Тайна гремящей расщелины - Шалимов Александр Иванович (читать книги без сокращений TXT) 📗
Разглядывая обрывы плато, Озеров заметил в них несколько узких длинных щелей, явно высеченных рукой человека. Они напоминали бойницы и, по-видимому, сообщались с какими-то подземными помещениями внутри плато. Проникнуть в них со стороны обрыва было невозможно. Да и сами щели были слишком узки, чтобы сквозь них мог пробраться человек.
Озеров возвратился к развалинам и начал осматривать полузасыпанные входы в подземелья. Один из входов был засыпан меньше других, и Аркадию даже показалось, что кто-то расчищал его не очень давно. Крупные обломки лежали вдоль стен, песка было мало.
Озеров зажёг электрический фонарь и без колебаний шагнул в подземелье. Едва ощутимый сквозняк пахнул в лицо. Видимо, подземелье имело второй вход, а может быть, сообщалось с бойницами в обрывах плато. Освещая дорогу сильным лучом света, Аркадий уверенно пробирался вперёд. Высеченный в скале коридор был настолько высок, что можно было идти не сгибаясь. Озеров миновал несколько разветвлений; ориентировался на ветер, дуновение которого становилось все явственнее. Судя по стрелке компаса, подземный коридор вёл на север.
Наконец впереди забрезжил слабый свет. Озеров вышел в широкую дугообразную галерею. В северной стене галереи находились бойницы, которые он заметил с плато. Яркие полосы дневного света проникали сквозь них в подземелье. Однако это не были оборонительные бойницы. Прорубленные в скале почти пятиметровой толщины, они имели в ширину не более двадцати сантиметров. Вертикальные стенки их были гладко отполированы. И, самое главное, в эти “бойницы” не было видно подножия обрывов и пустыни, а только небо.
Получался какой-то ребус… Ценой невероятных усилий люди прорубили щели, отполировали их края. А в эти щели не видно ничего, кроме раскинувшегося над пустыней синего неба. И все же странные отверстия служили для наблюдения. Напротив каждой в стене коридора была высечена каменная скамья.
“Древняя обсерватория? — мелькнуло в голове Аркадия. — Едва ли! Щели позволяли вести наблюдения не выше десяти—двенадцати градусов над горизонтом. Видимость светил на такой высоте при отсутствии приборов совершенно недостаточна”.
Щелей было пять. Заглянув по очереди в каждую, Озеров обнаружил, что они не совсем параллельны друг другу. Сквозь восточную щель виднелся увенчанный снегами конус Мунх-Цаст-Улы, в остальные глядело только небо.
Присаживаясь по очереди на каменные скамьи, расположенные напротив щелей, Аркадий заметил ряды грубых зарубок, сделанных в стене на уровне головы наблюдателя. Больше всего зарубок было возле средней скамьи. Аркадий насчитал здесь свыше трехсот зарубок, размещённых в несколько рядов. Они, без сомнения, были сделаны в разное время. Верхние зарубки выглядели очень старыми и почти стёрлись.
Нижние казались свежими. Каждую пятую зарубку украшал грубый кружок.
“Ребус, — мысленно повторил Озеров. — Интересно было бы его разгадать”.
Набросав в записной книжке расположение подземелий и бойниц и характер зарубок, Аркадий углубился в тёмный коридор и без труда выбрался на вершину плато.
Перед тем как спуститься к развалинам, он решил глянуть на машину и подошёл к южному краю плато. Машины у завала не было. Озеров удивлённо огляделся по сторонам. Газик стоял теперь в тени обрывов южного борта ущелья, а возле него бродила длинная фигура, с ног до головы закутанная в белое покрывало. Несколько мгновений Аркадий насторожённо приглядывался. Белая фигура продолжала кружить вокруг неподвижной машины.
— Очень странно, — пробормотал геолог. — Кто бы это мог быть?
Добравшись до высеченной в обрывах лестницы, он начал быстро спускаться.
Двор монастыря был пуст. Озеров остановился в нерешительности: “Бежать к машине или разыскать товарищей?”
Вдруг за стеной сада послышались голоса. Один голос принадлежал Батсуру, другой — гортанный и дрожащий — был незнакомым. Говорили, а вернее кричали, по-монгольски.
Озеров вскарабкался по обломкам камней на стену и заглянул в сад.
Батсур, свирепо сверкая глазами, наступал на какое-то странное, закутанное в лохмотья существо. Существо испуганно пятилось и что-то бормотало, не то оправдываясь, не то угрожая.
Озеров спрыгнул со стены и окликнул Батсура.
Молодой монгол оглянулся и радостно вскрикнул. Он хотел было броситься навстречу Озерову, но, заметив, что существо в лохмотьях собирается дать тягу, поймал его за одну из тряпок и потянул за собой.
Когда Батсур подвёл к Озерову своего пленника, Аркадий увидел маленького, худого, как скелет, старика. Обрывки халата едва прикрывали его обтянутые кожей ребра. Ноги были босы и покрыты струпьями. Клочья седых волос торчали на голом черепе. Морщинистое лицо было искажено злобой и страхом.
— Понимаешь, искал тебя и наткнулся на этого гнома, — взволнованно заговорил Батсур. — Думал, он что-нибудь сделал с тобой.
— Он? — удивился Озеров, внимательно разглядывая старика. — Подожди, подожди. Отпусти его. Неужели это старый монастырский сторож? Старик, ты не узнаешь меня?
— Он говорит только по-монгольски, — перебил Батсур.
— Когда-то он говорил и по-русски. Посмотри на меня внимательно, старик. Я был здесь девять лет тому назад.
— Я не знаю вас, проклятые шайтаны, — хрипло пробормотал по-русски старик. — Громовые духи безжалостно покарали меня за моё неверие. Дайте мне умереть спокойно.
— Это старый сторож, — сказал Озеров. — Я узнал его. Но, боже мой, что с ним случилось!
— Он сошёл с ума от одиночества и старости, — заметил Батсур.
— Нет, нет. Ты понял, что он сказал о громовых духах? Старик, девять лет тому назад с тобой жил мальчик. Где он?
В мутных глазах старика засверкали слезы.
— Все, все отняли громовые духи. Они убили его. Будьте прокляты, оставившие меня тут! Будьте прокляты и вы, не дающие мне умереть спокойно!
— По-видимому, он сошёл с ума, — покачал головой Озеров. — Но его бред, без сомнения, связан с той трагедией, которая здесь разыгралась.
— А может, он слышал какую-то легенду и в больном мозгу она переплелась с действительными событиями, — предположил Батсур.
— Как бы там ни было, нельзя оставлять его здесь.
— Конечно. Заберём силой. Посторожи его, а я спущусь в подземелье, где он жил. Я видел, откуда он вылез. Может, надо захватить что-нибудь из его вещей.
— Будь осторожнее, — предупредил Озеров.
— Ты — также, — откликнулся Батсур. — В развалинах поселились барсы. Один хотел попробовать на вкус нашего американца.
— Что с ним?
— С барсом? Лежит в ста метрах отсюда. Ждёт, чтобы сняли шкуру.
— А Пигастер?
— Немного поцарапан. Сидит в машине.
Батсур исчез среди развалин. Озеров приглядывался к сидящему на каменных плитах старику. Голова старика ритмично покачивалась. Сухие бескровные губы тихо шептали что-то. Озеров подошёл ближе, начал прислушиваться. Невнятное бормотание старика могло быть и молитвой и проклятиями.
Батсур возвратился через несколько минут.
— Там только истлевшие тряпки и битые черепки… и кости. Кажется, он питался летучими мышами и змеями. Идём, — обратился он к старику.
Старик послушно поднялся и, продолжая бормотать, пошёл следом за Батсуром.
Когда они подошли к обвалу, перегородившему ущелье, старик остановился.
— Не надо! — закричал он. — Вы ведёте меня к громовым духам. Я хочу умереть здесь…
Батсур силой увлёк его за собой.
Возле машины их встретил Пигастер, закутанный в простыню.
— Простите, коллега, за этот маскарад, — обратился он к Озерову. — Небольшое приключение. Рубашкой господин Батсур перевязал мне голову. Если бы не он… — губы американца дрогнули. — Я обязан вам жизнью, господин Батсур… Я…
— Пустяки, — поспешно перебил монгол. — Посмотрите лучше, кого мы привели.
— О, пленник, — поднял брови Пигастер. — Может быть, хозяин барса, который атаковал меня?
— Это старый сторож монастыря, — сказал Озеров, — но кажется…
