Умирающий свет - Мартин Джордж Р.Р. (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
На этот раз Дерк вел машину. Он нервничал. Гвен положила руку поверх его ладони и давала ему короткие указания. День почти прошел, а ему так много надо было сказать, о многом спросить, принять решение. Он еще ничего не сделал. Но он дал себе слово: скоро.
Двигатель аэромобиля еле слышно гудел, Дерк плавно вел машину, оставляя позади километры зыбкой тьмы. Гвен сказала, что обитаемый город находится на западе. Они летели точно на запад, навстречу закату.
Вечерний город представлял собой единственное здание серебристого цвета, основание которого находилось далеко внизу среди пологих холмов, а вершина на два километра возвышалась над облаками. Он словно весь состоял из света: его металлические, лишенные окон стены излучали пульсирующее сияние. Зарождаясь у самого основания выраставшей из скал гигантской иглы, волна света катилась по ней, поднимаясь все выше и выше, становясь ярче по мере сужения иглы. И вот, стремительно взлетев на головокружительную высоту, сияние достигает заоблачного кончика иглы и вспыхивает ослепительным блеском. В это время зарождались и катились ввысь одна за другой новые волны света.
— Челлендж, что значит «вызов», — произнесла Гвен название города, когда они к нему приблизились. — Это слово не просто имя — оно выражает намерение его строителей. Он был сооружен урбанистами с Эмерела, чьи города представляют собой черные стальные башни, расположенные среди холмистых равнин. Каждый такой город является целым государством, и большинство эмерельцев никогда не покидает зданий, в которых они появились на свет (хотя те, кто покидал, становились самыми знаменитыми путешественниками во всей Вселенной). В серебристом Челлендже собрано все лучшее из эмерельских черных башен, только он в три раза выше и в два раза надменнее каждой из них. Питаемый термоядерной энергией, автоматизированный, компьютеризированный и самоподдерживающийся город-шпиль — воплощение археологической философии эмерельцев. Эмерельцы хвастливо заявили, что город бессмертен, что само его существование убедительно доказывает, что технологический уровень Окраины (во всяком случае, уровень Эмерела) ничуть не уступает достижениям Новоостровья и Авалона и даже самой Старой Земли.
На наружных стенах сооружения на разных уровнях виднелись черные поперечные щели — посадочные площадки. Дерк направил машину к одной из них, и ее темнота озарилась гостеприимным светом. Десятиметровой высоты пролета было вполне достаточно, чтобы без затруднения посадить аэромобиль на обширной посадочной площадке на сотом уровне.
Когда они выбирались из машины, откуда-то раздался низкий голос:
— Добро пожаловать, — произнес он. — Я — Голос Челленджа. Позвольте мне оказать вам гостеприимство.
Дерк стал озираться вокруг, что рассмешило Гвен.
— Мозг города, — пояснила она. — Суперкомпьютер. Я говорила тебе, что жизнь в городе продолжается.
— Могу я оказать вам гостеприимство? — повторил голос.
— Возможно, — Дерк решил испытать его. — Возможно, мы голодны. Можете вы накормить нас?
Голос ничего не ответил, но в стене бесшумно открылась панель, откуда выехала низкая тележка с мягкими креслами. Они покатили по белоснежным коридорам, с бесконечными рядами дверей по обе стороны. Звучала негромкая мелодичная музыка. Дерк невзначай отметил про себя, что эта ослепительная белизна режет глаз после сумерек Уорлорна, и немедленно сияние сменилось мягким голубоватым светом.
Тележка с широкими шинами высадила их у ресторана, а робот-официант, голос которого звучал так же, как Голос города, предложил им меню. Блюд и вин в нем было великое множество: не только кухня Эмерела или внешних планет, но и кушанья всех разбросанных по галактике планет, населенных людьми. Среди них были яства, о которых Дерк никогда и не слышал. Они долго не могли решить, что выбрать, и, наконец, Дерк заказал джеймисонское блюдо — песчаного дракона, приготовленного в кипящем масле, а Гвен — синюю икру в сыре, блюдо Старого Посейдона.
Прозрачное белое вино робот принес в кубе льда, который расколол на их глазах. Напиток оказался жидким и достаточно холодным. Голос объяснил, что именно так его следует подавать. Обед был доставлен на подогретых тарелках из серебра и кости. Дерк взял со своей тарелки лапу с когтями, снял скорлупу и попробовал нежное белое мясо.
— Невероятно, — сказал он, кивая в сторону тарелки. — Я жил некоторое время на Джеймисоне. Джеймисонцы любят свежесваренных песчаных драконов, а этот такой же вкусный, как у них на планете. Их привезли сюда замороженными? Но какой же флот им тогда понадобился, чтобы доставить столько разной еды?
— Не замороженные, — услышал он ответ, но Гвен молчала, глядя на него ошеломленно.
Отвечал Голос:
— Задолго до Фестиваля с Эмерела отправилось в полет торговое судно «Голубая Тарелка». Оно посетило великое множество планет, собрало образцы их лучших блюд и законсервировало. Тщательно спланированный полет занял сорок три стандартных года, четверо капитанов руководили многочисленной командой. Когда корабль прибыл на Уорлорн, на кухнях и в биотанках Челленджа образцы были вегетатированы и перевегетатированы в количестве, достаточном, чтобы накормить толпу. Таким образом, рыбу и хлеба размножил не какой-нибудь лжепророк, а ученые Эмерела.
— Это звучит слишком самодовольно, — засмеялась Гвен.
— Это просто запрограммированная речь, — сказал Дерк и, пожав плечами, начал есть. Гвен последовала его примеру. Они сидели в центре огромного ресторана, рассчитанного на сотни посетителей, но, кроме них, там никого не было, если не считать робота и Голоса. Несмотря на отсутствие посетителей, в зале царил безупречный порядок. Сервированные серебряными приборами столы, покрытые темно-красными скатертями, ждали гостей, которые не появлялись вот уже десять лет, но терпение Голоса и самого города было беспредельно.
Потом они пили кофе со сливками и специями, как в добрые старые времена на Авалоне, и Дерк чувствовал себя приятно расслабленным и довольным, может быть, впервые за все время пребывания на Уорлорне. Прекрасной работы серебряно-жадеитовый браслет красиво отсвечивал в приглушенном свете ресторана и уже не таил в себе никакой угрозы. И браслет, и Джаан Викари утратили свое значение теперь, когда он снова был рядом с ней. Гвен сидела напротив и потягивала кофе из белой фарфоровой чашки, мечтательно улыбаясь отсутствующей улыбкой. Она казалась близкой, совсем как Джинни, властительница говорящего камня, которую он когда-то знал и любил.
— Прекрасно, — удовлетворенно кивнул Дерк.
Гвен кивнула в ответ.
— Прекрасно, — согласилась она с улыбкой.
И душа Дерка рванулась навстречу ей, его Гвиневере с огромными зелеными глазами и длинными черными волосами, которой он тоже был дорог когда-то.
Он наклонился, разглядывая следы кофейной гущи, но не увидел никаких предзнаменований. Он должен поговорить с ней.
— Как замечательно мы провели этот вечер, — сказал он. — Почти как на Авалоне.
После того как она пробормотала что-то в знак согласия, Дерк продолжал:
— Может быть, что-то еще осталось, Гвен?
Она пристально посмотрела на него и отхлебнула глоток кофе.
— Неправильный вопрос, Дерк, ты сам знаешь. Всегда что-то остается. Если с самого начала что-то было. Иначе нет смысла и говорить. А если было что-то настоящее, то обязательно что-то остается, ломоть любви, стакан ненависти, отчаяния, негодования, физическое влечение — что угодно. Но что-то остается.
— Не знаю, — вздохнул Дерк, задумчиво глядя вниз. — Мне кажется, ты была единственным настоящим в моей жизни.
— Печально, — прошептала Гвен.
— Да, — отозвался он. — Согласен.
Подняв голову, он посмотрел ей в глаза.
— У меня есть все, о чем ты говорила, Гвен: любовь, ненависть, негодование… И физическое влечение, — со смехом добавил он.
Она лишь слегка улыбнулась в ответ и повторила:
— Печально.
Ему этого было недостаточно.
