Т. 01 Кукловоды - Хайнлайн Роберт Энсон (чтение книг .txt) 📗
— Так точно, сэ… Да, дошло.
— Отлично, топай отсюда. Будешь проходить карточную, пожалуйста, передай привет Ржавому и вели идти сюда, если он в силах дотащить свой ленивый скелет до моего кабинета.
Я даже в учебном лагере никогда не был так загружен работой, как следующие две недели. По десять часов в день я возился в арсенале, и это далеко не все. Математика, куда без нее, и при таком репетиторе, как сама шкипер, не проманкируешь. Еда — полтора часа в день. Плюс все те мелочи, которые позволяют выжить: бритье, душ, пришить пуговицу, попытаться выследить корабельного кладовщика, заставить его отпереть прачечную и найти место нахождения чистой униформы за десять минут до поверки. На флоте существует неписаный закон, что помещение должно быть заперто, когда оно особенно необходимо.
Несение караула, построения, смотры, минимум взводных дел — минус еще один час из жизни. Но кроме того, я был «жоржиком». В каждой части есть свой «жоржик». Это самый младший по званию офицер, который помимо своих прямых обязанностей выполняет кучу прочих дел. Он — офицер по физподготовке, цензор солдатской почты, спортивный судья, офицер-инструктор, прокурор трибунала, казначей в кассе взаимопомощи, хранитель финансовых ведомостей и реестров, завскладом, наблюдатель за солдатской столовой, эт сетера ад тошнотум.
До меня «жоржиком» был Ржавый Грэхэм, и теперь он рыдал от счастья. Правда, перестал, когда я захотел проинспектировать все, что принимаю под свою ответственность. Он предположил, что если я не верю товарищу на слово, то, может, поможет прямой приказ старшего по званию? Я помрачнел и заявил, что хочу видеть этот приказ в письменном виде с заверенной копией, чтобы сохранить оригинал у себя, а копию отдать непосредственному командиру.
Ржавый сдал позиции. Даже второй лейтенант не настолько глуп, чтобы письменно отдавать подобные приказы. Но и мне радоваться было нечему, потому что жил я в одной каюте со Ржавым, который по тем временам еще был моим учителем математики. Но инспекцию мы провели! Лейтенант Варрен сожрал меня с потрохами за чрезмерную и глупую бдительность, но сейф открыл и позволил мне взглянуть на ведомости. Капитан Блэкстоун предоставил документы без комментариев, и я так и не понял, одобрил он мое рвение или нет.
Ведомости были в порядке, баланс — нет. Бедолага Ржавчик! Он поверил своему предшественнику на слово, а теперь и спросить было не с кого. Тот парень не просто отсутствовал, он погиб. Ржавый провел бессонную ночь (вместе со мной, дал он мне заснуть, как же!), затем пошел к Блэки и рассказал правду.
Блэки наточил зубы и сделал из Грэхэма отбивную, затем нашел способ списать утерянное на «потери в бою». Недостача сократилась до суммы жалования за несколько дней, но Блэки оставил склад за Ржавым, откладывая ревизию на неопределенный срок.
Не все заботы доставляют «жоржику» столько головной боли. Трибуналов у нас не было; в хорошей боевой команде они не нужны. Цензура тоже ушла лесом, так как корабль шел на Черенкове. По той же причине отпала надобность в кассе взаимопомощи. Физкультуру я перепоручил Брамби, а рефери требовался от случая к случаю. Солдатская столовая пребывала в превосходном состоянии, я только подписывал меню и время от времени инспектировал камбуз, то есть после поздней работы в оружейной брал там бутерброды, не вылезая из спецовки. Заочные курсы требовали много бумажной работы, так как многие продолжали обучение, война там или не война, им было все равно. Я отрядил на это дело взводного сержанта, после чего все записи вел один рядовой первого класса и клерк по совместительству.
Тем не менее на «жоржиковые» заботы уходило по два часа в день — слишком много.
Теперь займемся подсчетами: десять часов в арсенале, три — математика, полтора часа — еда, час на личные дела, час на армейские, два «жоржиковых», восемь часов на сон. Итого — двадцать шесть с половиной. А корабль живет не по времени Санктуария, где в сутках двадцать пять часов, а по Гринвичу и универсальному календарю.
Урезать приходилось сон.
Как-то в час ночи я потел над домашним заданием по математике в карточной, когда вошел капитан Блэкстоун. Я сказал:
— Добрый вечер, капитан.
— Ты хотел сказать: доброе утро? За каким дьяволом ты здесь, сынок? Бессонница?
— Да не то чтобы…
Со словами: «А что сержант не мог сделать за тебя бумажную работу?..» он взял лист бумаги.
— А, понял. Иди спать.
— Но, капитан…
— Так. Лучше сядь, Джонни, все равно я собирался поговорить с тобой. По вечерам в карточную тебя не затащишь. Как ни пройду мимо твоей каюты, ты сидишь за столом. Как сосед ложиться спать, ты перебираешься сюда. В чем проблема?
— Вот… не успеваю никак, похоже.
— Так никто не успевает. Как идут дела в оружейной?
— Нормально. Думаю, все получится.
— Вот и я того же мнения. Слушай, сынок, выработай систему приоритетов. У тебя две внеочередные обязанности. Во-первых, подготовить экипировку взвода к десанту. С этим у тебя порядок. О самом взводе тебе заботиться не надо, об этом мы уже говорили. Во-вторых, и это гораздо важнее, ты должен готовиться к бою. Тут у тебя провал.
— Я буду готов, капитан.
— Чушь собачья и с боку бантик. Ты не тренируешься и плохо спишь. Это так ты готовишься к выброске? Когда поведешь в бой взвод, сынок, то будешь это делать бегом. Начиная с сегодняшнего дня с шестнадцати тридцати по восемнадцать ноль-ноль будешь тренироваться. Каждый день. А если не сможешь заснуть в течение пятнадцати минут, пойдешь к врачу на освидетельствование. И это приказ.
— Так точно, сэр.
Я почувствовал, будто переборки сдвинулись и душат меня.
— Капитан, не понимаю я, как я окажусь в кровати в двадцать три ноль-ноль и при этом все успею сделать.
— Так не успевай. Я же сказал тебе: выбирай приоритеты. Расскажи-ка, как ты проводишь день.
Я так и сделал. Он покивал.
— Как я и думал, — он взял мою домашнюю работу по математике и швырнул на стол. — Возьмем вот это. Уверен, ты хочешь ее освоить. Но зачем так перенапрягаться перед высадкой?
— Ну, я думал…
— Вот чего ты не делал, так это думал. Из твоего положения есть четыре возможных выхода, и только в одном случае возникнет необходимость справиться с этими заданиями. Во-первых, ты можешь получить отпущение всех грехов. Во-вторых, можешь искупить их малую часть и пойдешь с почетом в отставку. В-третьих, можешь не получить ни царапины, но получишь неблагоприятный отзыв от экзаменатора, а именно меня. И ты сейчас как раз нарываешься на такой отзыв. Я же не выпущу тебя в бой, если явишься с покрасневшими от недосыпа глазами и трясущимися, дряблыми мускулами от сидения за столом. В-четвертых, можешь взяться за ум, и я дам тебе немного покомандовать взводом. Допустим, ты устроишь там самое лучшее показательное шоу с тех пор, как Ахилл прирезал Гектора, и сдашь экзамен с блеском. Только в этом случае и сядешь за свою математику. На пути обратно. А со шкипером я поговорю, будешь заниматься по дороге на базу. Если мы вернемся домой. Но ты никуда не вернешься, если не научишься делать в первую очередь то, что действительно важно. Марш в кровать!
Через неделю мы прибыли в точку рандеву и сбросили скорость, чтобы флот мог обменяться сигналами. Мы получили инструкции, план операции, нашу боевую задачу — кучи слов, которых хватит на длинный роман, — и приказ не высаживаться.
Нет-нет, в операции мы участвовали, но вниз нас должны были доставить как благородных, на корабельных катерах. Это стало возможным потому, что Федерация уже поверхность планеты; вторая, третья и пятая дивизии заняли ее — и заплатили свою цену за победу.
По описанию овчинка не стоила выделки. Планета П меньше Терры, сила тяжести — семь десятых от нормы, по большей части там арктически-холодный океан и скалы, флора — лишайники и мхи, фауна интереса не представляет. Дышать здешним воздухом долго не стоило, слишком много озона и окиси азота. Континент — одна штука, размером с Австралию, плюс множество бесполезных островов. Если нам захочется воспользоваться этой планетой, то терраформирования она потребует, как в свое время Венера.
