Ральф 124С41+ - Гернсбек Хьюго (книги полностью .TXT) 📗
— Оно было просто восхитительно! — воскликнула она восторженно. — Так быстро и так спокойно! Я была страшно взволнована… Право, хотелось, чтобы путешествие продлилось дольше.
Пока Элис говорила, Ральф внимательно к ней приглядывался. Вот девушка! В ней его привлекало всё.
Помимо понравившейся ему живости, он чувствовал в ней сильный характер и несомненный ум.
— Я так рада побывать в Нью-Йорке, — продолжала гостья. — Мне давно не приходилось здесь бывать. В последний раз, когда я приезжала сюда, я была так мала, что ничего не запомнила. Отец много раз обещал свозить меня в Нью-Йорк, — добавила она с шутливым упрёком. — по понадобился обвал, чтобы мы наконец собрались.
— Боюсь, что я не был достаточно внимательным отцом эти последние годы, — признался Джемс, — но работа не позволяла мне отлучаться. Я сам рад, что очутился здесь, и сейчас вижу, что наш визит будет вдвойне интересным: насколько я понимаю, вы собираетесь завершить сегодня великий опыт с собакой. Мы в нашей гостинице получим самые свежие новости.
— Я не могу допустить, чтобы вы находились в гостинице, — запротестовал Ральф. — Вы оба будете моими гостями. Да, да, — добавил он, заметив, что ему собираются возразить. — Никакие отказы не принимаются. Я сам покажу вам город, а относительно опыта могу сказать, что мне будет очень приятно, если вы будете на нём присутствовать сегодня в моей лаборатории в четыре часа.
Учёный нажал кнопку.
— Я пошлю кого-нибудь за вашими вещами, а Питер проводит вас в ваши комнаты.
— Вы необычайно любезны, — ответил Джемс. — Для нас это так неожиданно и — не скрою — в высшей степени приятно. Что же касается присутствия на опыте в вашей лаборатории — это большая честь для нас, сэр, и мы очень благодарны за приглашение.
В это время в приёмную вошёл Питер, и Ральф распорядился насчёт размещения гостей и привоза их багажа, а затем проводил отца с дочерью до лифта и вернулся в лабораторию.
Точно в четыре часа Ральф приветствовал многочисленную группу своих коллег — учёных, съехавшихся со всех концов мира, чтобы присутствовать при завершении знаменитого опыта с «мёртво-живой» собакой.
Толпа репортёров разместилась вдоль стен. Элис и её отец сели возле Ральфа.
Несколько учёных из тех двадцати, что присутствовали на опыте три года назад, с сомнением поглядывали на стеклянный ящик, а у одного или двух репортёров, очевидно не испытывавших священного трепета перед собравшимися в лаборатории мужами, семь из которых имели знак +, был такой вид, словно они собирались повеселиться на предстоящем зрелище.
Когда все приготовления были закончены и два ассистента Ральфа встали по бокам стеклянного ящика, учёный обратился к собравшимся:
— Дамы и господа, — сказал Ральф, — вы собрались сюда, чтобы присутствовать при заключительной фазе моего эксперимента с собакой. Первые шаги по его осуществлению вы наблюдали ровно три года назад в этой комнате. Печати, которые вы тогда положили, целы и неприкосновенны, вы можете их увидеть на тех же местах, где они были поставлены. Я высказал тогда предположение, что мёртвое животное может быть оживлено, или — если хотите — в него можно вдохнуть новую жизнь при условии, что его тело не подверглось разложению и ни один внутренний орган не претерпел никаких изменений. Мной было установлено, что редкий газ — пермагатол обладает свойством сохранять животные ткани и органы; если же его применять вместе со слабым раствором бромистого радия-К, смешанного с антисептическими солями, тело животного может сохраняться без каких-либо изменений долгие годы. В дальнейшем удалось выяснить, что мёртвое тело надо хранить при определённой температуре; это возможно сделать при помощи сплава радия-К. Теперь я готов доказать вам свою теорию.
По знаку учёного ассистенты сломали печати и сняли стеклянную крышку с ящика.
Наступила глубокая тишина. Взгляды присутствующих были устремлены на собаку.
Ральф положил животное на операционный стол, неторопливо снял бинты и ремни. Стол был хорошо виден со всех мест.
Ральф и его ассистенты быстро начали действовать.
Сначала у собаки вскрыли большую артерию и выпустили из неё раствор бромистого радия-К. В лабораторию внесли козлёнка, привязали к столу и, вскрыв у него артерию, соединили её с артерией мёртвой собаки. За несколько секунд тело собаки наполнилось свежей и тёплой кровью, и учёный начал приводить животное в чувство. Собаке дали большую дозу кислорода и посредством электрического вибрационного аппарата заставили пульсировать сердце.
Одновременно один из ассистентов Ральфа приложил к темени собаки полую трубку — катод, который направил сноп могущественных лучей Ф-9 в её мозг.
Едва эти лучи, одни из самых радикальных в качестве мозгового стимулятора, оказали своё действие, собака стала подавать слабые признаки жизни. Сначала у неё судорожно дёрнулась задняя нога. Затем слегка поднялась грудь, и животное сделало попытку вздохнуть.
Спустя несколько минут по телу собаки прошла судорога, мышцы начали сокращаться. Затем последовал глубокий вздох, и животное открыло глаза, словно пробуждаясь от длительного сна.
Ещё через несколько минут собака опёрлась на лапы и стала лакать молоко. Ральф снова обратился к своей аудитории.
— Дамы и господа, эксперимент окончен. Состояние животного служит, думается мне, убедительным подтверждением моей теории.
Репортёры наперегонки бросились вон из помещения, торопясь к ближайшим телефотам, чтобы сообщить новость, которой ждал весь мир, тогда как учёные тесно обступили Ральфа, и один из них, седовласый старец, которого считали деканом учёных со знаком плюс, обратился к нему от имени своих коллег.
— Ральф, — сказал он, — ваше открытие — один из величайших даров, которыми наука наградила человечество. Ведь проделанный с собакой опыт вы можете повторить с человеком. Я очень сожалею, что вас не было на свете и вы не произвели своего опыта, когда я был молодым. Я непременно захотел бы обрести бессмертие и наблюдать чередование веков и поколений, как это отныне станет доступно для всех.
Перед каждым из учёных, наблюдавших за опытом своего коллеги, открылись настолько головокружительные горизонты, что они покидали лабораторию, погружённые в думы о будущем, и едва не забывали проститься с хозяином.
Испытанное нервное напряжение утомило Ральфа, он удалился в свою спальню, чтобы отдохнуть несколько часов. Но едва он закрыл глаза, как перед ним возник образ девушки с ласковыми тёмными глазами, светившимися восхищением, доверием и ещё чем-то, что вызвало в душе учёного чувства, ещё никогда им не изведанные.
Фернанд
На следующий день за завтраком Ральф послал Питера узнать у своих гостей, в котором часу они пожелают пойти вместе с ним осматривать город.
Учёный, по привычке всегда встававший очень рано, предполагал увидеть Элис и её отца не раньше полудня и был очень удивлён, когда Джемс вошёл к нему через несколько минут после того, как Питер отправился с его поручением.
— Я вижу, вы, так же как и я, любите вставать с петухами, — сказал Ральф после обмена приветствиями.
— Как и моя дочь, когда она дома. Но путешествие и волнения вчерашнего дня её утомили. Если разрешите, я позавтракаю с вами, а затем уйду — у меня назначена встреча с одним из главных инженеров туннеля.
— Значит, вы не примете участия в прогулке по городу?
— Нет, но это не должно расстраивать ваши планы. Я уверен, что Элис будет с вами в безопасности, — улыбнулся отец, — и, кроме того, мне кажется, что вы, молодёжь, можете прекрасно обходиться без нас, стариков.
— Очень сожалею, — ответил Ральф, но в душе был рад тому, что ему удастся провести целый день наедине с той, которая за несколько часов завладела его воображением. Может быть, эта мысль как-то отразилась на его лице, потому что Джемс 212В 422 улыбнулся про себя.
Когда Питер вернулся, его хозяин сидел за столом со своим гостем. Их разговор перескакивал с одного на другое без особой связи, пока, перед окончанием завтрака, отец Элис, складывая салфетку, не сказал:
