Ральф 124С41+ - Гернсбек Хьюго (книги полностью .TXT) 📗
Миновав обширный сквер, они оказались возле метеобашни № 26 седьмого района, и Ральф тотчас же начал восхвалять её.
— Если в других странах и имеется хорошо налаженная служба погоды, мы в Нью-Йорке вправе сказать, что ни в одном городе мира нет такого климата, как у нас. Само собой понятно, что вследствие особенностей структуры города, как географической, так и физической, нашим инженерам погоды нелегко справляться со своим делом. Высокие здания и шпили особенно осложняют задачу: порождаемые ими воздушные завихрения над городом почти не поддаются регулированию. Теперь у нас для Большого Нью-Йорка имеется шестьдесят восемь метеобашен разной мощности. Они распределены на территории радиусом в девяносто миль, считая от резиденции губернатора города, и регулируют погоду и температуру Нью-Йорка с его двумястами миллионов жителей. Вы можете взглянуть на термометр в любое время года и увидите, что он неизменно показывает пятьдесят единиц (22 °C). В воздухе никогда не бывает избытка влаги: благодаря плодотворной работе наших инженеров погоды жизнь трудолюбивых жителей города стала очень приятной.
Днём никогда не бывает ни дождя, ни снега. Триста шестьдесят пять дней в году светит солнце. Между двумя и тремя часами утра, ровно один час, ежедневно идёт дождь. Он нужен, чтобы освежить воздух и смыть пыль: этого единственного дождя вполне достаточно для всех нужд Нью-Йорка.
Около полудня Ральф повёл свою спутницу в роскошное заведение для питания, над входом которого виднелась вывеска: «Кафе „Наука“».
— Это одно из наших лучших заведений, — сказал он ей. — И я уверен, что вы предпочтёте его тем устаревшим ресторанам, где приходится жевать пищу.
Как только они вошли, их обоняние поразил наполнявший помещение приятный аромат, возбуждающий аппетит.
Они сразу проследовали в «аппетитную» — обширное, герметически закрытое помещение, в котором находилось несколько сот человек, занятых чтением или разговорами. Ральф и Элис уселись в мягкие кожаные кресла и стали просматривать спроектированный на белой стене ежедневный юмористический журнал. Его страницы время от времени сменялись.
Они не провели и нескольких минут в «аппетитной», как Элис воскликнула:
— Мне страшно захотелось есть, а ведь я совсем не была голодна, когда сюда входила. Это что за фокус?
— Ведь это аппетитная комната, — смеясь ответил Ральф. — Воздух в ней обладает свойством возбуждать аппетит благодаря наличию в нём некоторых безобидных газов — отсюда её название!
Они прошли в главный зал, роскошно отделанный белым и золотом. Ни официантов, ни метрдотелей. В зале было очень тихо, лишь издали доносились приглушённые звуки музыки.
Они уселись за стол со сложной системой кнопок, выдвижных планок и рычажков, смонтированных на серебряных щитах. Такой щит имелся для каждого клиента. Со щита свисала гибкая трубка, к которой нужно было прикрепить мундштук, находящийся в дезинфицирующем растворе в сосуде, укреплённом на доске.
Меню было выгравировано на ней же, и нужно было водить по нему передвижной стрелкой, останавливая её против названий выбранных блюд. Затем серебряный мундштук вставлялся в рот и нажималась красная кнопка. Заказанная жидкая пища начинала течь в рот в количестве и со скоростью, регулируемыми этой же красной кнопкой. Чтобы добавить соли, перцу или иных приправ, вообще придать пище желательный вкус, достаточно было нажать соответствующие кнопки. Особая кнопка регулировала температуру пищи.
Мясные, овощные и другие блюда подавались в разжижённом виде, искусное приготовление придавало им исключительно приятный вкус. Когда переходили от одного блюда к другому, гибкий шланг прополаскивался горячей водой вместе с мундштуком, однако вода из него не вытекала. Отверстие мундштука герметически закрывалось на время промывки и вновь открывалось по окончании этой операции.
Во время еды люди сидели, откинувшись на спинку удобных кресел. Не было нужды в вилках и ножах, которыми пользовались в минувшие века. Приём пиши превратился в удовольствие.
— Люди далеко не сразу привыкли к этим научным приёмам питания, — сказал Ральф. — Люди жевали пищу в продолжение тысячелетий и с трудом расставались с укоренившейся привычкой.
Однако скоро все убедились в том, что научно приготовленная, вкусная жидкая пища легче усваивается желудком, что благодаря ей совершенно устраняются всевозможные желудочные недомогания, диспепсия и другие болезни, народ становится здоровее и крепче.
В научно организованных ресторанах готовят только питательную пищу и не подают трудно перевариваемые блюда. Это послужило успеху нового начинания.
На первых порах люди не одобряли его, потому что новый способ приёма пищи казался менее эстетическим, чем старый, и представлялся вначале лишённым удовольствий, сопряжённых с прежним. К нему относились подозрительно, примерно так, как европеец двадцатого века смотрел на китайца, употреблявшего за столом палочки. Это предубеждение постепенно исчезло, люди стали привыкать к новому способу питания, и надо полагать, что к концу века окончательно исчезнут старомодные рестораны.
Вы, наверно, заметили, что научно приготовленная жидкая пища не является всё же жидкостью в полном смысле этого слова. Некоторые блюда, особенно мясные, приготовлены так, что требуют некоторого пережёвывания. Этим вносится некоторое разнообразие, устраняется монотонное глотание жидкости, и человек ест с большим аппетитом.
После завтрака Ральф и Элис возобновили свою прогулку по городу; учёный давал пояснения по мере того, как им открывались новые виды. В обширном сквере Бродвея, на 389-й улице, стояло на пьедестале изваяние животного. Заинтересовавшись памятником, Элис приблизилась к нему и прочла высеченную на цоколе надпись:
Пит, последняя упряжная лошадь на улицах Нью-Йорка, пала на этом месте, 19 июня 2096 года нашей эры.
— Бедная лошадка! — воскликнула девушка. — Она выглядит жалкой, не правда ли? Подумать только, что когда-то этих бедных безответных животных заставляли работать! Насколько же лучше теперь, когда всё делает электричество.
Это чисто женское замечание вызвало у Ральфа улыбку. Видно, в её характере, подумал он с нежностью, пожалеть древнее вьючное животное!
В момент, когда они собрались уходить от памятника, девушка сделала невольное движение, точно искала у Ральфа защиты. Подняв голову, учёный увидел приближавшегося к ним на роллерах высокого брюнета, выглядевшего несколько моложе, чем он. Не обращая никакого внимания на учёного, незнакомец подкатил к Элис.
— Вы, значит, наслаждаетесь видами Нью-Йорка! — сказал он ей вместо всяких приветствий с неприятной усмешкой на губах.
— Вы правы, — холодно ответила девушка, — я очень ими наслаждаюсь.
Незнакомец побагровел от негодования.
— Ведь я вам сказал, что последую за вами, если вы скроетесь, — произнёс он, понизив голос.
Ральф не расслышал слов, но прочитал на лице незнакомца угрозу и шагнул вперёд. Элис обернулась и взяла его под руку.
— Что мы теперь поедем осматривать, Ральф? — громко спросила она, произнося чётко каждое слово, и в то же время сжала пальцами его руку, как бы давая ему сигнал трогаться.
И, словно Фернанда не существовало, она пошла прочь, удерживая руку Ральфа в своей. «Нет, нет», — шепнула она ему, заметив, что он хочет задержаться.
— Этого парня надо бы проучить, — пробормотал Ральф со сдержанной яростью.
— Не устраивайте скандала, я этого так боюсь, — взмолилась Элис.
Ральф заметил, что она готова расплакаться.
— Простите меня, — сказал он ласково.
— Мне так стыдно, — проговорила она с чувством. — Что вы можете обо мне подумать?
— Что мне следовало бы вернуться и задать ему трёпку, — ответил, не задумываясь, Ральф. — Но если вы просите меня этого не делать, я не стану. Это, вероятно, Фернанд?
Она поглядела на него с удивлением.
— Разве вы его знаете?
— Ваш отец рассказал мне о нём.
— Отцу не следовало этого делать, — смутилась она. — Он, очевидно, опасался подобной встречи.
