Проходящий сквозь стены - Никитин Юрий Александрович (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
Он спросил, набычившись:
– А ты откуда знаешь?
Я нагло ухмыльнулся:
– Не догадываешься?
И прошел к двери, оставив его с отвисшей челюстью. В коридоре Данилин уже исчез, а Глеб Павлович широко заулыбался вышедшей из туалета Наташе. Она остановилась потрепаться, он начал что-то рассказывать, картинно помогая дланями и вальяжно прислонившись к стене.
Я быстро оглянулся по сторонам, не видит ли кто, быстро вошел в стену, подобрался ближе. Их вижу, как сквозь все ту же грязную воду, голоса звучат искаженно, но все слышно; я отыскал в кармане и вогнал шило в задницу. Глеб Павлович с воплем отпрянул, лапнул себя за ягодицу, огляделся дико, но я уже убрал шило и ждал, видя их, как через грязный туман.
– Что случилось? – спросила Наташа удивленно.
– Что-то ужалило! – вскрикнул он.
– Пчела, наверное, – предположила она.
– Да какая… – сказал он и прибавил крепкое слово, – пчела!.. Как будто скорпион!
– Нет здесь скорпионов, – сказала она рассудительно, – и пчелы не видно. Она бы уже на полу трепыхалась, умирая… Они, бедненькие, не живут, если ужалят!.. Впрочем, снимай штаны, посмотрю…
Он огляделся.
– Не в коридоре же… Пойдем в кладовку, там и проверим друг другу задницы.
Она посмотрела внимательно, улыбнулась.
– Пойдем. А как тебе моя?
Мне стало тоскливо, сразу расхотелось строить кому бы то ни было пакости. Кто здесь распространялся, что в фирме преследуют бедную овечку? Наташа еще та овечка, любого волка нагнет.
– На вид, – сказал он, – шикарная. Люблю, когда вот так приподнята…
– Она не только на вид, – сообщила Наташа томно, – у меня кожа нежная, как шелк. И без целлюлита, представляешь?
– Руки чешутся подержать в ладонях эти ягодицы, – признался Глеб Павлович.
Она кивнула.
– Ну пойдем, подержишь. А то перерыв заканчивается.
Они ушли, делая вид перед курильщиками в другом конце коридора, что каждый идет по своим делам. Кровь бросилась мне в голову, захотелось ринуться следом и как-то напакостить обоим. Большим усилием удержался. Никто никого не преследует, какого хрена я берусь защищать тех, кто в защите не нуждается. Сам дурак.
Впрочем, чтобы идея с шилом не забылась от единичного применения, я прошелся вдоль коридора в поисках применения. На том конце собрались у пожарного крана курильщики, раньше они чувствовали себя хозяевами везде, а теперь им, как неграм, отводят особые места, куда белые люди не ходят.
Я пошел внутри стены, ориентируясь на затемнение в середине. Ближе к краям, где будет соприкосновение с воздухом, стена как бы истончается, что дает мне хороший ориентир, как идти, чтобы не высовываться плечом или боком.
Кстати, я как-то истончаюсь в стене, хотя сам этого совершенно не чувствую, но прохожу же вдоль таких стен, где даже с моим далеко не богатырским размахом плеч высовывался бы в обе стороны!
К стене прижимаются спинами сразу двое, я изготовился ткнуть шилом ближайшего, потом другая идея пришла в разгоряченную голову. Осторожно ухватив кончиками пальцев ткань на заднице, я подтянул ее чуть ближе. А так как мужик и так прислонился задницей, то это «ближе» оказалось на пару миллиметров уже в глубь самой стены.
Хотел и второго, но этот в плотно облегающих джинсах, не ухватишь, а у первого штаны болтаются, как и предписано модой… Он обеспокоенно оглянулся, ощутил неладное, подвигал задницей.
Кто-то сказал сочувствующе:
– Глисты? У моей собаки такое же было. Садится на траву и давай елозить задом! Зуд в анусе, значит.
– Пусть пьет декарис, – посоветовал второй и объяснил занудно: – Это глистогонное.
– У него от другого в анусе зуд, – сообщил третий.
Все захохотали. Еще один произнес задумчиво:
– Вообще-то я мог бы помочь… Совсем за небольшую плату!
– Да ты чё? – добавил еще остряк. – У Тимыча вон какая задница! А ты еще и деньги с него брать хочешь!
– Ну ладно, уговорил. По-дружески могу и за так…
Тимыч, у которого брюки сзади то ли прилипли, то ли зацепились, раздраженно дергался, но штаны не настолько широки, чтобы повернуться в них и рассмотреть, что же держит, а толстая шея не поворачивается даже вбок. Наконец, не выдержав насмешек, рванул, полагая, что прилип к жвачной резинке. Послышался треск раздираемой материи.
Я ожидал, что оторвется лишь крохотный кусочек размером с ноготь мизинца, но ткань разошлась по шву, и на стене повис клок размером с ладонь. Мужики сперва обалдело умолкли, затем грохнули таким хохотом, что один едва не проглотил сигарету.
Тимыч обалдело лапал прореху на заднице, оттуда нагло полезли голубенькие семейные трусы с цветочками, потом зло выматерился, отчего мужики от смеха начали сползать по стенам на пол.
Один наконец заинтересовался, почему же такое случилось с Тимычем, взялся за болтающуюся ткань. Мне можно бы все так и оставить, но я, воодушевленный проделкой, осторожно приблизил из стены палец и кончиком осторожно подтолкнул погруженную в бетон ткань к границе с воздухом.
Мужик дернул, ткань отделилась с легкостью, ощущение у всех осталось таким, что была приклеена к стене просто слюнями. Он с таким недоумением держал клок в руке, что все от хохота вообще сползли на пол и ползали там на карачках, багровые, умоляли знаками не смешить их больше, а то вот прям щас лопнут, как мыльные пузыри.
– Ничего не понимаю, – произнес он в полном недоумении.
Он понюхал лоскуток, дернулся всем телом, брезгливо отодвинул на вытянутую руку, а пальцами другой руки зажал себе нос. С пола слышался уже не смех, а жалостливое всхлипывание. Курильщики хватались друг за друга, пытаясь подняться, от смеха руки и ноги становятся как вода, снова сползали по стенам на пол, уже не ржут, а повизгивают, багровые, как вареные раки.
– Так вот… – сказал мужик с лоскутком трагически, – почему куры дохнут… откуда пошел птичий грипп…
Из кабинета директора вышел сам Павел Дмитриевич, нахмурился, но и грозный вид начальника не заставил всех отрезветь. Павел Дмитриевич подошел, начал было интересоваться, что стряслось, но сам ржать начал раньше, чем ему объяснили, больно злой и растерянный вид у Тимыча, зажимающего узкой ладошкой прореху, а ткань кокетливых трусиков так и вылезает наружу, будто ее оттуда выдувает мощным ветром.
