Гражданская игра (СИ) - Яценко Владимир (список книг TXT) 📗
Уничтожение подводной лодки оказалось минутным делом. Всего лишь шаг в арсенал родного батальона, и у меня в руках две РПГ-40. А вот со вторым шагом я не спешил. Нашёл в планшете описание наших подлодок — как оказалось, «военная тайна» только для своего населения, — и вдумчиво изучил уязвимые места. Только после этого перенёсся на корму парохода, — даже если кто и заметил моё появление, не думаю, что наблюдатель поверил своим глазам. Рассмотрев положение подводной лодки, через полсекунды был на её палубе, за боевой рубкой, ближе к корме. Здесь никого не было, внимание пушкарей и вахтенной команды сосредоточились на пароходе, все они суетились по другую сторону башни.
Ну, а мне помог тренинг с поиском бленкера, когда я прыгал из коридора в каюты. Теперь я через камень шагнул внутрь корпуса подводного корабля. Первая граната в радиорубку, — а что? долг платежом красен! Вторая — в первый отсек, тот самый, что с торпедами…
Вышел из задымленной сто третьей, природно перхая, и с пустыми руками.
— Не нашёл? — упавшим голосом спросила Мария.
— Нет.
Мой ответ совпал с гулким раскатистым взрывом. Мария вздрогнула и втянула голову в плечи.
— Не нашёл. Мне казалось, что они под кроватью. Но там ничего нет…
Часть 2
Живая вода
9. Жестокий вечер
Ужинали молча.
За спиной тихо перешёптывалась потрясённая морским боем публика, вооружённая ножами и вилками. Но сегодня мне до их «оружия» не было дела. Я переваривал факт, что в течение одной минуты справился с двумя охранниками, перепрятал в надёжное место ТОП-секрет и, между делом, отправил на дно подводную лодку военно-морского флота своей страны.
— Пётр Леонидович, — негромко сказала Мария.
Я сразу понял, о чём она, но виду не подал. Руки не подал тоже, когда широкоплечий седой дядька без разрешения присел к нам за стол.
— Как вы это сделали? — без предисловий спросил Пётр Леонидович. — Не сомневаюсь, что вы — профи, ребята. Давайте всё обсудим. Ситуация критическая…
— Она стала критической, как только вы без разрешения сели за наш стол, — заметил я.
Он пренебрежительно отмахнулся, а я взял бокал и выплеснул вино ему в лицо.
Пётр отшатнулся и едва не свалился со стула. Вскочил. Стул всё-таки упал. Я протянул ему салфетку:
— Утритесь, сударь, вы в приличном обществе.
На салфетку он даже не взглянул.
— Вы ответите!
— В любое время, — сказал я, откладывая салфетку в сторону. — А теперь подите вон. Вы испортили нам ужин.
Он всё ещё сжимал и разжимал кулаки, что-то порываясь сказать. К нему подскочил официант с полотенцем, он вытерся и, шепча ругательства, ушёл.
— Что ты творишь? — с восторгом спросила Мария. — Ревнуешь?
Я с недоумением посмотрел на неё:
— Мирные переговоры только с позиции силы. Что-то изменилось в практике навязывания консенсуса?
Она уважительно кивнула:
— Ты был прилежным курсантом.
— Очень не хотелось в окопы.
— Мы уже третий год не воюем, Макс.
— А окопы остались, — я перестал паясничать и твёрдо смотрел ей в переносицу. — Окопы, гаубицы, пулемёты… у нас не граница, а линия фронта, Мария. Враждебное окружение, с которым мир достигнут по факту отсутствия стрельбы, а не вследствие подписанных соглашений.
Она отложила вилку и поднесла к губам салфетку.
— Прокурорский взгляд «работает» только в случае тёмно-карих глаз. А у тебя глаза голубые, Макс. Так что не пытайся меня гипнотизировать. Почему ты не выслушал Петра Леонидовича?
— Не переживай, — я оставил в покое её переносицу и сосредоточился на еде. — Что нужно, он всё равно нам расскажет. Зато теперь знает, что нам на него наплевать. Но меня удивляет лёгкость, с которой ты расстаёшься с легендой. Мы теперь шпионы?
Она не успела ответить. Лицо окаменело. Глядя мне за спину, взяла со стола нож.
— Сколько? — спокойно спросил я.
— Двое.
— Положи нож, милая. Не в этот раз…
— Вам придётся пройти с нами, молодой человек, — сказал один из подошедших.
— Разумеется, — легко согласился я. — Посиди здесь, дорогая. Я скоро вернусь.
— Это вряд ли, — зло ухмыльнулся второй. — Заканчивать ужин вам придётся в одиночестве, мадам.
— Я вам позволил говорить со своей женой? — удивился я. — Вам нравятся манеры комиссаров?
У них отвердели лица. А я и не думал отступать:
— Не позорьте Родину, господа! Ведите, прошу…
Один из конвоя развернулся и направился к двери. Второй не двинулся с места, всем видом показывая, что пойдёт только за мной. Мне не хотелось спорить. Двинулся за первым. Но едва мы вышли из ресторана, подался чуть назад.
Второй конвоир прошипел: «я тебе сейчас голову проломлю», и схватил меня за плечи.
Я перенёс его в камень, а оттуда на самый край кормы. Я не стал слушать его прощальный крик, — тут же вернулся в коридор. Первый успел повернуться, чтобы узнать, что происходит за спиной, и тут же отправился вслед за своим товарищем.
Наверное, не стоило терять темп, нужно было перенестись в двести сороковую и отправить за борт Петра Леонидовича и всех, кто там окажется, но очень хотелось кушать. Вернувшись за столик к побледневшей Марии, развёл руками:
— Официант унёс моё блюдо? Я же не доел!
— А что… эти?
Я немедленно изобразил воодушевление:
— Хорошие новости! Оказывается, они подменили бленкер. Ты сожгла муляж, дорогая. Так что мы по-прежнему в игре. Мы всё-таки выполним задание Родины. Официант!
— Муляж? — в её голосе звучала растерянность. — Что происходит, Макс? Мы же одна команда! И действовать должны сообща. Один в поле не воин.
Я чуть было не брякнул: «а как же танк против пехоты?», но сдержался. Распускать павлиний хвост перед девушкой — удел простаков. Девушек интересуют не планы, а объективная реальность в ощущениях. Поэтому сказал другое:
— Ещё раз, медленно: они подменили бленкер. Полагают, что сделали это зря. Попросили прощения, и ушли строевым шагом по коридору. Я должен был бежать за ними, чтобы спросить, куда они торопятся? Или ждать, пока они вернутся?
— У меня голова кругом идёт, — пожаловалась Мария. — Артобстрел… и в каюте воняет горелым…
— Не думаю. Мы же оставили на проветривание. Обгорелый остов шкафа мне помогли вынести пассажиры третьего класса. С разрешения вахтенного выбросили за борт. Сажу и пену старательно вытерла техничка…
Прибежал официант. «Года не прошло», — недовольно проворчал я, и попросил принести Пино Гри и канапе с осетриной.
Мария сузила глаза:
— Ты разбираешься в винах?
— В последние дни много читаю. Не хочется выглядеть невеждой…
— Зато выглядишь мотом. Это вино и закуска в стоимость билетов не входят.
— Партия не обеднеет.
— А ещё ты купил рыжей девке дождевик и свитер!
— Ревность?
— Контроль над нетрудовыми доходами.
Я поднял руки в притворной капитуляции:
— Похоже, небольшая, но важная часть нашего приключения действительно прошла мимо тебя, дорогая. У меня есть ключ от каюты, в которой стоит ещё одна копия бленкера. Вторая, — уточнил я на всякий случай. — В каюте лежал чемодан с деньгами. Под койкой. Судя по всему, оплата Никанорову за измену Родины.
— Лежал? — насупилась Мария.
— Лежал, — безмятежно подтвердил я. — Его у нас украли. Но я успел вытащить несколько пачек и спрятать в укромном месте.
— Откуда у тебя ключ?
— Крецик принёс Никанорову документы и билет на «Аркадию». Студент так обрадовался документам, что забыл билет на столе.
— А ты его подобрал.
— Точно.
— И мне не сказал.
— А ты бы сказала?
— И про деньги промолчал.
— Мне очень стыдно.
— А почему рожа довольная?
— Потому что к нам снова кто-то идёт. И семейную ссору придётся отложить…
— Приятного аппетита, уважаемые. Вы позволите к вам присоединиться?
— Присаживайтесь, — благосклонно кивнул я. — Сейчас принесут вино. Поможете справиться с бутылкой.
