Сайт фараона - Грай Татьяна (книги онлайн без регистрации txt) 📗
Заплатив по счету, они осторожно прошли по проходу между столами, вдруг обнаружив, что обе смуглолицые компании развеселились не на шутку… но почему они оба не слышали ни звука, пока ужинали? Словно вокруг и не было никого…
Или это они сами потерялись на несколько мгновений?
Потерять себя может кто угодно… Это случается, в этом нет ничего страшного… только нужно вовремя спохватиться и отправиться на поиски…
Что за бред…
Купе встретило их тишиной и уютом обжитого пространства. Поднос с остатками чайного дела, оставленный ими на столе, исчез. Лиза плюхнулась на смятое одеяло и заявила:
— Надо подумать.
— Я не помешаю? — поинтересовался Максим.
— Ни капельки! Наоборот, твое присутствие стимулирует работу моей мысли.
Он фыркнул, не сдержавшись, и девчонка вдруг тоже расхохоталась и упала на спину, задрыгав ногами. Вот уж дитя-жеребенок, подумал Максим… а иной раз кажется совсем взрослой.
— И о чем же ты собираешься размышлять? — спросил он. — Или это секрет?
— Нет, ничего такого, особенно тайного, — покачала головой Лиза. — Это все та же тема вечного вопроса… вопроса, который мы задаем себе. Понимаешь, я ведь и в самом деле спрашиваю себя… ну, нельзя сказать, что каждую секунду, иногда и отвлекаюсь, конечно… но это бывает редко. В смысле забываю себя спрашивать редко.
— Какой вопрос, Лиза?
— Почему. — Лиза произнесла это слово без малейшего намека на вопросительную интонацию. Это было утверждение утверждений — «ПОЧЕМУ».
— Почему — что? — Вопросительная интонация в голосе Максима невольно получилась слишком подчеркнутой.
— Почему я это сказала? Почему я сказала именно это, а не что-нибудь другое? Почему я так подумала? Где корень этой мысли? Почему я рассердилась? Почему обиделась? Обрадовалась? По-че-му.
Ну и ну, изумленно подумал Максим, глядя на сидящую напротив него обыкновенную девчонку — тоненькую, живую, красивую, — напичканную необыкновенными идеями… впрочем, он не был уверен, что это необыкновенно. Может быть, на самом деле все девчонки таковы, просто он и это забыл? Он ведь забыл так много…
— Ну и… почему? — спросил наконец он, видя, что девчонка вроде бы не намерена продолжать.
— Ох… — тяжело, по-старушечьи вздохнула Лиза и уселась поудобнее, оперевшись локтем о столик и опустив голову на ладонь. — Тут, видишь ли, как ни думай — всегда приходишь к одному и тому же. Если, конечно, думаешь честно. Не пытаешься сам себя обмануть, не стараешься выглядеть в собственных глазах попригляднее. Тут именно честность важна, понимаешь?
— Ну… пока не очень, — признался он. — К чему ты ведешь?
— Да к самому простому выводу, совершенно очевидному! — воскликнула Лиза. — Как ты плохо соображаешь… нет, не то. Ты, наверное, просто никогда по-настоящему не копался в себе. Вот признайся, не копался?
— Понятия не имею, — честно (именно честно, по-настоящему честно!) ответил он. — Не помню.
— А, ну да… — как-то рассеянно бросила девчонка. — Ты ведь… ну, неважно. В общем… в общем, если на каждый свой вопрос ты отвечаешь искренне, то в итоге видишь: все причины твоих собственных бед — в тебе самом.
Она замолчала, и Максим тоже молчал, не зная, как оценить слова девчонки. Все причины бед — в тебе самом? Ну, если хорошенько подумать… черт, и в самом деле так! Он уловил это на уровне ощущения, легкого, едва заметного… и пока что не мог сформулировать и передать словами, но уже не сомневался: это действительно так, и по-другому просто не может быть. Если я злюсь на что-то, прикинул он, то почему? Потому что считаю себя несправедливо обиженным, или непонятым, или не оцененным по заслугам… ну, что-то в этом роде…
— Да, — внезапно сказала Лиза. — Именно так. Если мы начинаем выяснять, например, причину собственной ненависти к какому-то человеку, что мы находим? Что этот человек в чем-то обманул наши ожидания. Или, наоборот, намного их превысил и оказался, так сказать, уж слишком «над нами» в чем-то, или даже во многом. Но ведь на самом-то деле мы все ужасно высокомерны. А тут сразу рождается ощущение собственной неполноценности. Он художник, а я карандаш в руках держать не умею, о чем ему со мной разговаривать? Он писатель, значит, умный, наверняка меня дураком считает. Он богатый, а у меня свитер на локтях протерся, и новый купить не на что, он меня презирает, пожалуй. Примерно так. Ну, и мы начинаем защищаться. А лучшая защита — это нападение, как известно. Отсюда агрессивность и желание оскорбить, унизить, «поставить на место». А если он не ставится на это самое место?
Максим улыбнулся. Да, Лиза права. Если не удается взять агрессией — рождается лютая ненависть. Это он знал. Неважно, откуда. Знал — и все.
Уж очень ты любишь умного из себя строить!… Мы тоже не глупее других… нам таких ученых не надо… найдем и получше тебя…
— И как живется человеку, который всех ненавидит? — продолжила девчонка. — Плохо ему живется. Тяжело. Он всегда злобится, ему не до веселья… болеет, бедняга, мучается… и никто ему не может помочь. Только он сам. Пока в себе не разберется — нормальным человеком не станет. Согласен?
— Полностью, — твердо ответил Максим. — Вот только… Лиза, неужели ты действительно постоянно думаешь о таких вещах? Ты ведь еще такая молодая!
— А о таких вещах чем раньше начнешь думать, тем лучше, — уверенно заявила девчонка. — Жаль, что мало кто это понимает.
— А подобное заявление не свидетельствует ли о присущем тебе высокомерии? — поинтересовался Максим.
Лиза выпрямилась и уставилась на него, разинув рот; ее тонкая рука упала на столик. Максим с любопытством следил за сменой выражения ее глаз. Непонимание… обида… удивление… восторг!
— Ой! — выдохнула она. — Ну, ты даешь! А ведь и правда, если хорошо подумать… — И внезапно, каким-то непонятным и сложным внутренним путем придя к мысли о срочной необходимости хоть какой-нибудь внешней, материальной перемены — ради успокоения волны вспыхнувших эмоций, — бесцеремонно приказала: — Иди-ка ты покури. Я переодеться хочу. Спать пора. А кстати, подумай вот о чем: почему в поездах никто и никогда не умывается и не чистит зубы перед сном?
— Тут и думать нечего, — весело ответил Максим. — Они и дома не умываются.
Лиза расхохоталась, а он взял сигареты и вышел из купе.
Было уже и в самом деле очень поздно, двери всех купе плотно закрылись, откуда-то доносился приглушенный храп, такой же смачный, как дневной… Максим не спеша добрался до тамбура, почти уверенный в том, что страдающий внезапными мыслями курильщик по-прежнему стоит у левого окна, держа сигарету наотлет… однако курильщика в тамбуре не оказалось. Без него явно чего-то не хватает, насмешливо подумал Максим, тамбур выглядит незавершенным, как дом без крыши. Ну, переживу как-нибудь.
Он не спеша выкурил одну сигарету, вторую… потом ему отчаянно захотелось спать, и он, зайдя по дороге в туалет, кое-как добрался до купе и упал на одеяло, заснув, похоже, прямо на лету. Не умывшись и не почистив зубы перед сном.
А потом он вдруг проснулся — как-то уж очень быстро, не успев еще даже толком рассмотреть едва начавшийся интересный сон про что-то непонятное и яркое. Дверь в купе была открыта, из коридора сочился слабый свет, а над его полкой нависла темная неуклюжая тень…
— Вы что, передумали выходить? — свистящим шепотом спросил проводник, через плечо оглядываясь на укутанную в одеяло Лизу. — Сарань через полчаса. Стоянка — две минуты. Помочь вам с чемоданчиком?
— Через полчаса? Нет, я не передумал…
Пусть будет Сарань. Не все ли равно?
Он встал, собрал постель и забросил ее на верхнюю полку. Взял стоявшую там тяжелую сумку с надписью «Puma» (или это все-таки была «Рита»?), поставил ее на пол, открыл. Уложил в нее небольшую сумку с туалетными принадлежностями и все то, что весь день пряталось под его подушкой. С трудом застегнул молнию и шагнул к двери купе, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Лизу. Он собирался выставить сумку в коридор, потому что она мешала ему добраться до громадного чемодана, дремавшего в хранилище. Рука проводника, протянувшаяся навстречу, подхватила «Риту» и отставила в сторону.
