, остановили все движение, сожгли свыше полутора тысяч вагонов и вступили в настоящее сражение с войсками, причем с обеих сторон действовала даже артиллерия…
Другое крупное рабочее восстание в той же Пенсильвании было в 1892 году. Рабочие громадного железоделательного завода Карнеджи, около Питсбурга, недовольные обращением завода к «нон-юнион-мэнам», объявили стачку и заняли все заводские помещения. Полиции, явившейся выживать их с завода, было заявлено, что «рабочие не желают производить беспорядки и находятся здесь для охраны заводского имущества, а потому просят полицию удалиться во избежание осложнений…» Полиция послушно удалилась, но через некоторое время бастующие заметили, что по реке Мононгаэле, на берегу которой находился завод, плывут какие-то две чересчур скромные с виду баржи. Скромность показалась подозрительной, и забастовщики «взяли на изготовку»… И действительно, как только смирные баржи поравнялись с заводом, с них был открыт ружейный и артиллерийский огонь по заводу. Но завод был в изобилии снабжен броневыми плитами собственного изделия, и рабочие не пострадали от огня. Они в свой черед раздобылись пушкой и встретили высаживавшийся с барж «десант» такими залпами, что те принуждены были позорно бежать обратно на баржи. Началась перестрелка, которая тянулась два дня. У рабочих оказались на другом берегу союзники; они тоже стали обстреливать баржи — и в конце концов на баржах был поднят белый флаг, и они сдались. Стачечники около двух недель держали завод Карнеджи в своих руках, пока, наконец, не явились войска и не взяли завод штурмом…
Что предстояло восставшим на этот раз? У Джека замирало сердце, когда он представлял себе эту войну. И он инстинктивным жестом ощупывал свой Ивер-Джонсон. Воевать, так уж воевать! Но вслед за тем Джек таким же инстинктивным движением ощупал и Глориану. Он питал к ней гораздо больше доверия, чем к Джонсону.
В окнах мелькали расплывавшиеся линии пейзажа. Джек размечтался, развалившись в своем уютном кресле. Он воображал себя рабочим вождем, великим общественным деятелем. Он еще сам не знал, что, собственно, он будет делать в Питсбурге, и планы его походили на расплывавшийся от быстрого движения поезда пейзаж. Денег у него оставалось после кражи чемодана не так уж много, и денежная помощь громадному числу забастовщиков уже не занимала в его воображении слишком большого места. Очевидно, придется делать что-то иное. Но что?
Из разговоров пассажиров Джек узнал, что по случаю питсбургских событий в поезде, не доезжая Питсбурга, производится осмотр пассажирского багажа и пассажирских карманов — в особенности у тех, кто едет в сам Питсбург. Джек принял это к сведению и решил исчезнуть.
На предпоследней станции в вагон вошел лейтенант в сопровождении двух сержантов и обер-кондуктора.
— В этом вагоне есть пассажир до Питсбурга, — сказал обер-кондуктор. — Вот его багаж.
Чемодан Джека лежал на диване, раскрытый, как доверчивая душа. Лейтенант, не дотрагиваясь до него, приказал сержантам произвести осмотр. Прежде всего им бросилась в глаза рабочая блуза и фуражка.
Лейтенант строго спросил обера:
— Это рабочий?
— Не знаю, сэр! По виду он скорее походит на джентльмена.
— Взять в комендатуру! — приказал лейтенант, кивнув на чемодан.
Джека это нисколько не обеспокоило. Он решил, что нет ничего проще взять чемодан обратно прямо из-под носа у сержантов: стоит лишь высмотреть, куда его положат. Его гораздо больше беспокоило сомнение: не откажется ли в нужный момент действовать Глориана? Но пока все шло благополучно. Джек был до такой степени невидим, что кондуктор уже начинал не то что беспокоиться (американские кондуктора мало беспокоятся о пассажирах), но крайне интересоваться загадочным исчезновением джентльмена. Джек успел обратить на себя его внимание, тем более, что пассажиров, ехавших в «бунтующий» Питсбург, было совсем мало. Кондуктор несколько раз проходил мимо Джека и вздыхал, словно ему было до слез жаль безвременно погибшего, очевидно, свалившегося под поезд молодого человека…
Поезд быстро мчался…
Темные облака дыма — обычный суровый ореол всех больших фабричных городов — вскоре дали знать Джеку о том, что «Великий Питсбург», состоящий из нескольких отдельных городов, громадный «город первого английского министра Питта», или вернее, город всесильного железного короля Карнеджи, совсем уже близко. Сверкнула полоса реки Охайо с белыми, как лебеди, двухэтажными пароходами и четырехугольными, низкобортными, похожими на плавучие коробки — угольными баржами. Целый лес карнеджиевских фабричных труб вырос на горизонте. Поезд влетел, как сумасшедший, под величавую маркизу вокзала и с размаха остановился.
Джек спокойно вышел на перрон. Он неотступно следовал за своим чемоданом, который плыл впереди него на плечах дюжего сержанта, словно путеводная лоцманская шлюпка. Лейтенант по дороге куда-то исчез. Путеводная шлюпка привела Джека в комендатуру. Там было очень накурено и сидел за отдельным столом важный комендант, полковник. Чемодан был положен на скамью, и сержант сделал доклад. Джек стоял в ожидании удобного момента.
Немного погодя, вошел лейтенант. По-видимому, он успел побывать в буфете, потому что лицо у него было чересчур красно, а глаза глядели слишком сосредоточенно. Он поздоровался с полковником и закурил сигару.
— Что нового, полковник? — спросил он.
— Ничего особенного. Рабочие сломлены голодом. Обойдется и без нашего вмешательства. Не сегодня-завтра забастовка будет ликвидирована.
— Жаль! — проворчал лейтенант, похлопывая по креслу своим стеком. — Я рассчитывал, знаете, немножко поиграть с пулеметом. Я везу с собой конфетки.
— Давно уж не игрывали, — заметил полковник. — Я думаю, ваши конфетки отсырели за эти годы.
— Ничего! Я привез свеженьких! Целый ящик! Угостим пенсильванцев на славу!..
Джек почесал затылок. Он понял, о каких конфетках шла речь. Между тем, полковник обратил внимание на чемодан.
