Искатель. 1978. Выпуск №5 - Смирнов Сергей Анатольевич (электронная книга .TXT) 📗
Не желая больше разговаривать по селектору, Веллерсхоф созвал в центральный салон всех, кто мог передвигаться. Женщины, за исключением двух, катастрофически постаревших, все еще выглядели очаровательными. Впрочем, ни одна из них даже в юности не могла сравниться с Юлианой, его Юлианой, расстрелянной в лобовой рубке атомами водорода, легко пробившими броню при первом релятивистском ускорении… Ожоги и шрамы были искусно загримированы, радужные парики уложены самым обольстительным образом. Если бы не стандартные гранулиновые комбинезоны, чем не очередная дружеская встреча в одной из квартир Астроцентра? Мужчины во весь опор неслись по равнинам галантного красноречия. Гургена Вартаняна уговорили спеть, и толстый механик планетарных сопел, у которого отнялись ноги после постоянных перегрузок восьмого года, потребовал принести ему гитару. В другом углу гудели неодобрительно: пение им мешало. Там уже собрались желающие послушать продолжение традиционного четырнадцатилетнего спора Окады с Малолетковым. Они сцеплялись по любому поводу, трепали со всех сторон всякую тему, но главный стержень спора — это равновесие технического прогресса и нравственности. Пылкий картограф Малолетков вынужден был сдерживать свой темперамент, чуть ли не по минуте ожидая ответа собеседника, — регулировщик плазмы Окада, дважды живьем горевший, пользовался искусственными голосовыми связками…
Разумеется, наступил момент, когда Веллерсхофа прижали к спинке кресла и потребовали ответить: кто первым высадится на Шестой? И шеф ответил, потому что успел увидеть все, что нужно, и сделать выводы. Ответил так, что любые возражения и недовольства исключались сразу:
— Высажусь я сам, Свидерский и Феррани.
Да, Свидерский, этот костлявый, густо оплетенный мощными жилами, обтянутый какой-то дубленой кожей энергетик казался просто монстром. У него только жесткий ежик волос чуть потускнел, «припылился» за четырнадцать лет, но кибердиагност по сей день показывал его абсолютное здоровье. Второй избранник — маленький, яркоглазый гидробиолог Феррани, неоднократно штопанный электронным хирургом, держался даже лучше мрачноватого Свидерского, держался только своей неистощимой, сверхчеловеческой, утомительной для окружающих бодростью.
Распустив коллег по каютам (причем без ворчания на самоуправство шефа все-таки не обошлось), Веллерсхоф стал перечислять в микрофон все, что кибергрузчики должны были навьючить на спускаемый аппарат:
— Скафандры высшей защиты с передатчиками радио и лазерными — шесть экземпляров. (Все задублируем на всякий…) Резонансное орудие с турелью частот. Ручные плазмометры… э-э… ну, тоже шесть штук. Комплект генераторов силовой охраны. Бинокли для краев спектра. Три киберкопателя. Аптечка усиленная с диагностом. Патроны дымовой завесы…
— Бедная наша Аурентина, что они с ней сделали! — сокрушалась Алдона, глядя, как от спустившегося корабля во все стороны разбегался по степи жирный черный дым, как стреляло пламя из догоравших рощ.
— Они не умеют иначе, — почему-то шепотом ответила Рита. — Ты же знаешь, у них космодромы были в самых глухих пустынях, потому что все горело при старте.
— Одно дело видеть это в киноархиве, а другое… Нет, я теперь никогда не успокоюсь! Сколько цветов!..
Рита стряхнула пепел с лица и волос, решительно вылезла из оврага. Только теперь, с высоты своего немалого роста, увидела она гигантский выгоревший круг, черную язву вокруг ракеты. Нежные причудливые соцветия, прозванные «барашками» и «лиловцами», туго сплетенная плоть вьюнков и папоротников, ломкие стрелы древесных побегов — немыслимо щедрый мир, где по спутанным стеблям, как по золотистым шлангам, неслись пузырьки горячих соков, целый мир был испепелен, приведен к тошному образу сгоревшей кучи мусора. У Алдоны, уже стоявшей рядом, защипало в носу, но она сдержала слезы и лишь спросила, приглушив голос по примеру подруги:
— Неужели, неужели они не могли сесть где-нибудь на севере, за Розовым проливом? Там голый солончак, пески…
— Смешная ты, Алька, — ответила рассудительная подруга. — Они же не знают Аурентину так, как мы с тобой. Нащупали локатором ровное место, сбросили радиомаяк и сели. Да и вообще, это были немножко другие люди, тем более перенесшие такой полет. Цветы их мало интересуют, поверь мне…
— Не знаю, — печально ответила Алдона. — Мне кажется, что я после четырнадцати лет в железной коробке молилась бы каждому цветку, а не то что… Да, конечно, другие люди. Я читала, что в те времена стыдились проявлять нежность, чуткость… особенно мужчины! Мне бы никогда не понравился такой… Ой! — Она тревожно схватила Риту за руку. — Слушай, ведь они наверняка составили разведгруппу из одних мужчин, черствых, жестоких! Мы подойдем к ним, а они не разберут издали, кто мы такие, и начнут стрелять.
— Кажется, ты слишком часто бываешь в киноархиве, Алька. Не такие уж они были дикие… Тем более мы сначала свяжемся по радио. Все будет нормально.
— Надеюсь, — вздохнула Алдона и долго смотрела, как бегают дымные огоньки по стволам деревьев, оказавшихся на границе пала. С неземной быстротой опустилась ночь, и россыпи тлеющих углей уподобились огням большого города.
— Идем-ка лучше в дом, спать, — сказала Рита, обнимая подругу за плечи. — Они до рассвета не выйдут. Во-первых, ночь, во-вторых, конечно, они сразу увидят, что кислорода здесь хватает и радиация не выше нормы, а вот с микробами провозятся до утра.
— Так, может быть, установим связь прямо сейчас? — оживилась Алдона. — Зачем заставлять их делать лишнюю работу?
— Не надо, — сказала Рита, подумав над предложением. — Спуск на такой машине очень утомителен, они должны отдохнуть. И нервы у них напряжены, а наш голос вдруг, сама понимаешь…
— Они подумают — это местные жители, гуманоиды! — засмеялась Алдона и неожиданно резюмировала: — Все равно мне почему-то жутко.
Рита обняла ее более настойчиво, заставила сдвинуться с места, и они побрели, шурша травой и обрывая цепкие вьюнки, отбрасывая их в сторону мерцающих фар Усагра.
Межзвездный светолет «Титан», использующий импульсную аннигиляционную тягу, был построен почти на исходе эпохи, которую телевизионные комментаторы успели окрестить «несостоявшейся релятивистской». Название было хлестким, но, к сожалению, довольно верным.
К середине XXI века — значительно позже, чем полагали футурологи, — земляне наконец-то добились определенного единства действий в масштабах всей планеты. Первые международные объединения стали строить мощные космические корабли, скоро посетившие все уголки солнечной системы. Были установлены регулярные сообщения с Венерой, Марсом и «рудничным чудом» — Меркурием. На этих рейсах безотказно трудились испытанные за полвека ядерные планетолеты: в экспедициях к внешним планетам «обкатывались» термоядерные, а затем и аннигиляционные модели. Наконец, в конце 70-х годов общеземными усилиями были собраны в открытом космосе первые релятивистские великаны, предназначенные для посещения ближайших звезд. Ни один сверхтугоплавкий рефлектор не выдержал бы импульсной аннигиляции на протяжении нескольких лет, поэтому «зеркала» новых кораблей были настолько огромны, что фокус сгорания находился в десятках километров от их поверхности. Для безопасности экипажа многокилометровые трубы-тоннели соединяли двигатель с жилым корпусом, одетым в чудовищную броню из металла и магнитного поля. Носовой квантовый преобразователь, вынесенный далеко вперед, время от времени создавал «псевдомассу» с колоссальной гравитацией — это делалось для улавливания рассеянного межзвездного вещества. Понятно, что такой «корабль» — тончайшее вогнутое зеркало размером с большой город, подвешенное к длинной гирлянде из труб, тросов, разгонных сопел и бронированных шаров, — такой «корабль» не мог не то что совершать посадку, но даже приближаться к планетам. Впрочем, от звездолета требовалось только подойти к объекту и лечь на дальнюю орбиту: для дальнейших исследований были приторочены к «гирлянде» обычные атомные ракеты.
