А.Беляев. Собрание сочинений том 3 - Беляев Александр Романович (читать онлайн полную книгу .TXT, .FB2) 📗
САНТАНО (встает). Благодарю вас, господин Грот. С вашей помощью нам удастся найти моего племянника и вашего друга. Я думаю, что Джон должен быть у доктора Никольса. Еду к нему!
Затемнение. Приемная в квартире Никольса.
Вуд и Сантано сидят друг против друга за кассовым столиком и шепчутся, как заговорщики, оглядываясь на двери кабинета Никольса. Перед Вуд огромная бонбоньерка.
Слышатся шепот и отдельные фразы.
ВУД. Никольс третирует меня, как прислугу. Ужасный человек… (Шепчет что-то.)
САНТАНО (возмущенно). Никакого уважения к женщине! И к такой женщине! (Шепчутся.)
ВУД. Да, держит господина Паркера в заключении. Бедняжка не знает, как вырваться.
САНТАНО (качает головой). Мне нужна будет ваша помощь, но и я освобожу вас от этой тирании. (Шепчет.) Место кассирши… паноптикум…
ВУД (улыбаясь). Я буду вам бесконечно благодарна. (Шепчет.) Вы можете совершенно положиться на меня!
Встают, улыбаясь, пожимая друг другу руки.
Подъезд квартиры Никольса. Стоит автомобиль Сантано. Сантано выходит, садится в автомобиль.
САНТАНО. Никольс в моих руках! Светящийся человек будет мой!
ШОФЕР. Куда?
САНТАНО. Семнадцатая, два.
Машина двинулась.
Комната Паркера в доме Никольса. Горит лампа. Паркер ходит из угла в угол, как зверь в клетке. Берет стул, делает с ним упражнения, как с гирей. Ставит. Снова ходит. Гасит свет. Смотрит на руки, подходит к зеркалу. Вздыхает.
ПАРКЕР. Свечусь!..
Садится к столу. Кладет руки перед книгой и, освещая ладонями страницы, читает.
Затемнение. Та же комната, но свет погашен. Утро. Входит Элис.
ЭЛИС. Доброе утро, господин Паркер!
ПАРКЕР. Добрым оно будет тогда, когда погаснет свет.
ЭЛИС. Свет не уменьшился?
ПАРКЕР. Увы, нет. Госпожа Элис, я очень соскучился по моей Мэг. Нельзя ли мне хотя бы позвонить ей по телефону?
ЭЛИС (подумав). Отчего же нет?
ПАРКЕР. Благодарю вас!
Паркер у телефона в коридоре.
ПАРКЕР. Да, да, это я, Мэг… Что? Ты хочешь видеть меня? Что случилось? Поговорить со мной по важному делу? Но я… хорошо. В саду, на нашей скамейке? Сейчас выезжаю!
Приемная Никольса. Вуд за стойкой. Паркер пробегает в переднюю.
ВУД. Господин Паркер! Куда вы?..
Передняя. Паркер бросается к двери, пытаясь открыть ее, но она закрыта, и ключа нет. Вбегает Вуд.
ВУД. Господин Паркер! Но господин Никольс запретил вам выходить из дома.
ПАРКЕР. Запретил? Но ведь я не в тюрьме!
ВУД (улыбаясь). Думайте как хотите.
ПАРКЕР. Мне необходимо. Понимаете, совершенно необходимо выйти из дома. Если вы не откроете дверь, я разобью стекла и выпрыгну в окно. (Угрожающе.) Давайте ключ!
ВУД (испуганно). Он с ума сошел! (Кричит.) Помогите!
Вбегают Никольс и Элис.
НИКОЛЬС. Что случилось?
ВУД. Господин Паркер с ума сошел… Он едва не убил меня.
НИКОЛЬС. Что с вами, Паркер?
ПАРКЕР. Мне необходимо выйти из дома. Она не дает ключа. Вы не смеете держать меня! Я не в тюрьме!
НИКОЛЬС. Я держу вас? Госпожа Вуд, принесите ключ! (Паркеру). Но имейте в виду, если вы выйдете из этого дома, то можете не возвращаться. И пусть вас погасит кто угодно!
Вуд приносит ключ. Никольс широко открывает дверь.
НИКОЛЬС. (говорит Паркеру). Идите. Но больше вы не войдете в эту дверь!
ПАРКЕР (сразу остыв). Простите, но я… я хотел повидаться с Мэг… (Опускает голову и медленно идет назад в приемную.)
Кабинет Никольса. Никольс и Элис. Оба взволнованы.
НИКОЛЬС. Что с ним случилось? Я даже не ожидал от этой овечки такой выходки.
ЭЛИС. Он звонил невесте… Вероятно, она вызвала его на свидание. Но почему бы ему не пойти?
НИКОЛЬС. Почему? Вы сами видели, я не держу его, но для его же пользы и моей лучше, чтобы он сидел дома. (Подходит к столу, показывает Элис газеты.) Видите, Элис? Все газеты полны статьями о светящемся человеке. Его ищут. Упоминается уже и мое имя. Если мне не удастся погасить свечение Паркера, прежде чем журналисты нападут на его след, это может вызвать большие осложнения. У меня есть враги в научном мире. Они уже плетут какие-то тенета…
Комната индивидуального гипноза. Никольс. Элис.
Входит Сантано. Волосы напомажены и разделены прямым пробором. На нем костюм кофейного цвета, несколько странного покроя: жакет с сильно обрезанными закругленными фалдами, застегнутый на одну пуговицу и открывающий жилет с массивной золотой цепочкой часов. Черные лакированные туфли, подходящие скорей к фрачному костюму.
Этот костюм и внешность, манера держаться с особым апломбом несколько необычны и комичны.
Никольс осматривает посетителя, стараясь определить, кто бы он мог быть.
Сантано, решив, что достаточно попозировал, с легким кивком головы подходит к Никольсу петушиным шагом и говорит быстро, как человек, у которого каждая минута на счету.
САНТАНО. Профессор Никольс! Прошу прощения за ранний визит и беспокойство. Времени мало. Здесь проездом. Через час на поезд. Много слыхал о вас. Решил обратиться к вашей помощи.
НИКОЛЬС. Но не рано ли вы прибегаете к моей помощи, господин…
САНТАНО. Ной Фелл!
НИКОЛЬС. Господин Фелл. Вы знаете, очевидно, что я пользую стариков. Вы же еще в цветущем возрасте и состоянии.
САНТАНО. Не жалуюсь. Мне сорок девять лет. Немного. Но у меня… Позвольте рассказать вам историю своей болезни, если так можно выразиться… Когда мне было тридцать шесть лет, у меня испортился зуб, клык. Вот этот. Пришлось сделать золотую коронку. Коронка оказалась длинна. Плохой дантист. Зуб подсекал нижнюю губу. Образовалась опухоль. Я обратился к другому врачу, тот посмотрел опухоль и сказал: «Господин Сан… Фелл!»
НИКОЛЬС. Но, простите, какое все это имеет отношение ко мне! Я не зубной врач.
САНТАНО. Самое близкое. Слушайте дальше. У меня не много времени. Второй дантист посмотрел опухоль, говорит: «Господин Фелл! Если это уже не рак, то место для рака!» Так и сказал. Я ужасно испугался, понятно.
НИКОЛЬС. Раковые опухоли я также не лечу.
САНТАНО. Прошу выслушать до конца. У меня каждая минута на счету. Итак, я перепугался. Очень. И бросился к профессору ракологу, или, как у вас зовется…
НИКОЛЬС. Онкологу.
САНТАНО. Да, к специалисту по раковым болезням. Он посмотрел на опухоль, многозначительно сказал: «Гм! Да!» У меня душа упала совершенно. Потом он не спеша вымыл руки, пощупал опухоль и сказал: «Могу вас успокоить. Это не рак. Опухоль совершенно мягкая и даже дряблая. Вам еще рано обзаводиться раковыми опухолями. Лет двадцать еще прожить надо». Я был в восторге. Исправил коронку. Клык перестал подсекать губу. Опухоль исчезла, я скоро забыл о ней… Но вот с недавних пор я начал чувствовать какое-то смутное беспокойство и недомогание. Потерял сон, аппетит, начал убавлять в весе. Обратился к врачу. Никаких болезней. Все в порядке. Недоумевает, спрашивает: «Чем вы болели?» — «Корью в детстве, больше ничем». — «Вспомните, может быть, еще чем-нибудь болели?» Начал вспоминать и вспомнил зуб. Опухоль. Когда это было? Двадцать лет тому назад. Ровно двадцать!
НИКОЛЬС. Позвольте, но ведь вы говорили, что вам тогда было тридцать шесть лет, а теперь сорок девять.
САНТАНО. Может быть, я немножечко ошибся. Дело не в том, сколько мне сейчас, а в том, что прошло ровно двадцать лет, — срок, который я смог прожить, по мнению онколога. Не больше. И вот тут-то начались мои мучения. Я заболел, если так можно выразиться, ракобоязнью. Всюду щупал себя. Искал опухоли. Бегал по врачам. Нахожу признаки рака во всех частях тела. Не могу работать. Одна мысль гвоздит меня: «Твой срок пришел!»
