Стеклянная западня (сборник) - Франке Герберт В. (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Если бы у него было зеркало. Интересно, какое у него сейчас лицо? И что с его телом? Неужели он изуродован сильнее, чем допускается положением о медицинской помощи? В последние дни войны, когда число раненых катастрофически росло, она сводилась, как правило, к категории «Д», что означало «помощь имеющимися в наличии военно-полевыми медицинскими средствами». Но при легком ранении он давно бы уже был на ногах…
Взгляд его упал на металлические предметы вверху в потолке, отражавшие движения суетившейся медсестры, и он сразу ухватился за открывшуюся ему новую возможность. Это было зеркало, пусть кривое, искажающее, но все-таки зеркало, дающее представление о том, что находится внизу. Он выбрал самую большую гладкую полированную металлическую поверхность-это было нечто похожее на ручку или рычаг посреди круглого предмета прямо у него над головой. Предмет он принял за лампу. С трудом стал расшифровывать пятна света и тьмы, из которых складывался серебристый блеск, пытаясь понять, где же окружающие его приборы, где комната и где он сам. Отражение было крошечным, мизерным и к тому же сильно искаженным. Единственное, что сумел он выделить и различить, были голова и руки. Руки действительно вытянуты были в стороны, как он и ощущал. Остальное тело упрятано под странным стеклянным куполом, из которого выползало множество проводов и сосудов, они тянулись к аппарату слева. Что было под стеклянным куполом, разглядеть не удалось, купол находился в тени. Что со мной, хотел спросить он, но не выдавил ни звука. Он не мог говорить — только сейчас он вспомнил это. Он попытался беззвучно проартикулировать слова: «Что со мной?» Но девушка не слышала его немых вопросов. «Что со мной?»
Вновь и вновь безуспешно изображал он эти звуки. Собрав все силы, рывком повернул голову вправо… Но сестра хлопотала где-то в ногах, он не видел ее, а она его. Прямо перед ним светился один из экранов пульта, острые кривые стремительно взметались вверх, словно на датчике работающего ракетного двигателя, секунду они пребывали в неподвижности, потом отгорали ядовитым зеленым пламенем. Он закрыл глаза.
— Сестра, пациент беспокоится! — произнес мужской голос.
С трудом разомкнув веки, он увидел прямо перед собой парящую в воздухе руку, указывающую перстом на экран со стремительно вздымающимися вверх кривыми.
В ответ раздался голос Крис:
— У него все нормально, господин главный врач.
Теперь он мог разглядеть мужчину. На нем был белый медицинский халат. Он был высокого роста, с хорошей выправкой. Лицо строгое и уже не молодое, но выражение явно доброжелательное. Склонившись, он принялся разглядывать пациента.
— Вы выглядите отлично, Фил Абельсен, — сказал он. — Не беспокойтесь, мы вас подштопаем. Как чувствуете себя, мой мальчик? — Повернувшись к сестре, он спросил:-Он уже реагирует на слова?
— Он делал даже движения губами, я могла их прочесть.
Рука доктора Миера появилась перед правым глазом Фила и раздвинула ему веки. Вспышка карманного фонарика ослепила его, но пальцы врача не позволили зажмуриться.
— Реакция зрачка значительно улучшилась, — заметил врач. — Можно постепенно снимать тетралин.
Он вновь повернулся к пульту.
— Все идет прекрасно, мой мальчик, — сказал он. — Но с вами пришлось здорово потрудиться. Посмотрели бы, что это было, когда я вас подобрал.
— Господин главный врач, — сказала сестра. — Я еще ничего не говорила пациенту. У него может быть шок…
— Не будьте столь трепетны, дева, — сказал врач, скользнув по девушке каким-то особо бесцеремонным взглядом, так что в душе Фила мгновенно все возмути лось. — Вас разодрало как быка на бойне, — продолжил врач. — Осколок угодил прямехонько в грудь. От нее, прямо скажем, немного осталось, разве что голова кое-как болталась на позвоночнике. Я уже многим удачно подштопал шкуру, но вы — мой шедевр. Сердце сгинуло-его просто не было, легкие в клочья, не говоря уже о пищеводе, диафрагме, желудке и других небесполезных вещах. Тяжелейшая потеря крови, выжат как лимон. Что хоть чуть-чуть уцелело из кожи, в клочьях, в нарывах, обожжено, обморожено-смотря какое место. Но не бойтесь. Я вытащил вас. Вы давно вне опасности. А что пока еще беспокоит-плевое дело. Вы мне верите? Вы поняли?
Фил кивнул.
— Ну и хорошо, — сказал главный врач. — Постепенно я приведу вас в полный порядок. Хотите взглянуть на тело?
Не дожидаясь ответа, он приподнял левой рукой голову пациента, правая сопровождала объяснения. В глубине комнаты Фил увидел девушку. Перед ним, надо всем его телом лежал стеклянный купол. Он накрывал своего рода ванну, наполненную слегка мутноватой жидкостью. В жидкости плавал он сам-его тело.
— Все важные артерии мы подсоединили к искусственному сердцу. Взгляните-вот оно, этот насос. — Врач показал на поршень, что в равномерном ритме двигался вверх-вниз. — Функцию легких также выполняет электрическое устройство. Вон эта штука, похожая на воздушный шар или мехи. Малый круг кровообращения, от правого желудочка в легкие, а оттуда в левое предсердие, свершается, естественно, вне организма. Все, что вы видите здесь, — он показал на пульт с правой стороны от Фила и на многочисленные сосуды с левой стороны, — все это принадлежит сейчас вам, это часть вашего тела. И функционирует, кстати, лучше, чем органические материалы. — Он тихо рассмеялся и продолжил:-Я мог бы оставить вас висеть на этом приборе всю жизнь. Но я прекрасно понимаю, что подобная перспектива не обнадеживает. Вам нечего тревожиться. Консервированных органов достаточно. Об этом позаботилась война. В ближайшие дни я поставлю вам полное оснащение. Сильное сердце, возможно, лучше даже, чем прежнее. Отличные легкие. Сегодня я как раз отобрал их, они уже разморожены и лежат в питательном растворе. Час назад я проверил, как бьется сердце. Это впечатляет… Месяцы, а может быть, и годы было оно мертво, и вот подключается ток, дается импульс, и оно снова живет.
Он опустил голову больного. Фил закрыл глаза. — Вы сильный мужчина, Абельсен, и должны уметь выносить удары судьбы, — сказал врач. — Я за честность, за правду. Вот почему я ничего от вас не скрыл. Сегодняшний врач кажется порой пациенту инженером. Свято верящий в прогресс, он экспериментирует с человеческим материалом, и лишь собственное тщеславие побуждает его с помощью различных трюков поддерживать существование тяжелобольных и нежизнеспособных людей, независимо от того, достойно это существование человека или нет. Я не таков. Для меня важен человек в естественной своей форме и с полной свободой действий. Для меня важно сохранять высшее и наиболее ценное в человеческом роде. Я говорю вам абсолютно открыто: я не лечил бы вас, если б не был уверен, что восстановлю полностью.
Рука его лежала на каком-то регуляторе, слегка поворачивая его, он наблюдал за показаниями стрелки.
— Я позаботился, чтобы вы себя хорошо чувствовали. Мы располагаем ныне химическими средствами, позволяющими почти полностью управлять любыми чувственными впечатлениями, неважно, физические они или эмоциональные. Вам нечего бояться, вы не испытаете ни страха, ни боли. Обещаю вам вновь: вы станете полноценным членом человеческого общества.
5
Абель не знал точно, сколько времени прошло, но продолжалось все это долго. Он надеялся, что ночную тревогу на сей раз объявят не слишком скоро. Он лежал на самом верху трехъярусной кровати, снизу его трудно будет разглядеть, даже если внезапно вспыхнет свет. Не рекомендовалось вставать с постели без неотложной причины, ворочаться, тем не менее он принялся отодвигать от стенки матрац, матрац из стекловолокна, в обшивке которого он во время мертвого часа проделал дыру и где теперь лежали спрятанные части пистолета. Он отодвигал матрац и сдавливал, пока не образовался валик посередине и щель вдоль стены, позволяющая видеть нижний ярус. Там лежал Остин.
Осторожными движениями, замирая и прислушиваясь, он медленно придвигался к стенке, пока ухо его не прижалось к щели. Какое-то время он слушал. Его широко раскрытые глаза зорко вглядывались в пустоту. Вокруг лежала лишенная очертаний ночная тьма, свет подобно холодной дымке струился из окон, густые тени, словно полог, укрывали койки. Размытые контуры распластанных, свернувшихся в комок тел угадывались под одеялами. Ритмичные вдохи и выдохи чередовались с механической размеренностью и напоминали ровно работающий насос, и Остин тоже дышал спокойно, но через какое-то время он повернулся на другой бок, потом принял прежнее положение.
