Страхи академии - Бенфорд Грегори (Альберт) (версия книг .txt) 📗
— Конечно.
И тогда Вольтер сотворил собаку, на которую жалко было смотреть, поскольку электронный пес жалобно скулил и в отчаянии прыгал по лужайке. Для полной достоверности Вольтер сотворил дом с мебелью. Бедное животное, скуля, устремилось туда, а он сказал:
— Я продемонстрировал, мадам.
— Фокусы! — Она презрительно и гневно скривила губы.
— Не забывайте, что математики похожи на французов: что им ни скажи, все они переводят на понятный им язык и понимают по-своему, а это нечто совсем иное.
— Я жду моего Господа. Или, как сказал бы математик, сударь, Разума.
— Садитесь и подумайте, мадам.
Он материализовал уютную прованскую кухоньку: стол, стулья, аромат свежесваренного кофе. Сели. На кофейнике красовался его девиз из давно потерянного прошлого:
— Ух, как вкусно!
— Я создал многоканальный вход. — Вольтер шумно хлебал кофе; эту кошмарную привычку парижскому высшему обществу удалось привить всем, не исключая даже философов. — Мы раздроблены на множество осколков по всем компьютерным узлам Трентора. Я могу дотянуться до любой информации, спрятанной в электронных библиотеках этого мира.
— Хорошо бы ты и меня научил таким фокусам, — заметила она, пристроив оружие сбоку стула и осторожно потягивая горячий кофе. — Но я чувствую какую-то пустоту…
— Я тоже, — сокрушенно кивнул он.
— Мы словно… Я даже боюсь сказать…
— Словно божества.
Кощунственно, но верно. Хотя Творец мудр, а мы нет. Вольтер раздраженно дернул щекой.
— Хуже всего, что у нас нет даже собственной воли.
— Ну, у меня есть.
— Если мы не что иное, как набор электронных сигналов — нули и единицы, и все! — то как мы можем быть свободны? Разве мы не скованы этими математическими символами?
— Я чувствую себя свободной.
— Ах, разве тогда мы беспокоились бы, правда? — Он поднялся. — Один из моих лучших куплетов:
Наука лишь то, что вмещает в нее гений, Пусто искусство, ущербна мудрость людская. Как мы можем знать, что свободны? Такими нас сделал Творец! Тогда подайте мне Творца!
Жанна перевернула стол, опрокинув кофейник. Горячие брызги попали на Вольтера, который тут же нейтрализовал их воздействие. Она выхватила меч и принялась рубить кухонные стены. Стены расползались рваными кусками, открывая вид на серое эвклидово пространство. Настоящее сползало, словно апельсиновая кожура.
— Как показательно, — молвил он. — Лучший аргумент против христианства — сами христиане.
— Я не позволю…
Тебе нравится думать о себе как о философе? Слова заполнили все вокруг. Акустическая волна прошла над ними и завернулась, словно огромная страница небывалой книги. Вольтер глубоко вдохнул и спросил:
— Это вы мне?
Еще тебе нравится думать о себе как о проницательном знатоке возможностей. И словесных игр.
Жанна попыталась поразить наступающую волну, но звук отбросил ее меч и спокойно покатил дальше.
Тебе нравится думать о себе как о знаменитости даже в таком далеком времени и пространстве.
Огромные давящие стены катились мимо, словно какой-то великан гнал их вниз с пепельного безликого неба.
— Это вызов? — крикнул Вольтер.
Одним словом, тебе нравится думать о себе.
Жанна рассмеялась. Вольтер зарделся.
— Плевал я на тебя, кляузник!
Словно в ответ, эвклидово пространство вспучилось…
И теперь он стал пейзажем. Где-то внизу бурлила горячая вулканическая магма, а его кожа была бугристой и шершавой. Ветры драили его кожу. Его разъедали ручьи и реки. Горы возносились из его плоти, словно гигантские прыщи.
Где-то закричала Жанна. Он вскинулся, разломал геологические пласты, разметал почву и увидел ее. Жанна превратилась в высокую гору, на ее вершине покоились белые снега, а основание распирала горячая лава.
Над ними кружили оловянные облака. Он ощущал присутствие неведомых чуждых сознаний, но какая-то связь меж ними все-таки существовала.
«Суперсознание? — подумалось ему. — Суммирующий алгоритм?»
Кружащийся серый туман опустился на весь Трентор. Вольтер ощутил, чем он кажется этому туману: раздробленная жизнь, электронные импульсы в разрозненных машинах, которые перекачивают информацию за краткий промежуток времени. Настоящее состояло из электронного полотна, которое ткали сотни разных процессоров. Они не жили в настоящем, они оперировали прошедшим, чтобы создавать будущее.
Было что-то странное — не видимое, но вполне ощутимое для Вольтера — между электронной реальностью и этим туманом, спокойным и вездесущим. Самому туману он казался набором мгновений, которые только, и ждали, когда их воплотят в жизнь, и были не чем иным, как прикладной нумерологией.
А потом он увидел, что представлял собой туман.
Он попытался сбежать, но горы не бегают.
— Они… другие, — отчаянно крикнул он Жанне.
— И чем же они отличаются от нас? — удивилась она.
— Мы, в конце концов, происходим от людей. А они нет.
Глава 2
Каким-то чудом, но им удалось стать собой, вырваться обратно.
На мгновение чуждый туман покрыл склоны горы. В следующее мгновение Вольтер уже сумел выдернуть себя и Жанну наружу. Но пока мимо них плыли серые волны мертвого моря, он не переставал повторять, что им необходимо… переродиться.
— Мы превратим себя в детей? — удивилась Жанна, стараясь не смотреть вниз, где странные волны, больше похожие на прозрачные трупы, перетекали друг в друга. Вероятно, туман таким образом демонстрировал свою сущность, напоминая о человеческой бренности. Туман не рассеивался и, видимо, собирался затравить их насмерть.
— Неподходящая метафора. Мы должны создать и спрятать собственные копии.
Он поднял руку, и Жанну пронзила стрела-знание…
Повторы, Дубликаты или Копии, которые запечатлеют часть твоего существования. Древние верили, что Копия, электронное "Я" идентично Оригиналу и что Оригинал должен осознавать, что Повтор принадлежит вечности. Своего рода электронное бессмертие…
— Мы должны скопировать себя, чтобы выжить, когда нас поглотит туман? Да я лучше изрублю их на куски!
Вольтер засмеялся.
— Если это будут твои копии, они сумеют управиться с твоим мечом. У них будут такие же защитные программы, как у тебя и у меня… Лучше договоримся с ними. Я больше полагаюсь на разумный подход.
— Копии?.. Ничего не понимаю.
— Можно рассчитать и сгладить «ошибку копирования», если углубиться в логические построения. Сейчас я приведу простенький пример. Представь, что тебе пообещали, что после смерти ты обретешь электронное бессмертие. Ты должна отвалить за такое благодеяние кучу денег. А потом они говорят, что мгновенное воспроизведение невозможно, что они воскресят тебя когда-то в будущем, неизвестно когда. После чего твой энтузиазм быстро проходит. Потому что люди подсознательно стремятся продлить существующую жизнь, а не начинать все заново в неизвестном будущем.
— Ясно. — Жанна чихнула в кулак, уверенная, что так поступают настоящие дамы. Полупрозрачные туманные струи все напирали, усиливая давление.
— В конце концов, Копии живут для себя, а не ради умершего Оригинала. Потому на Тренторе и по всей Империи это считается незаконным. — Вольтер вздохнул. — Моралисты! Ничего-то они не понимают. К запретному всегда руки тянутся. Потому в Сети Трентора полным-полно всяких искусственных сознаний.
— Они все незаконны?
— Все, кроме тумана. Туман… хуже всего.
— Но если Копия — тот же человек, то почему…
— Ах! Противоречие копирования высказано в известном в древности парадоксе Левинсона: «Как только Копия достигает совершенства, она начинает защищать себя».
