Однажды вечером - Никитин Юрий Александрович (полная версия книги txt) 📗

С работы шел не спеша. Только свернул с магистрали, сразу наткнулся на знакомых хлопцев. По всему переулку тянулись эти наспех сколоченные из бракованных досок, покрашенные ядовитой зеленой краской пивные ларьки. Возле каждого своя группа, только космополиты бродили от одного к другому.

Жорка увидел меня издали, взял еще два пива. Кружки были щербатые, поцарапанные. Полрыбца взяли у Заммеля, ему сунули пиво. Побрел дальше.

День был теплый, весна взяла разгон, народец бегал в плащах и без шапок. От земли поднимался пар, последняя сырость рассасывалась тут же в теплом воздухе.

По тротуару бродили разомлевшие девочки с нашей улицы. Повыползали на солнышко пенсионеры, в скверике под надзором мамаш копошилась малышня.

Левую сторону моей окраинной улицы снесли и уже кое-где успели понастроить многоэтажки. Появилась уйма незнакомого народу, неприятное все-таки чувство. Раньше знал каждого, и меня знал тоже каждый на улице.

По дороге встретил еще буфет, где возле окошка дремал Роман Гнатышин, бывший студент какого-то вуза, а теперь «ШП», «швой парень».

– Будешь? – спросил он печально.

– Конечно, – ответил я.

Он пододвинул кружку. Его рыжие усы уже подмокли в пене, на губах блестела рыбья чешуя, несколько жирных блесток запуталось в усах.

– Ты бы сбрил их, – посоветовал я, – и постригся бы заодно.

– Зачем? – спросил он уныло. Скривился, сделал глоток, потом посмотрел на жирные от селедки руки и вытер о длинные патлы.

– Ну-ну, – сказал я, – тогда конечно.

Допил пиво и побрел дальше. На трамвайной остановке обратил внимание на двух «королевских» девчонок. Одеты шикарно, спины прямые, а уж смотрят… Я таким только свистел вслед или подбрасывал пару горячих слов.

Возле скверика встретил Машку. Ладная из себя подруга и одета в самое дорогое, клад для женихов с нашего завода. И не гордая. Еще издали заулыбалась и стала смотреть добрыми коровьими глазами. Наверное, прикидывала, как отучит пить и заставит по воскресеньям ходить на базар с хозяйственной сумкой.

– Привет, – сказал я.

– Привет, – ответила Машка. – Может, сходим в кино? Итальянская комедия идет, вся про любовь!

– Не тянет, – сказал я. – Есть вещи и поинтереснее.

– Ну-у-у… Тогда пей свое гадкое пиво и проводи меня.

Вот так. А та, с коричневыми глазами, к буфету и не подпустила бы. И послушался бы. И сумочку бы носил. В зубах бы носил!

– Нет, – сказал тоскливо, – не хочу ни кино, ни пива. Сам не знаю, чего хочу.

Она вскинула ресницы, решила, что поняла.

– Тогда пойдем к нам, – сказала и сразу покраснела, – мама ушла к соседке на телевизор. Просидит весь вечер. Будет весело и не придется ни о чем думать.

Не придется ни о чем думать! Я сам не люблю, когда нужно о чем-то думать. У меня от умных вещей голова болит, а от книг в сон клонит. Но вот сейчас вдруг захотелось шевелить во всю силу мозгами.

– Нет, – сказал я почти виновато. – Извини… я пошел.

Ее глаза из умоляющих стали круглыми от удивления. Никогда ни перед кем я не извинялся.

Уже недалеко от дома меня обогнала странная пара. Мужчина и женщина. Странными мне показались глаза у женщины: хоть сейчас пиши икону.

– Ты не должен, – говорила она срывающимся голосом, – ты не смеешь! Это очень опасно при твоем здоровье…

Ее спутник бубнил упрямо:

– Врачи всегда испытывали на себе… Я обязан…

Они быстро удалялись. У нее была классная фигура и длинные ноги.

И вдруг снова захотелось напиться. Яростно. Хотя бы пива! И почему это забегаловки закрываются так рано? Читал в одном заграничном романе, что у Джона всегда стоял под кроватью ящик виски. Этого я не понимаю. У меня бы долго не простоял.

Впереди послышался шум. Подошел ближе и узрел веселую сценку. Возле входа в недавно построенный институт два красномордых типа теснили к стенке щуплого интеллигентика. Того самого, что недавно обогнал меня. Парни уже прижали его, а женщина вцепилась в рукав одного петуха и пыталась оттащить.

– Сейчас ты узнаешь, как толкаться, – приговаривал один, – сейчас ты у нас станешь красивым…

Подруга интеллигента не кричала. Наверное, из гордости.

– Ты узнаешь, – проревел второй, – кто здесь хозяин.

Это был здоровенный рыхлый балбес. Второй выглядел поплоше. Раньше я их не видел, наверно, переселились вместе с новыми домами. Что-то слишком быстро начали считать себя хозяевами моей улицы! Придется дать урок…

– В чем дело, хлопчики? – спросил я очень вежливо.

Мне не ответили. Были заняты.

– Не слышу ответа, – сказал я очень-очень вежливо.

Меня снова игнорировали. Тогда я шагнул вперед и врезал по ноздрям того, что поплоше. Только копыта мелькнули выше рогов, а сам шестерка брякнулся о стену и лег.

Интеллигент вырвался и стал часто дышать. И он, и подруга смотрели на меня с надеждой. А здоровяк уже повернулся ко мне. Рожа побагровела, как буряк, зато кулаки побелели.

– Ты шо? – спросил он. – Ваську бить?

Он был здоровый, как бугай, и плечи дай боже. Только и у меня не уже. А драться я умел, такие туши одной левой бросал. Сделал финт левой, ушел от удара правой, нырнул от крюка и врезал прямо в глаз. Вырубил из этого мира надолго.

Второй сопляк только поднимался. Ноги разъезжались, словно только что родился.

– Забирай свою шпану, – сказал я, – и вон отсюда! Отныне на эту улицу вход только по пропускам с моей подписью.

– Мы вам очень признательны, – сказала женщина, – это очень великодушно с вашей стороны!

Ее спутник оказался смекалистее.

– Благодарить нужно по-другому! – сказал он достаточно бодро. – Стаканчик! Чистого, медицинского!

Сразу видно, что мужик, хоть и интеллигент.

– Впрочем, – сказал он, – пройдемте в здание. Не стоит бегать в темноте через весь двор с полным стаканом.

Женщина шла сзади и объясняла, как все случилось, хотя и так все было ясно. Дуры бабы, ничего не понимают. В громадном зале аппаратуры оказалось побольше, чем в нашем главном корпусе сборочного цеха турбин. А всяких щитов с разноцветными лампочками, циферблатами и прочей математикой хватило бы на десяток диспетчерских нашего завода-гиганта.