Ускользающие тени - Лампитт Дина (книга жизни .TXT) 📗
– Какое облегчение! – с чувством произнесла Сара. – Вся беда с моими родственниками, а также некоторыми из друзей состоит в том, что. они слишком прагматичны. Их божество – деньги.
Донни улыбнулся, и его ястребиное лицо оживилось.
– Я бы с удовольствием стал приверженцем той же самой религии, но трудно поклоняться божеству, о котором и понятия не имеешь.
– Стоит нам завести разговор о деньгах, и мы в конце концов поссоримся, – предупредила его Сара и невольно добавила: – Почему бы нам не пожить недельку в Лондоне, в городском доме леди Элбермарл? Это было бы забавно. Мы могли бы даже побывать в театре.
– Согласен! – воскликнул Донни, такой же порывистый, как его невеста. – Если ты не захочешь выйти за меня замуж, мы, по крайней мере, будем спать под одной крышей.
– И под одним одеялом?
– Это следует обсудить.
Они прибыли в Лондон в середине июня, когда установилась погода, но оба, подолгу прожив на деревенском просторе, оказались совершенно неподготовленными к зрелищу тесных лондонских улочек, грязных и шумных.
– Неужели мне когда-то нравилась эта толчея? – почти пораженно спросила Сара.
– Тогда ты была моложе,
– Не напоминай об этом!
Они рассмеялись тому, что, несмотря на разницу в возрасте, Донни совершенно пленила женщина, которую он считал воплощением всей привлекательности и таинственности женского рода.
– Думаю, мы должны по крайней мере одну ночь провести в гостинице в Кенсингтоне, – уверенно заявила Сара. – Мне бы хотелось, чтобы ты увидел Холленд-Хаус прежде, чем мы уедем.
– Дом твоего девичества?
– Да. Донни, это было великолепно, мы, молодежь, так чудесно проводили время! Сколько воспоминаний хранят стены этого дома!
– Ты говорила, сейчас дом сдают?
– Да, и, по-видимому, так будет продолжаться, пока бедный малыш Генри Холленд не подрастет.
– Почему бы нам не навестить живущих в этом доме?
– Когда я в последний раз приезжала сюда, лорд Розбери уклонился от встречи. Поэтому мы лучше посмотрим дом издалека.
– Что ж, я готов бросить ему вызов, если ты только пожелаешь.
– Нет, дорогой, конечно, нет.
– Тогда пусть так и будет, Сара. Но знай, я готов ради тебя восстать против целого мира.
Он любил ее так, что это становилось мучительным испытанием, и Сара поцеловала жениха.
– Неужели кто-нибудь когда-нибудь любил так же, как мы?
– Никогда, испокон веков, – ответил Донни, зная, что только перенесенные ими несчастья, все беды и жестокость жизни заставляют почувствовать сладость их преданности.
Охотно и с чувством облегчения Сидония стала проводить ночи и вечера в квартире наверху. Она полагала, что нет ничего особенного в том, что она постоянно находится рядом с человеком, за которого собирается выйти замуж. Но в реальности она также искала убежища от своей боязни остаться одной в темноте в том месте, которое даже теперь, несмотря на все меры предосторожности, могло подвергнуться вторжению Найджела.
Да, по ночам она могла чувствовать себя в безопасности, но помимо этого оставались дневные часы, которые пугали Сидонию. Ее драгоценные клавикорды со спрятанным внутри письмом Георга III еще стояли в музыкальной комнате, и, хотя по сути дела Сидония уже жила у Финнана, сама ее профессия заставляла ее ежедневно возвращаться домой.
Курс лекций Финнана подходил к концу, основные вопросы исследований в Канаде были выяснены. Тем не менее, время от времени он задерживался в больнице до поздней ночи, и в таких случаях Сидония была особенно рада возможности пораньше закончить упражнения и подняться в верхнюю квартиру на остальной вечер. Иногда она звала в гости Дженни, иногда просто смотрела телевизор, но в большинстве случаев просто расслаблялась в уютной атмосфере квартиры, ложилась в постель и чувствовала рядом незримое присутствие Финнана.
Но сегодня, в перспективе предстоящего концерта в Уигмор-Холле, который Род устроил после того, как перечитал последние французские газеты, Сидония знала, что должна заставить себя упражняться до восьми часов, до прихода с работы ее соседей. Как назло, мысль о том, что Финнан в Эдинбурге и не вернется до завтрашнего утра, накрепко засела в ее голове, пока Сидония оставалась в музыкальной комнате, пытаясь не думать о том, что в четыре часа уже стемнеет.
Как и большинство лондонских парков, Холленд-Парк закрывался в сумерках, но аллея Холленд оставалась открытой, и Сидонию била дрожь при мысли о том, что только сад отделяет, ее от аллеи, где сейчас, возможно, бродит кто-то, ожидая возможности проникнуть в музыкальную комнату, как прежде. Забыть о своих беспокойствах, позволить музыке захватить ее до такой степени, что она не сможет думать ни о чем, кроме своей игры, в этот вечер казалось безнадежным делом. По спине Сидонии пробежали мурашки, отвратительное чувство вызывало в ней настоящее оцепенение. Решив не поддаваться ему, пока не придет нужное время, Сидония отправилась на кухню, приготовила себе кофе и вдруг обнаружила, что ей невыразимо трудно спуститься вниз по лестнице в музыкальную комнату.
– Я когда-нибудь рассказывал тебе о своих встречах с графом Алексеем Орловым? – произнес Донни.
– Любовником Екатерины Великой? Нет, не рассказывал.
– Мне довелось побывать в Санкт-Петербурге по делам службы, и однажды за ужином я познакомился с этим человеком. Видишь ли, я достаточно высок – шесть футов два дюйма, но рост графа оказался настолько внушительным, что я едва достигал головой его плеча. Он настоящий великан.
– Несомненно, это впечатлило мадам императрицу.
– Неужели ты способна на такие недостойные шутки?
– Вполне.
– Ах ты проказница! – воскликнул Донни и притянул ее к себе.
Леди Элбермарл одолжила им один из своих экипажей, но пара отказалась от услуг кучера и в большинстве случаев сидела рядом на козлах, а вожжи покоились в крепких руках капитана Напье. Пара покинула Лондон вчера утром, провела чудесную ночь в гостинице близ деревни Кенсингтон и теперь, поздним днем, направлялась повидать Холленд-Хаус – тайно и с почтительного расстояния.
– Ты уверена, что нас не пригласят посетить дом? – в десятый раз осведомился Донни.
– Полностью.
– Тогда как далеко мы сможем заехать, чтобы никому не попасться на глаза?
– Думаю, до самого поворота. Там мы постоим немного, чтобы успеть как следует осмотреться. В конце концов, у нас нет дурных намерений.
– А как насчет привратника?
– В Холленд-Хаусе еще служит наш прежний привратник, он, разумеется, откроет нам ворота. Можно, я буду править? Привратник должен узнать меня даже через столько лет.
– А он не сочтет это неудобным?
– Увидев, как я правлю лошадьми? Донни, не глупи. Сьюзен и я пользовались любой возможностью устроить скачки на аллее. Он привык видеть, как мы правим экипажами.
– Какое отличие от степенных шотландских нравов! – заметил капитан Напье.
– Если ты не перестанешь насмехаться, я пущу лошадей галопом, – пригрозила Сара, пока они подъезжали к массивным воротам возле парка.
– Я и не думаю над тобой смеяться, – вздохнул ее жених с отчаянным притворством и улыбнулся при виде того, как дружелюбно Сара поздоровалась с привратником и его женой, которые с поклонами и приветствиями медленно отворили мощные створки ворот.
Все это стало похоже на состязание между разумом и интуицией Сидонии. Рассудок ее уверял, что никакой опасности нет и быть не может. Она обошла всю квартиру, проверяя окна, снабженные прочными замками, накинула цепочки на двери музыкальной комнаты и коридора. Она решилась даже с отчаянно бьющимся сердцем осмотреть сад, убедилась, что садовая калитка заперта на ключ и на засов. И, несмотря на это, Сидония, подобно нервозной жительнице Нью-Йорка, не могла отделаться от симптомов страха.
Разумеется, легче всего было бы поддаться этому страху, прекратить упражнения и бежать в квартиру наверху, и хотя Сидония с каждой секундой убеждалась, что именно так она в конце концов и поступит, какая-то черта ее натуры, присущая Тельцу, не позволяла ей сбежать, пока напряжение не станет невыносимым.
