Эон - Бир Грег (читать книги без сокращений .txt) 📗
Патриция, казалось, сосредоточилась, зажмурив глаза. Лэньер ощутил странное очарование. Отсутствовали звуки, внешне проявления – просто шла передача чего-то, заимствование, копирование.
Она открыла глаза и повернула к нему голову.
Сетка сама снялась с головы.
– Я в полном порядке. – Патриция села. – Не чувствую никакой разницы.
– Потребуется несколько часов, чтобы комбинация созрела, – сказал Ольми. – Затем Корженовский снова будет с нами.
– У него будет тело? – спросил Лэньер. Патриция встала рядом с ним.
– Он будет находиться внутри робота, пока ему не сделают тело, – сказал Ольми. – Однако он может изобразить свой собственный облик. Это – один из признаков полного восстановления.
Патриция снова взяла Лэньера за руку и крепко сжала ее.
– Спасибо, – сказала она.
– За что спасибо, ради всего святого?
– За смелость.
Лэньер изумленно уставился на нее.
Патриция, Лэньер и Ольми последовали за медицинским роботом в помещение, где они ночевали. Ольми решил, что будет лучше, если первые впечатления Корженовский получит в относительно знакомой обстановке – нормальная комната, небогато обставленная и без большого скопления людей – или нелюдей. Рю Ойю и Йетс согласились.
– Кроме того, – сказал Смотритель Ворот, – вы ждали этого момента пять веков. Это в значительно большей степени, ваш момент, чем наш.
В комнате, помедлив пятнадцать минут, Ольми приказал роботу показать процесс формирования содержавшейся в нем личности. Патриция поднесла руку ко рту, когда перед ними появилось изображение.
Изображение было сильно размытым, одна половина тела была большой и луковицеобразной, другая же совсем крошечной, почти невидимой. Оно не было твердым, некоторые части – сплошные, а другие прозрачные. Цвет его был большей частью голубым. Вытянутая голова, казалось, разглядывала всех, переводя взгляд с лица на лицо.
– Не беспокойтесь, – предупредил Ольми. – Осознание формы тела формируется последним.
В течение нескольких минут, почти незаметно для глаз, искажения исчезли. Цвет из голубого стал более естественным, а прозрачные участки заполнились.
Когда формирование изображения завершилось, Ольми с удовлетворением отметил, что оно соответствует внешности, которую Инженер когда-то выбрал для официальных портретных миниатюр: стройный темноволосый мужчина среднего роста, с острым длинным носом, пронзительными веселыми черными глазами и кожей цвета светлого кофе.
Ольми все еще искал отклонения. Таинство, наложенное на составляющие личности, хотя и близкое к оригиналу Корженовского, было неточным. Однако этого хватало, чтобы вернуть Инженера в полное сознание, и сознание это должно было состоять из сливших вместе частичных составляющих, чтобы близко воспроизвести личность, которая была стерта – убита – еще до рождения Ольми.
– Добро пожаловать, – громко сказал Ольми.
Изображение пристально разглядывало их, затем попыталось заговорить. Его губы двигались, но не было слышно ни звука. Изображение внезапно подернулось рябью, а когда снова стало устойчивым, сказало:
– Я вас знаю. Я чувствую себя значительно лучше – совсем по-другому. Меня восстановили?
– Настолько, насколько смогли, – ответил Ольми.
– Я так мало помню – словно дурные сны. Вы были ребенком… когда мы впервые встретились.
Ольми почувствовал, как в нем нарастает еще одно чувство, которое Рам Кикура могла бы назвать атавизмом.
– Пятилетним мальчиком, – уточнил он.
Он хорошо помнил, как впервые нашел дубля Инженера в памяти их квартиры, помнил, как испугался и поразился, увидев человека, который был столь знаменит – и мертв.
– Как долго я был неполон, мертв или как это называется?
– Пять веков.
Восклицание Инженера могло бы показаться необычайно грубым в его время; для Ольми же оно было архаичным и забавным.
– Зачем меня вернули? Наверняка всем без меня только лучше.
– О, нет. – Ольми был искренен. – Это большая честь для нас – вернуть вас к жизни.
– Я, должно быть, полностью устарел.
– Мы можем исправить это за несколько часов.
– Я не чувствую себя… завершенным. Почему?
– Вам нужно созреть – восстановление еще продолжается. У вас нет собственного тела. Вы находитесь внутри медицинского робота.
Снова восклицание, еще более крепкое.
– Я отстал от времени. Только умственный карлик может поместиться внутри самого совершенного робота… – Изображение наклонило голову, исподлобья вопросительно разглядывая Ольми. – Я был поврежден, верно?
– Да.
– Чего не хватает?
– Таинства. Мы вынуждены были работать только с дублями.
– Чье Таинство его заменило?
Ольми показал на Патрицию.
– Спасибо, – сказал Корженовский после секундной паузы.
– Добро пожаловать. – Тон Патриции был неубедительным.
– Вы мне знакомы… Я видел вас раньше.
– Это Патриция Луиза Васкес, – ответил Ольми.
На лице Корженовского появилось выражение недоверчивости. Изображение протянуло руку Патриции. Она пожала ее, более не удивляясь твердости и теплоте изображения.
– Та самая Патриция Луиза Васкес?
– Та самая и единственная, – подтвердила она.
Изображение Корженовского с легкой ухмылкой откинуло голову назад.
– Мне чертовски много предстоит еще узнать.
Он отпустил руку Патриции, вполголоса извинившись, затем взял протянутую руку Лэньера и пожал ее коротко, твердо, но не настойчиво.
Лэньер испытывал благоговейный трепет перед человеком, который спроектировал коридор.
– У меня есть маленькая… я не знаю, что это – статуэтка, голограмма, что-то еще, – изображающая вас. У меня в столе. Вы были загадкой для меня многие годы… – Гарри понял, что лепечет какую-то чушь. – Мы с Земли, – внезапно закончил он.
Выражение лица Инженера не поддавалось описанию.
– Где мы? – спросил он.
– На Пути, у отметки один и три экс девять, – ответил Ольми.
– Где Пушинка?
– На орбите около Земли и Луны.
– Какой сейчас год?
– 2005, – сказала Патриция.
– Это год Путешествия? – с надеждой спросил Корженевский.
– От Рождества Христова, – поправил Ольми.
Инженер внезапно показался очень усталым.
– Сколько вам потребуется времени, чтобы полностью обучить меня?
– Мы можем начать прямо сейчас – еще до того, как созреет ваша личность. Хотите?
– Думаю, так будет лучше, верно? – Снова повернувшись к Патриции, Корженовский сказал: – Вы очень молоды. Какую работу вы проделали… сколько статей написали?
– Ни одной из моих важнейших.
– Не этого я ожидал… Не такого результата. Я имею в виду, как я мог все пропустить? А вы должны рассказать мне, как попали сюда… И почему именно вы?
Еще до того, как Ольми смог организовать запись информации, Патриция и Инженер углубились в беседу.
Через четыре часа исследователи, представлявшие семь различных рас, пользовавшихся коридором, собрались вокруг помоста. Каждая из этих рас продемонстрировала патронам-людям свою полезность, но никоим образом не подобострастие. Они были полноправными партнерами на Пути и отличались разнообразными формами – хотя не более разнообразными, чем неоморфы Аксиса, подумал Лэньер.
Среди них были три франта в блестящих серебристых накидках, которые, похоже, были их обычной одеждой за пределами Тимбла. Существо в форме двух перевернутых арок, соединенных толстой шишковатой веревкой мускулов, без глаз, с кожей блестящей и лишенной каких-либо черт, словно черное стекло, неподвижно стояло на четырех слоновьих ногах в нескольких метрах от франта, окруженное красной карантинной линией. Однако оно явно не испытывало никаких неудобств от местной атмосферы.
Исследователь с Тальзита стоял на своих восьми конечностях рядом с Йетсом на северной стороне помоста, окруженный силовым пузырем, содержащим специальную дыхательную смесь – очень малое количество кислорода со значительно более высоким процентным содержанием углекислоты и достаточно низкой температурой для того, чтобы конденсироваться на гибкой границе поля. Его словно покрытые мхом «рога» находились в постоянном движении. Все остальные исследователи-негуманоиды были также окружены подобными полями. Наиболее ошеломляющее впечатление производило волнообразное змееподобное четырехголовое существо, которое висело, словно заспиртованный образец, свернувшись кольцами в парящей сфере, наполненной зеленой жидкостью.
