Операция прикрытия - Синякин Сергей Николаевич (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
— Понимаю, — сказал Берия. — А если они все-таки правы, Коба? Если мы идем по неверному пути?
— И ты тоже, — яростно пыхнул трубкой вождь. — И ты засомневался!
— Я просто высказываю предположения, Коба, — мягко возразил Берия. — Может случиться так, что все идут в ногу и правильно, а мы уподобились солдату, который спутал правую ногу с левой и таким образом…
— Глупость! — резко оборвал его Сталин. — Троцкий тоже упрекал нас в отходе от принципов социализма. Жизнь его слова опровергла самым действенным образом. Если бы Россия и ее народы шли неправильным путем, победили бы мы в прошедшей войне? Добились бы таких потрясающих успехов в послевоенном строительстве?
На послевоенное строительство у Лаврентия Берии был свой взгляд, несколько отличный от мнения вождя, но обстановка не располагала к спору, и Берия благоразумно промолчал. В такой ситуации спорить себе же дороже обойдется. Тут и гадать не стоило, Иосиф Виссарионович принял решение, и теперь его с этого решения не столкнуть. Сколько раз уже так случалось в войну — решение принимал вождь, а виноватыми в неудаче оставались военачальники, которые не находили в себе мужества отстаивать свою точку зрения. Берия справедливо полагал, что эти люди виновны. Хотя бы в том, что не нашли в себе смелости для спора. Но то, что раньше касалось других, Берия никак не мог отнести к себе. Принцип таких вот бесед с вождем был очень простым — не спорь, не возражай, не требуй. Берия Даже не пытался разубедить вождя-. Причины к тому были крайне простыми — в случае неудачи один из спорщиков терял очень многое, иной раз даже саму жизнь. А кто окажется в споре с вождем проигравшей стороной, и гадать не стоило. Баснописец Крылов прав — у сильного всегда виноват бессильный, тот, кто имеет власть, обязательно переиграет своего оппонента, пусть только тот опрометчиво попробует не проиграть своему вождю!
Сталин выдохнул клуб пахучего дыма и неожиданно улыбнулся.
— О чем спорим? — топорща седые усы, сказал он по-грузински. — Не верю я в Коалицию, нет там ничего, — показал он на небеса. — Я тебя от скуки провоцирую, а ты уже всерьез зажегся. Это все игра ума, Лаврентий. Скучно стало старому человеку, развлечений хочется.
— Можно концерт организовать, — предложил Берия. — Или просмотр фильма если хочешь.
— А фильмы ты мне будешь показывать идеологически выдержанные, — вздохнул Сталин. — Сколько раз мы с тобой комедию «Волга-Волга» смотрели? Сам смотришь американские, а старику их не показываешь. Почему, Лаврентий? Разлагаешься в одиночку? Или ты их не один смотришь? С бабами, наверное? — Он весело и вместе с тем цепко смотрел на Берию.
Сердце снова заныло от нехороших предчувствий. Ох не зря, не зря товарищ Сталин такие разговоры ведет! Лишним стал Берия, слишком многое он знает, слишком во многих начинаниях вождя принимал участие, а теперь хитрой старой лисе понадобился новый человек, еще незапятнанный! Берия шутливо развел руками, весело блеснул пенсне и примирительно сказал:
— Американский так американский! Приказать, чтобы привезли?
Сталин кивнул.
— Хитрый ты у меня, — вздохнул он. — Ловко от серьезного разговора уходишь. Но, предположим, предположим, что все это правда. Что делать тогда Советскому Союзу? Вступать в Коалицию? Но мы не знаем, какие цели она преследует, зачем вообще существует. ООН нам понятна, американцы предложили ООН, чтобы свои идейки в мировом масштабе проталкивать. Разжирели они после двух мировых войн, возгордились, решили, что будут править всем миром. Но не приняли в расчет Советский Союз и новую расстановку сил, которую мы им предложили. Конечно, сегодняшняя система — еще не вся Европа, как мечталось в тридцатые, но и это уже серьезная заявка на лидерство. Опять же, теперь мы имеем такой азиатский противовес, как Китай с его людскими ресурсами. Тут все ясно, все понятно, весь вопрос, кто и кого переиграет. А Коалиция? Что она предлагает нам взамен существующего? Членство в неизвестно для чего и неизвестно кем созданной организации? На каких правах? И чем мы будем платить за членство в ней? Оставим романтику слюнтяям. Мы люди прагматичные и везде должны искать свою пользу и целесообразность. Но здесь мы ее не видим. А если пользы не видно, то зачем нам вступать в Коалицию? Зачем нам обращаться к ней?
Берия молчал. К подобным монологам он уже привык. Вождь отождествлял себя с государством, поэтому о себе он обычно говорил в третьем лице и во множественном числе. Несомненно, произнесенный монолог не был экспромтом, но какие цели преследовал Сталин, втягивая его в этот непонятный разговор, Берия не догадывался. От того он снова почувствовал тревогу.
— Что понимают американцы? — спросил Сталин. К Берии он не обращался и даже не смотрел в его сторону, следовательно, этот риторический вопрос Сталин обращал к самому себе, поэтому Берия терпеливо ждал продолжения. Паузы между словами и фразами были достижениями ораторского искусства вождя, как и привычка говорить тихо. Тихий голос заставлял невольно прислушиваться, а многозначительные паузы — искать в сказанном скрытый смысл.
— Американцы понимают силу. — Трубка вождя описала замкнутый полукруг. — Нет никаких сомнений, что сила — единственный аргумент в любом споре. Как говорится — выше, лучше, быстрее. И тогда тебя станут уважать. Слабое государство подобно немощному человеку: пока ты не проявишь себя исключительным, тебя не замечают. Империя, Лаврентий, — вот высший тип государства. Неисчерпаемые людские ресурсы, помноженные на мощь науки и техники. Несомненно, нам угрожают, все эти дипломатические выверты не могут скрыть этого факта. А на угрозу необходимо отвечать силой. Только так можно заставить себя уважать.
Сталин присел на краешек стола, положил больную сохнущую руку на колено.
— Не понял? — спросил он. — Это не важно. В политике, Лаврентий, ты познал лишь азы, можно сказать, добрался до арифметики. А высшая математика доступна только избранным. Гитлер бы меня понял, Рузвельт и, пожалуй, Черчилль.
Улыбчиво топорща седые усы, вождь подошел к молчащему Берии и хлопнул его по плечу.
