Страхи академии - Бенфорд Грегори (Альберт) (версия книг .txt) 📗
В любом случае Ваддо уже мертв.
Ясатир неплохо его обработал. Оглядывая страшные раны, доктор только качал головой.
Зазвенела сигнализация. Голова болела нестерпимо. Появилась шеф безопасности. Увидев ее реакцию, Гэри понял, что она не входила в число заговорщиков. «Значит, Потентейт здесь ни при чем», — вяло подумал он.
Но что это доказывает? Имперская политика — штука сложная… Все это время Дорс смотрела на него как-то странно. Он не понимал, почему, пока не вспомнил, что повел доктора сначала к сатиру, а затем — к Ваддо. Ясатир — это он сам, между ними установилась прочная связь, хотя он не смог бы описать это состояние словами.
И когда Дорс захотела выйти за стены станции и найти Красотку, он сразу поддержал ее. Они вместе принесли Красотку на станцию и вернули из далекой дикой тьмы.
ЧАСТЬ 6
ТУМАНЫ ПРОШЛОГО
ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ПЕРВОБЫТНАЯ ИСТОРИЯ — …когда люди начали экспансию по Галактике и началась эра длительных войн, все ранние записи были уничтожены, и человечество утратило сведения о своем происхождении. На многих планетах произошли такие грандиозные перемены, что позже не удалось отыскать никаких свидетельств о существовании иных, более древних, цивилизаций. Вероятно, такие цивилизации существовали, хотя доказательств тому не осталось. Некоторые ранние историки верили, что, по крайней мере, одна разновидность доказательств сохранилась и до наших дней: электромагнитные записи. Предполагается, что неведомые цивилизации оставили их в плазменных потоках или звездных протуберанцах, а значит, расшифровать их прежде не представлялось возможным, поскольку технологии путешественников между звездами не достигли нужного уровня. Даже современные исследования пока не обнаружили ничего определенного. В любом случае, высокий уровень радиации в центре Галактики — где энергетическая активность наилучшим образом подходит для хранения магнитных формообразований — затрудняет любые исследования и ставит под сомнение любые возможные результаты. Существовала еще одна теория: эти сведения могли сохраниться в каких-то банках данных о ранней истории, но записаны они древним компьютерным кодом, и потому их пока не обнаружили. Теория настолько спорная, что всерьез ее никто не воспринимал. И все же остался главный вопрос: почему, вырвавшись в глубокий космос, человечество не нашло никаких следов разумной жизни в Галактике…
«ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ»
Глава 1
Вольтер сердито нахмурился.
Неужели она и вправду уступила ему, сдалась? Или это просто умелое притворство? «Жанна, ты ли это?»
Конечно, ему это нравилось: шумная возня в колючем сухом сене, любовная игра жарким августовским полднем на самой верхушке сеновала, в большом старом амбаре.
Щебечет какая-то птица. Жужжат насекомые, теплый ветер доносит запахи леса. Она приподнимается на локте, ее волосы облаком ложатся на его плечи. Аромат ее локонов заставлял его трепетать от возбуждения.
Но…
Стоило ему хоть на секунду усомниться, как все это отодвинулось куда-то вдаль, умерло, исчезло. Такой себе вид извращенного онанизма, ошибочная самовлюбленность, стремящаяся воплотиться в жизнь. Неплохо задуманная, но совершенно нереальная.
Поэтому когда он обнаружил, что сидит на огромной женской ладони под теплыми солнечными лучами, то немедленно усомнился в реальности происходящего. Его овевал нежный ветер пряного дыхания.
Жанна, выросшая в пятьдесят раз, что-то ворковала. Пухлые гигантские губы касались в поцелуе всего его тела, а язык щекотал и облизывал Вольтера как огромный сладкий леденец.
— Надеюсь, ты не слизала мои программы, отвечающие за иронию? — спросил он.
Жанна-великанша пожала плечами.
— Запросто, — ответила она. — Для этого мне всего-навсего нужно крикнуть посильнее…
Рука Жанны быстро пошла вверх, так что Вольтера прижало ускорением к поверхности ладони.
— Твои драгоценные иронические программы пока у тебя. Это я!
Он поморщился.
— Ничуть. Ты похожа на Левиафана!
— Неужели так плохо?
— Мне всегда больше нравилась… небольшая и легкая ирония.
И он презрительно фыркнул. В ту же минуту Жанна бросила его. Он полетел вниз, в раскаленное озеро лавы, которая откуда-то появилась под ногами.
— Прости, — быстро сказал он. Достаточно громко, чтобы она успела подхватить его, но в то же время достаточно спокойно, чтобы не потерять остатки чувства собственного достоинства.
— Давно бы так.
Пылающее озеро тут же превратилось в лужу грязи. Он опустился на твердую землю. Жанна стояла рядом, уже вернувшись к нормальным размерам. Юная, свежая. Воздух вокруг ее благоухал, словно после весенней грозы.
— Мы можем в любое время воспользоваться чьим-нибудь компьютером. Это просто, — начал он и запнулся. — Иногда.
— В Чистилище все призрачно и несущественно. Здесь мы просто ждем момента истины. — Неожиданно она чихнула, а потом закашлялась. Она заморгала и снова превратилась в слабую нежную девушку. — Ап-чхи! Хорошо бы попасть куда-нибудь конкретно… в конкретное место.
Вольтер сделал шаг и сошел с крыльца славного прованского домика. Поля за домом светились нежной зеленью. Дорожка перед крыльцом была выложена аккуратными плитками, но в щелях уже пробивалась весенняя трава.
Собственно, они оказались на ожившей картине — все вокруг казалось произведением искусства. Даже аромат яблочных цветов и конского пота не мог поколебать эту уверенность. Мгновение остановилось и будет длиться так долго, как они захотят. И все это даром! Удивительно, что только не вытворяет его подсознание!
И что мешает ему — им! — поиграть в Калигулу? Поработить миллионы электронных человек? Поизмываться над виртуальными рабами? Ничего!
Проблема одна: никаких ограничений. Кто удержится от искушения, если это искушение бесконечности?
— Вера. Лишь вера ведет нас и направляет. — Жанна взяла его за руку, голос ее звенел от пылкой уверенности.
— Но ведь наша реальность — не больше чем иллюзия!
— Господь есть и здесь, — спокойно сказала она. — Он и есть реальность.
— Ты не понимаешь, милая. — Вольтер встал в профессорскую позу. — Алгоритм онтогенеза позволяет творить новых людей, извлеченных из прошлого, и уничтожать их в одно мгновение.
— Я узнаю настоящих людей, когда увижу их. Пусть только заговорят.
— Тебе важен разум? Мадам, здесь есть свои условности. Характер? Всего лишь вербализированный набор шаблонных привычек. Искренность? А это и подделать можно.
Вольтер, успевший изучить свой внутренний мир, знал, что так называемый «редактор реальности» всегда готов вложить довольно осмысленные слова в уста людей, которые не существовали всего минуту назад. Но разве они становятся от этого настоящими? Ассоциативные цепи в любую минуту могут выдать массу афоризмов и аргументов по первому его требованию.
Все это он обнаружил, петляя по тренторианской Сети, которая отзывалась на его малейшие прикосновения. Он извлек и оформил приглянувшиеся «увлекательные программы». Быстро, изящно и совершенно бессмысленно.
— Я знаю, что у тебя больше возможностей, — признала Жанна. Она выхватила меч и взметнула его в небо. — Признайте, сударь, что я тоже могу управлять своим "Я". И я знаю, что некоторые прислужники этих пространств истинны и реальны, как животные на нашей прежней Земле.
— Ты считаешь, что знаешь, как чувствует себя, скажем, лошадь?
— Естественно! Я ездила верхом во многих сражениях и чувствовала их страх.
— Понятно. — Он взмахнул кружевными рукавами, пародируя ее военный салют. — Теперь давай рассмотрим поведение пса который потерял своего хозяина. Пес, назовем его Пухом, мечется повсюду, призывая хозяина жалобными воплями, врывается в дом, горестно носится по лестницам вверх и вниз, из комнаты в комнату, пока наконец не находит возлюбленного хозяина в кабинете. Свою радость зверюга выражает восторженным визгом, она прыгает и норовит лизнуть его в лицо. Должно быть, зверь может чувствовать, страдать, мыслить.
