Операция «Гадюка» (сборник) - Булычев Кир (книги онлайн полные .txt) 📗

Егор понимал, что Люську похитили. Как в боевике. Похитители на «Мерседесе» — не на «Москвиче» же похищать. Какой-то безумный азербайджанец влюбился в нее и решил умыкнуть. И может быть, Люська сама об этом знала и даже участвовала в похищении, а он появился как гром с ясного неба? Может, она даже хотела ему показать, какие у нее крутые друзья. С девушками это бывает — они теряют осторожность.

Почему-то Егор совершенно не связывал исчезновение Люськи с тем миром. Там были велосипедисты на разных колесах, там были призраки и костры для людей, но там не было «Мерседесов».

Он позвонил Люське вечером, попозже. Хоть он себя и успокаивал, что люди так вот не исчезают, но не переставал волноваться, а главное — ревновать.

Мать подошла к телефону.

— Все в порядке, — сказала она, — нашлась твоя Люська. Записку прислала. За город поехала к своим друзьям.

Мать говорила с каким-то торжеством, будто хвасталась друзьями дочери перед Егором.

— Какая записка? — спросил Егор. — По почте?

— Не важно, — сказала мать. — Поздно уже, нормальные люди спать идут.

— А Люся?

— Люся, я так думаю, уже спит. И нас с тобой не спросила.

«Ну и ладно, — сказал себе Егор. — Хватит с меня этой истории. Ну, встретились, погуляли вечер, а человек между тем имеет собственную жизнь».

Ночью Егор спал плохо, просыпался, его подсознание не хотело верить в хороший конец истории. Ему снилось, что он бежит куда-то, хочет спасти Люську и все опаздывает.

И с утра, это уже было в субботу, он снова поехал к ней домой.

Увидев его, мать чуть снова не захлопнула дверь.

— Нам еще Робин Гуда не хватало!

Она была в халате, копна волос сдвинута набок. Она все норовила поставить прическу, укрепленную шпильками, в вертикальное положение. Щеки у нее были красные и глаза тоже.

— Простите, — сказал Егор, — но я хочу увидеть записку.

— Уходи.

— Я боюсь, как бы чего не случилось.

— Я же сказала!

Он стоял, войдя до половины в дверь, и вытолкнуть его не удавалось.

— Черт с тобой, — сказала мать и пошла по коридору. У двери в комнату она остановилась и приказала: — А ты не входи. Нечего тебе у нас делать.

Егор стоял и ждал. В квартире пахло вчерашним табачным дымом и вчерашней пьянкой. Ему всегда было жалко Люську, которой приходится здесь жить.

Мать с кем-то говорила. Отвечал сонный мужской голос. Потом она вышла, держа записку, как денежку нищему.

— Спасибо, — сказал Егор.

— Ты куда? — спросила мать.

Но он быстро вышел из квартиры и побежал вниз по лестнице. Он боялся расстаться с запиской.

Мать перегнулась через перила лестницы и кричала:

— Ты больше не приходи, слышь, не приходи!

Записка была написана на листке, вырванном из блокнота с листами на пружинке. Хорошая бумага. Как называются такие блокноты? Органайзеры! Почерк был обыкновенный.

Надо спросить, почему мать Люськи решила, что записка написана ее дочерью. Записка странная. Ну ладно — ведь не убьет же мать его по телефону.

— Это снова я, — заговорил Егор быстро, чтобы мать не успела повесить трубку. — Почему она вас Евдокией называет?

— А как же ей меня называть? — ответила мать. — Меня так зовут. Меня Евдокией крестили. Это уж потом я стала себя Еленой называть, потому что имя Дуся меня не устраивает!

— Значит, мало кто знает…

— Зачем знать? — Мать задумалась. Наверное, она опохмелилась и уже не так злобилась. — Я думаю, она хотела показать, что сама писала. Понимаешь, как условный знак. Кто еще знает, что меня Евдокией зовут? Я прочту записку и пойму — это она писала.

— А разве вы почерка не знаете?

— Почерк! Почерк подделать можно. У девчонок у всех одинаковый почерк. А я сразу поняла, что Люська писала. Я бы от чужого и денег не взяла.

— Какие деньги?

— А никакие! Знаешь что, студент, ты в чужие дела не суйся, а то тебя быстро окоротят.

— Он вам привез деньги?

— Люська мне передала. Стипендию. Она стипендию получила и мне передала. Ясное дело — не чужие! Вместе живем.

— А кто их привез?

— Этот… кто надо, тот и привез!

И больше Егору ничего добиться от этой женщины не удалось.

Он положил записку на свой письменный стол и заставил себя, правда не очень успешно, забыть о Люське и обо всем, что было с ней связано. Весь день ему казалось, что это вот-вот удастся. И тут отец все погубил.

Во всех книгах открытия, которые меняют ход сюжета, положено делать герою. Он должен приглядеться к записке и сделать невероятное открытие: вместо «Австралия» читать «Антарктида».

Но случилось иначе.

Отец потерял кроссворд. Он — безумец по части кроссвордов, он покупает книжечки с кроссвордами у метро, он подписывается на три ненужные газеты и журнал «Смену», а также «Мегаполис-экспресс», в котором кроссворд занимает всю последнюю страницу. Порой он заставляет сражаться с ним членов семьи, но члены семьи старательно избегают таких сражений.

И вот в то утро отец куда-то положил вырезку из газеты с кроссвордом и принялся ее искать по квартире. А в квартире трудно было что-нибудь найти, потому что все жители ее — библиофилы и книжки постепенно выживают хозяев на улицу. Так что отец бродил по квартире и ныл, подозревая, что злопыхатели утащили его ненаглядный кроссворд. Вместо кроссворда он наткнулся на записку от Люськи, которую расстроенный Егор забыл спрятать. Отец взял записку, прочел ее и удивился.

— Самое нелепое послание, которое мне приходилось видеть.

— Какое? — спросил Егор, который тупо сидел у телевизора, все еще находясь в мрачном состоянии духа, и делал вид, что его страшно интересует передача «Наш сад. Хлопоты и заботы».

— Тут тебе записку прислали, судя по почерку — влюбленная девица, которую угнетают родители.

— Какая еще девица?

— Старо как мир, родители не должны догадаться. «Евдокия, главное, не беспокойся…»

— Отец, положи, это мне.

— Знаю, что не мне. Тут же написано, что тебе. Но если ты хотел утаить письмо, надо было прятать в стол. Спрятать за тебя?

— Ладно, оставь где лежит, — сказал Егор.

А так как отец подчинился, он продолжал смотреть в экран, а потом удивился. С чего это отец решил, что записка обращена к нему?

Он встал, подошел к столу, взял листок и прочел его вновь. И надо же — у него будто застило зрение, ничего не увидел.

— Папа, — сказал Егор. — А почему она написана мне?

— Я забыл, как называется этот литературный трюк, — ответил отец, — но любой нормальный человек прочтет первые буквы и увидит…

— Я увидел!

Отец, довольный, засмеялся.

«Егор, спаси», — читалось по первым буквам.

Егор уселся в кресло и принялся проклинать себя — ведь она рисковала, она писала под внимательным взором тех, кто ее похитил… Похитил!

Егор перечитывал записку снова и снова и понимал, что положение, в котором он оказался, — безнадежно.

Получив записку, он продвинулся столь ничтожно, что можно было бы и не видеть этого листка. Нет, ты дурак, Егор! Еще пять минут назад ты вычеркнул из сознания Люську, придумав, что она предала тебя. А ты ведь единственный человек в мире, который поверит ей. А почему?

И тут Егору пришлось смириться с тем, что выкидывало из себя сознание: исчезновение Люськи связано с тем миром. Ведь будь это какое-то любовное приключение, вряд ли она стала бы обращаться за помощью к Егору. Именно к Егору.

И что ты будешь делать? Один? Когда нет своей организации, своей компании.

В понедельник он преодолел стеснительность и пошел в милицию.

В милиции дежурный майор был вежлив, холоден и равнодушен.

— А кем вы ей приходитесь?

— Знакомый.

— Ага, знакомый.

— Но я запомнил первую часть номера машины. Это синий «Меседес».