Гномон - Харкуэй Ник (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Я трогаю библиотекаршу, и она похожа на правду.
Но не совсем.
Загрей. Все возвращается к Загрею, который хотел, чтобы кардиналы умерли или смешались. И Диана Хантер — единственная из них умерла. При этом она, кажется, знала больше остальных.
Кто они друг другу?
Хантер и Загрей. Загрей и Хантер.
Я открываю протокол допроса и проглатываю сотни часов одним куском.
Чуть позже звонит Оливер Смит.
Звонок в моей комнате, синтетическое подражание звуку флейты, и Система сообщает, что кто-то хочет со мной поговорить. Я принимаю приглашение, из стола выползает экран.
Звонит молодой человек с мясистым патрицианским лицом; вьющиеся волосы, твидовый костюм. Он в расцвете сил, только получил повышение, очень уверен в своих решениях.
— У меня есть для тебя кое-что.
Я сразу узнаю голос, имя написано мелкими буквами в верхней части экрана: ОЛИВЕР СМИТ.
— Оливер, — говорю я. — Ожидаемый звонок.
— Вовсе нет. Зачем было избивать инспектора?
— Ну, не сидеть же мне дома круглые сутки?
Он явно был бы этому рад. Но не хочет этого говорить вслух. Он нервничает. Как мило! Обожаю нервных мужчин. Они допускают такие интересные ошибки.
— Завтра за тобой заедет машина. В восемь. Тогда поговорим.
— С нетерпением жду.
— Ладно, — недовольно говорит он. — Что-то не так?
— Все так.
Он ждет, что я что-то добавлю, но я молчу. Оливер не умеет выдерживать паузы. Ему нравятся эмоции, взаимодействия. Он хочет знать, что происходит у тебя в голове. В данном случае ему это не удастся. Но я не хочу его расстраивать. Пока.
— Хорошо, — говорит он. — Это хорошо.
— Оливер?
— Да?
— Называй меня по имени.
— Анна?
— Нет.
Он думает, что понимает происходящее. Со мной можно работать.
— Как мне тебя называть?
Я повторяю то же имя, что и Системе:
— Регно Лённрот.
Я вижу, как он шевелит губами, на тевтонском «ö» так, будто у него во рту яйцо.
— Можно просто Лённрот, — предлагаю я, — если так проще.
— Ладно, — говорит Оливер. — Договорились. Лённрот.
Он выдает свою лучшую улыбку — открытую и добрую.
Когда он отключается, я снова и снова проигрываю запись звонка, прислушиваюсь к оттенкам тона, сомнительным ноткам. Устанавливаю на повтор и принимаю ванну, слушая его и просматривая биографию Дианы Хантер.
Настоящую, потому что Свидетель мне не врет. Никогда.
Оливер. Я начинаю понимать.
Я ныряю в море времени, ищу Диану Хантер.
Вот год, когда она должна родиться, огузок американского века, начало технологической эры. Мир лечится от болезненного пристрастия к страху, но не очень успешно. На месте биполярного или, точнее, двухполюсного расстройства разгораются очаги мелких войн, которые готовят еще сто лет ужаса. Правительства обманывают себя настолько же, насколько своих граждан и врагов, в горячке шлак стоит как золото, а драгоценности идут по бросовой цене, а еще лучше свободно, то есть бесплатно. О другой свободе уже не думают. Народ опять голосует за вранье и блестяшки на елочке из дерьма, а на другом лице мира смерть встречается чаще, чем шнурки на ботинках.
Но нет и следа Дианы Хантер. Нет радостных папы и мамы Хантер из Золоченстона, Супер-Пентхауса или Будда-Медитацинга. Ни одной деревни, городка или поселения, в которых нашелся бы богатый особняк или глинобитная лачуга, знавшие ее первый крик. Ни один роддом не хвастается ее рождением в новостях, ни в одной газете нет фотографии этого радостного дня, никто никому не посылает поздравительных открыток. Ни цветов, ни букетов, ни подарочных распашонок или подгузников.
Где же она?
Она где-то училась? Добилась чего-то? Может, по-глупому влюбилась, танцевала голышом на столе, упившись текилой, и повзрослела с радостью оттого, что в ее молодости еще не было цифровых камер в телефонах?
За кого она вышла замуж? Откуда у нее такой шрам?
Где она?
Вот: проблеск места под названием Бёртон, замок, почти бастида: высокий холм, городок из белого камня, высокая стена, всего одна дорога ведет в него через северные ворота, а нападающим придется стрелять вверх, против солнца. В славных развалинах средневековой войны она готовится к современной, чрезвычайно интимной и умозрительной битве сознания. Это школа выживания в экстремальных условиях тотального наблюдения, игровая площадка тайных агентов.
Я устремляюсь туда, но останавливаюсь. Воздух жирный и гибкий, словно весь городок слеплен из теста или модельной глины.
Модельная глина.
Это потемкинский город. Если я в него войду, появятся детали. Я их создам своими ногами, каждым шагом начну достраивать карманную реальность, которая будет сворачиваться у меня за спиной, как только я перестану ее видеть: царство идеальной реакции. Симуляция.
Это сказка, вымысел, басня, волшебная школа, где чародеи учатся своему ремеслу. Как и ее дом, как цветок плотоядного растения, он создан, чтобы привлекать взгляд.
А под поверхностью — вселенная, где парят чудовища.
Здесь, на дне моря, царит более привычная черно-зеленая темень. В пределах допроса Дианы Хантер это тихое место, застывшая волна, скрытая в белом шуме. На другой стороне — комната, которая становится Чертогом, когда кардиналы готовы. Это лишь эхо. Все они — лишь эхо, не забывай.
Мы охотимся на акулу в этих черных водах?
Но нет. На нечто большее. И большой вопрос — кто за кем охотится.
В этом суть, так? Все, абсолютно все зависит от того, с какой стороны смотреть и под каким углом.
Этим вечером я еду на встречу с Оливером в его машине, и она глохнет посреди пустого тоннеля.
Здравствуй, Оливер.
Он выходит и идет мне навстречу. Я позволяю огням потухнуть у меня за спиной — одному за другим. Приближается тьма, как в том месте, где он меня оставил.
Здравствуй.
Он пускается в разглагольствования, обещает вещи, которые мне не нужны. Он болтает, потому что, хоть я и знаю его, он не знает меня.
Это я, Оливер. Я здесь. Мы поговорим?
Да, говорит он. Давай поговорим. Говорить — это правильно.
Мы говорим о том, как я на него злюсь и как это можно разрешить, говорим о Диане Хантер и Кириакосе, Афинаиде и Бекеле, и что это все значит.
Я осознаю: он не понимает, что происходит.
Когда ты позвонил, говорю я, твой голос показался мне знакомым. Ты хотел свернуть все миры. Собрать грезы Дианы Хантер в одном месте, чтобы увидеть ее реальную жизнь.
Да, говорит он. Ради Огненных Судей.
Он размахивает своим глупым значком, только этот факел — на стене его пещеры. «Ради Огненных Судей», будто это что-то меняет.
Ты создал орудие для своей цели, но Диана отняла его у тебя. Она оказалась лучше тебя.
Да.
Он думает, что нам обоим это очевидно, словно мы это обсуждали. Возможно, так и было. Мы ходим кругами, но он по-прежнему не понимает.
Ты хотел убить всех кардиналов, напоминаю я ему, и он снова говорит да, так что я называю ему свое настоящее имя, а потом шепчу его собственное:
— Загрей.
Наконец — наконец-то — он выглядит хорошенько напуганным. Вскоре он начинает кричать.
Довольно приятно, но ощущению недостает реальности.
Можно так посмотреть на все, что я окажусь кукушкиным сном, заброшенным в сознание умершей женщины, а она меня вырастила словно родное дитя, и у меня перед ней долг.
Можно так посмотреть на все, что окажется, будто я существую давно, и все, что помню, — правда, но мою вселенную перезаписали, уничтожили другой симуляцией, и другой, и еще одной, ибо так устроен мир.
Можно так посмотреть на все, что и то и другое окажется правдой.
Я стою на холодной крыше белозубой башни рядом с домом, в котором никогда не жила Диана Хантер. Все зависит от точки зрения: можно сказать «конец» и пойти домой, жить полнокровной жизнью до самой смерти.