Эффект Завалишина. Символ встречи(Повесть и рассказ) - Шаломаев Михаил Исакович (список книг TXT) 📗
— Мы — други! — вновь уверил голос, а затем отыскал правильную форму и обрадованно заорал: — Мы — друзья!
Поморщился, ибо не переносил шума и постоянно воевал с сыном, чтобы тот не включал радиолу на полную громкость. «Тише, — взмолился Степан Корнеевич, мысленно обращаясь к голосу, и тот послушно выполнил просьбу. — Еще потише, вот так! Теперь в самый раз».
— Вы уже успокоились? — убаюкивал голос. — Вам стало легко? Мы вам сейчас все объясним.
— Давно пора, — отозвался Степан Корнеевич. Его охватило безразличие. Он ничего не понимал, и не был уверен, что поймет. Кто эти двое? Бандюги? Фокусники? Чепуха какая-то…
— Большой мир бесконечен, — начал голос. — Нет предела числу звезд и их спутников. Законы движения при беспредельном разнообразии условий едины, и венец развития — разум, через который происходит самопознание большого мира.
Степан Корнеевич гмыкнул. Дальнейшее стало понятным. В сорок шестом после демобилизации он поступил в университет на физфак. Учеба давалась неимоверно трудно. То ли перехвалили учителя, которые утверждали, что природа наградила Степана математическим складом ума, то ли за долгие военные годы позабыл основательно школьную премудрость. Встретил Катю, поженились, пошли детишки. Надо было поднимать семью, и бросил он учебу. В свободное время еще пытался читать учебники, надеясь наверстать пропущенное. Затем переключился на научно-популярные брошюры — наивный самообман, который позволял не так болезненно воспринимать свое отступничество. Вскоре покончил и с брошюрами. Пришла очередь научно-фантастических романов. Именно поэтому Степан Корнеевич четко представил себе варианты предстоящих объяснений: летающие тарелки, всякие там мезонные, аннигиляционные, или, как там еще — фотонные корабли? Они явились сюда с звезды альфа Эридана, либо из соседней галактики. Веселенький розыгрыш!
— Это не корабль. Корабль — средство сообщения только внутри звездной системы. Межзвездный контакт может быть осуществлен только силовым пробоем пространства, — назидательно сообщил голос.
Так! Об этом тоже читано: нуль-пространство, энное измерение и тому подобное. Степан Корнеевич никогда не отличался безрассудной храбростью. Иной раз, встретив пьяного хулигана, бочком обходил его. Но трусом не был. В решительную минуту умел, как на фронте, собраться, отринуть осторожный житейский опыт и подчиниться раскованному, веселому и жутковатому ощущению, когда ничего не страшно. Резко встал.
— Для шуточек поищите кого помоложе. Я опаздываю на стадион. Ауфвидерзеен, геноссен. Открывайте дверь живо, или… — он выразительно сжал кулаки.
Те двое отступили и одинаковым движением откинули свои маски за спину.
Не люди!
Огромные глаза, безволосые головы, синеватая кожа. Только улыбки совсем человеческие — успокаивающие, извиняющиеся. Странные, чуждые, не люди, а чем-то они красивы. Тела сильные, стройные, глазищи, как прожекторы, и свет этих глаз пронизывал душу до самых тайничков.
Легонько закружилась голова, и опять спазм подобрался к сердцу, проткнув его иглой боли. Один из синекожих, тот, что был повыше, откуда-то достал сосуд и протянул Степану Корнеевичу. «Выпью, и конец», — подумал он, а голос подслушал и проворковал успокоительно:
— Не надо бояться, это — хорошо, это поможет.
Сдержал дыхание, приготовился и осушил единым духом, как спирт. Ну и ничего особенного. Вода, подкисленная, чуточку газированная, немножко не привычная, но вода. А может, и лекарство, ибо вскоре же во всем теле возник бодрящий холодок, а мускулы обрели давно утраченную свежесть.
— Хорошо?
— Да, очень.
— Теперь вы нам верите?
— Верю, — и все же сомнение не покинуло его окончательно. Ну как в такое поверить без оглядки?
— Вы поверите. Садитесь, мы вам расскажем о нашем мире.
Устроился в кресле. В помещении стало темно, и над головой повисло знакомое звездное небо. Когда-то он неплохо знал небесную карту, но сейчас смог определить только Полярную звезду и Большую Медведицу. Правее ручки ковша вспыхнула золотистая точка, окруженная ярким зеленым кольцом, и Степан Корнеевич понял, что это родное солнце синекожих. Какое там созвездие — Лира, Кассиопея, Дракон? Все позабыто.
Звездочка стремительно приближалась, а знакомые созвездия расступались и исчезали по сторонам. Небо стало пугающе чужим. Около отмеченного цветным ободком солнца вращалась агатовая бусинка планеты. Всего одна планета. Либо других не было, либо не сочли нужным показать. Это отсюда они прибыли, перепрыгнув через миллиарды километров черного космоса.
Возникли гигантские спиральные башни, дома, решетчатые конструкции. На площади находились обитатели планеты, такие же, как эти двое. Их было не очень много, но город тянулся далеко за горизонт. Нигде не Заметно автомобилей и каких-либо иных транспортных машин. Как же они обходятся? Изображение откликнулось на его мысленный вопрос. Один из обитателей далекой планеты внезапно взмыл в воздух. Степан Корнеевич не успел разглядеть никаких технических приспособлений для полета. Наверно, все-таки у него где-то пристроен реактивный двигатель…
Голос, немедленно опроверг сомнения. В этом полете двигатель не нужен. Давно, много периодов назад, возникла мысль о таком способе перемещения в пространстве. Были долгие поиски, жертвы, ошибки, но сейчас это стало всеобщим достоянием. Идея весьма проста, однако ее воплощение связано с большими технологическими, физиологическими и энергетическими трудностями. И все же придет срок, когда идея эта возникнет и на Земле, и ее обитатели непременно будут летать.
Еще один из синекожих, стоявший у металлической вращающейся чаши, совершенно человеческим жестом поднял прощально руку и взлетел.
Из неведомых детских далей возвратилось чувство восторга и зависти: об этом когда-то он мечтал — летать без усилий, не напрягаясь, не испытывая страха высоты, словно во сне…
Синекожий скользил над городом, плавно разводя руками, менял направление и высоту. Степан Корнеевич его глазами видел спиральные здания, пирамиды, овалы парков. На перекрестках дорог целились в небо обязательные металлические чаши. Промелькнула река, и город окончился. Потянулась цепь озер, связанных дугами каналов. Затем пошли зеленовато-голубые леса.
Летящий наклонил тело и устремился вниз. Расправил руки, изогнул их, плавно развернулся над самой землей и встал на ноги. Он медленно шагал по поляне, заросшей неведомыми травами. На тонких голубоватых стеблях горделиво покачивались яркие разноцветные шары. Цветы?
Степан Корнеевич пристально вглядывался в этот мир прохлады, покоя, тишины. Смутная городская тоска по зелени и запахам земли охватила его, и возникло зыбкое воспоминание.
…Четвертые сутки состав шел по бурым казахстанским степям, увозя новобранцев все дальше от дома. Накануне долго не удавалось уснуть — жарко, душно, в окошко наверху глянешь и словно стоишь на месте — все та же выжженная степь. Проснулся рано и, еще не открыв глаза, понял, что произошло нечто особенное. Эшелон стоял. Из продолговатого окошка протянулся косой столб солнечного света. Степан приподнял голову и увидел необычайной свежести траву и березки. Он их сразу узнал, хотя до сих пор видел только на картинках. Стройные стволы, укутанные шелковистой белой шкуркой, стояли прямо у железнодорожной насыпи.
— Ребята! Глядите, березы! — непроизвольно вырвалось у него.
Снизу, сталкиваясь наголо остриженными головами, полезли спутники.
— Ой, хорошо как! — изумленным тоненьким голоском протянул кто-то…
Вскоре пришлось Степану насмотреться на березы, они были разбиты снарядами, расщеплены минами, опалены огнем войны.
И тут Степан Корнеевич заметил, что вместо видений далекого мира он наблюдает ту самую картину, которая вспомнилась ему. Синекожие неотрывно следили за его мыслями.
Степан Корнеевич вздохнул. Картинка погасла.
— Нам было интересно, — сообщил голос. — Вам не трудно и не больно еще вспоминать?
— Нет, не трудно и не больно. Хотелось узнать мне, почему вы именно на меня обратили внимание? Чем я вам приглянулся?
