Атака из Атлантиды - Дель Рей Лестер (онлайн книга без .txt) 📗
Достаточно длинной, но не достигающей до сейфа в ее доме, где хранился договор с землянами. А потому — в расчет Эли Джадсона не брала. Собиралась поставить его перед свершившимся фактом.
Эли увидел, как вокруг храма собираются местные жители, с каждой минутой их становилось все больше. Зачинщика не было, комментатора и разъяснителя. Никто этою живностью на двух ногах не руководил. А поскольку, как подозревал Эли, в массе своей они мало отличались от скота, то животным умом не могли понять, что происходило. Пророка взяли. Пророка с ними больше нет. С ним придется проститься. Многие, не задумываясь, направлялись к Эли, как к главному — видимо, из-за его парадной формы.
Какая-то жрица из храма без особой охоты повела его к огромной дверище из золота и серебра и открыла ее перед ним. Он увидел Кайу, которая что-то кричала пленнику, находившемуся в руках двух лудхов, в дальнем конце огромного зала. Почему храм было разрешено охранять стражникам Лудха, еще предстояло выяснить позже, после того как он насладится поспешными оправданьями жрицы.
И правда, увидав приближающегося Джадсона, старая ведьма кивнула ему и лживо заметила:
— Я не сумела послать колесницы или сообщение из-за этой враждебной толпы. Потому пошла сюда, надеясь, ты услышишь крики. А кричат здорово. Мои действия таковы. Я осудила его как самозванца. Своими намеками на свое происхождение он порочит образ народа Земли. Да, у него рыжеватые волосы и голубые глаза. Помню, был когда-то и румянец на скулах. Что дальше? Но наука ушла далеко. Может, здешнюю кожу научились править, не знаю. Или взор перекрашивать. Короче говоря, все это бредни. Я его арестовала и отправила в храм как шпиона. Дело в том, Эли, что его одеянье действительно некогда принадлежал храму. В старом договоре, заключенном когда-то с Землей, я нашла положение о правосудии над шпионами и использовала его.
— Над шпионами, точно? — переспросил Джадсон, испытывая злость и тоску одновременно. Интересно, она правильно прочитала это слово, учитывая, что никак не говорит по-английски? — Нашла и использовала. Браво. Поэтому я тебе уже больше не понадобился, ведь так?
Джадсон поразился решению жрицы. Как бы она ни прочитала английское слово, но, приняв во внимание одежду, принадлежавшую храму, поступила вполне законно. В рамках правосудия. В рамках того протокола, который писан обычно бывает левой рукой, немножко коряво. И тогда писан, когда правая рука занята более важным делом, судит.
Слабо улыбнувшись, Кайа покачала головой.
— Я рада, что ты здесь, Эли. Я не подделываю документы. Давай поступим вот как. Возьми правосудие в свои руки и сам вынеси приговор. Ты правомочен и можешь сделать это.
Олл раит, так он и поступит. Джадсон уселся в огромное кресло. Будет судить. Перед ним лежали документы — разложенные по порядку и составленные на английском. Кайа подготовилась к судилищу основательно. Он растерялся. Хорошо сказано, судить. Если бы он тут жил подольше. Понимал вообще, что происходит. Имел какие-нибудь корни. Включил так называемый человеческий фактор. Появись у него хотя бы тень сомнения относительно этого человека… Как она появилась в отношение истинных мотивов действий верховной жрицы, которую, надменную притворщицу, он уже видел насквозь, а цель ее была очевидной сохранить свою власть.
Вдруг Эли остановил взгляд на лице пленника, и все раздражение куда-то исчезло. Внешность его не то, чтобы выразительна. Чрезмерно проста. Да, внешность — слишком проста для той миссии, которую он на себя возложил. Эти кроткие голубые глаза и пламя, не волосы знак того, что и впрямь он мог быть родом с Земли. У Эли у самого дед был из ирландцев, земное он видел, и от внеземного отличить мог всегда, такие вещи мимо него не проскакивали. Парень мог и не врать. Мог родиться от местного кенгуру и какой-нибудь ирландской туристки.
Оказаться в земных детишках, в подкидышах, сколько их по приютам… А потом — попасть по какой-нибудь правительственной программе на Лудх, остаться здесь, как другие. На носу даже виднелись веснушки. А взор спокойный. Нет, не поверхностный, а какой-то надмирный. Настолько спокойный, учитывая обстоятельства, что при мысли о нем — вдруг мороз ударил по коже. Джадсон вздохнул с неохотой. Нечего думать.
Ему было так хорошо здесь, столько приятных воспоминаний нахлынуло. Нет, этот суд дурацкий. И снова волненье, сердце колотится почему-то. Зачем ему это? Не по возрасту. Судья! Да какой он, к черту, судья? Не оставалось сомнений, что ничего больше не сделаешь. Один человек не может не считаться со всем миром. Не считаться с ним — глупость. Это когда-то пыталась сделать Мейа в отношении Земли. Все правильно, жрица. Чем быстрее с этим вопросом покончить, тем скорее возьмемся за действительно важное. Одним пророком больше, одним — меньше. Пусть будет так. Он согласился, но рука его вдруг онемела, когда взялась за принадлежность письма. Что-то было такое, неуловимое… Даже нет. Уловимое. И весьма.
Или внутреннее недовольство, или скрытый протест… Что-то мучило и тревожило Джадсона… Что-то играло рукой.
Собраться. Надо было собраться. Просто собраться и выразить солидарность с любым решением жрицы.
Кайа тут же отреагировала:
— Слушайте приговор. За святотатство в отношении храма Ое Атхон приговаривается к смерти. Срок исполнения — сегодняшний день. А сейчас уведите его.
Джадсон нахмурился. Как все просто.
Нет, не годится. Резюме могло быть и таким, конечно…
Но вот так сразу, без объяснений, без подходов…
Уж он, было, встал, чтобы вынести протест. Этот человек был, по сути дела, политический узник. Пришел сюда для ритуальных омовений, а не для того, чтобы как-то навредить храму. И, учитывая это, хорошо бы… н-да… хорошо бы какнибудь… да… обойтись с ним, что ли, помягче…
Но протестовать было слишком поздно — пленник заговорил сам. У него оказался громкий, звучный голос, который заполнил весь зал.
— Мир осудил и мир осужден, — медленно произнес Атхон. Вот, собственно, и все, что он сказал.
Но нет, не все! Его глаза задержались на присутствующих, а рука вдруг поднялась в странном жесте. Поднялась от локтя прямо вверх, как и была, со слегка отведенным указательным пальцем. И с ладонью, прикрытой другими. Точно куда-то в небо показала. Нет, не на небо. Ему, куда-то в лицо. А куда, зачем? Потом пленник пожал плечами, и дал стражникам увести себя.
Джадсон почувствовал, что у него заболели глаза, перед ними появились круги. Очевидно, давление. Или еще что-нибудь. Если бы не круги и огневая короткая вспышка, Джадсон мог бы поклясться — когда уводили Атхона, он, кажется, улыбнулся… Безумен, скорее всего. Джадсон машинально схватился за очки и принялся протирать их. Потом взглянул на бумаги и воистину испытал состояние шока. Даже без очков Джадсон смог разглядеть самые маленькие буквы. Без очков вообще! Случилось с ним настоящее чудо, видимо, от перепада давления. Хорошо, что произошло оно в храме.
Знамением было. Он сделал все правильно. Одобрено.
Когда Эли поднялся на ноги, перед ним уже стояла Кайа.
В руках она держала пакет и егозливо ухмыльнулась:
— Иногда милость богини приходит очень быстро. Но отказаться от ее подарка — значит, осквернить ее имя. Храм благодарит тебя, Эли.
Он принял пакет, бессознательно взвесив дар на руке, как на весах из аптеки, и суетливо сунул в карман, зная прекрасно, чем теперь связан со жрицей. И как это называется в небесном делопроизводстве. Он не откажется от милости богини. Не пожелает осквернять ее имени пренебрежением. Да, полно манерничать. Он был не вполне сам с собою согласен, когда принял решение жрицы как собственное, но все же, считай, в ту же минуту прозрел. Значит, что? Дело же не во взятке. А в отношении. Его и без жрицы, считай, одарили.
Значит, все так. Правое судие.
— Ты очень добра, Фас Кайа, — холодно ответил Джадсон, испытывая желание прямо тут, перед ней, раскрыть и предъявить на общее обозрение милость богини в материальном воплощении, но делать того не стал. Направился к выходу.
