Миры Роберта Хайнлайна. Книга 2 - Хайнлайн Роберт Энсон (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Я попытался втолковать ему, что к чему, но мои слова заглушил мощный голос, раздавшийся одновременно во всех концах зала:
— Процесс начинается!
Крошка вздрогнула и прижалась ко мне. Я выдернул свою левую руку из ее сжатых пальцев и обнял ее за плечи.
— Выше голову, дружище, — сказал я мягко, — не дай им себя напугать.
— Я не боюсь, — прошептала она, вся дрожа. — Только говори с ними ты, Кип.
— Ты так хочешь?
— Да. Ты не так быстро взрываешься, как я, а если у меня сейчас не хватит выдержки… ведь ужас что будет.
— Хорошо.
Наш разговор перебил все тот же гнусавый голос. Как и раньше, казалось, что говорящий стоит рядом с нами.
— Настоящее дело проистекает из предыдущего. Три временные пробы взяты с небольшой планеты Ланадорского типа, вращающейся вокруг звезды в периферийном районе Третьей Галактики. Это крайне примитивная зона, не заселенная цивилизованными расами. Раса, находящаяся на рассмотрении, является варварской, что видно по пробам. Она уже дважды обследовалась ранее, и срок следующего пересмотра дела еще не наступил, однако новые факты заставляют нас проводить его сейчас.
Голос спросил сам себя:
— Когда проводилось последнее рассмотрение? И сам себе ответил:
— Приблизительно один полураспад тория-230 тому назад. — И добавил, очевидно, специально для нас: — Около восьмидесяти тысяч ваших лет.
Иунио дернулся и огляделся по сторонам, как бы пытаясь определить, где стоит говорящий. Я заключил, что он услышал ту же цифру на своей испорченной латыни. Что ж, я тоже встрепенулся, хотя меня уже ничем не удивишь.
— Действительно ли необходимо производить рассмотрение спустя лишь такой короткий срок?
— Да. Замечено нарушение закономерности. Они развиваются с непредвиденной быстротой, — бесстрастный голос продолжал говорить, обращаясь теперь к нам:
— Я — ваш судья. Многие из цивилизованных существ, которых вы видите здесь, являются частью меня. Остальные — зрители. Некоторые присутствуют здесь, чтобы суметь уличить меня в ошибке, но этого никому не удавалось сделать более миллиона ваших лет.
— Вам больше чем миллион лет? — вырвалось у меня. То, что я ему не поверил, я даже не стал говорить.
— Я намного старше, — ответил голос, — но весь, в целом, а не составляющие меня компоненты. Частично я машина, и эту часть можно починить или воспроизвести. Частично я состою из живых существ, которые могут умереть и быть замещены. Моя живая часть состоит из многих дюжин цивилизованных существ из различных районов «Трех Галактик», часть из которых взаимодействует с моим электронным мозгом. Сегодня я состою из двухсот девяти квалифицированных специалистов, в чьем распоряжении находятся все знания, накопленные моей механической частью, все ее умение анализировать и обобщать.
— Ваши решения принимаются единогласно? — спросил я немедленно. Мне показалось, что я нашел лазейку, мне редко удавалось поссорить мать с отцом, но все же в детстве случалось ухитряться внести в стан родителей сумятицу, заставляя их реагировать на одни и те же вещи по-разному.
— Решения всегда единогласны. Ведь легче воспринимать меня как единое целое, одну личность, — голос обращался и ко всем присутствующим. — Пробы взяты согласно установленной практике. Современная проба двойная: проба промежуточного периода, используемая для проверки точности кривой, представляет собой одиночный экземпляр, взятый, согласно стандарту, наугад из периода, отстоящего на один полураспад радия-226; дистанционная проба проверки кривой взята тем же методом на расстоянии в две дюжины раз больше, чем расстояние от современной пробы до промежуточной.
— Почему проверка кривой ведется на столь короткой дистанции? — спросил сам себя голос. — Почему не взято расстояние, по крайней мере в дюжину раз большее?
— Потому что жизнь поколений этих организмов слишком невелика, а также наблюдаются быстрые мутации.
Похоже, что объяснение сочли удовлетворительным, поскольку голос продолжал:
— Самый юный образец начинает давать показания первым.
Я решил, что он имеет в виду Крошку, и она подумала то же самое, потому что вся напряглась. Но голос пролаял что-то, и пещерный человек задрожал. Он ничего не ответил, только сильнее скрючился.
Голос пролаял еще что-то опять. Потом сказал сам себе:
— Я кое-что установил.
— Что именно?
— Это существо не является предком остальных трех.
В голосе машины почти что прорвались эмоции, как будто наш хмурый «бакалейщик» обнаружил соль в жестянке с сахаром.
— Проба была взята правильно. И тем не менее, — ответил он сам себе, — это неверный образец. Придется пересмотреть все относящиеся к делу данные.
На долгие пять секунд стало тихо. Затем голос заговорил снова:
— Это существо не является предком остальных образцов, оно всего лишь побочная линия. У него нет будущего. Оно будет немедленно возвращено в то время-пространство, откуда было взято.
В ту же секунду неандертальца уволокли. Я следил с тоской за его исчезновением. Сначала я испугался его, потом — презирал и стыдился. Он был труслив, грязен и дурно пах. Любая собака цивилизованней его. Но за последние пять минут я стал смотреть на него другими глазами: какой-никакой, а человек! Скорее всего, он не был моим далеким предком, но в нынешнем положении я вовсе был не намерен отказываться и от самого захудалого сородича.
Голос спорил сам с собой, решая, может ли процесс продолжаться, и в конце концов принял решение:
— Рассмотрение будет продолжено. В случае нехватки фактов для принятия решения будет взята другая дистанционная проба нужной линии. Иунио!
Римлянин поднял свой дротик еще выше:
— Кто сказал «Иунио»?
— Выходите давать показания.
Как я и опасался, Иунио объяснил голосу, куда ему следует идти и чем заняться. И не было никакой возможности защитить Крошку от его языка: английский перевод изложил нам все в полном объеме, да сейчас уже и не имело значения, удастся уберечь Крошку от «неприличных» речей или нет.
Голос продолжал так же невозмутимо:
— Является ли это вашими показаниями?
Тут же послышался еще один голос, в котором я узнал римлянина, отвечающего на вопросы, описывающего сражения, рассказывающего об обращении с пленными. Мы слышали английский перевод, но даже в нем звучала гордость и самоуверенность.
— Колдовство! Ведьмы! — завопил легионер и стал делать рога пальцами, отпугивая колдуний. Трансляция прекратилась.
— Голоса совпадают, — сухо объяснила машина. — Запись приобщена к материалам дела.
Но машина не прекращала допрашивать Иунио, требуя подробностей: кто он, как оказался в Британии, чем там занимался, почему считает необходимым служить цезарю. Иунио коротко на все отвечал, потом разозлился и перестал говорить, издав боевой клич, эхом прокатившийся по гигантскому залу. Он отпрянул назад и что было силы метнул дротик. До стены тот не долетел, но олимпийский рекорд был наверняка побит. Я вдруг понял, что кричу «ура!».
Дротик еще не успел упасть на пол, как Иунио обнажил меч, взметнул его в гладиаторском салюте и, выкрикнув «Слава цезарю!», взял на караул. Как он поносил их всех! Он доходчиво объяснил, что думает о тварях, которые не то что не римские граждане, но даже не варвары!
Да, сказал я себе, матч, кажется, подходит к концу. Все! Крышка тебе, человечество.
Иунио вопил без остановки, призывая на помощь своих богов, грозя расправой, придумывая все более и более ее изощренные способы, подробно расписывал, что с ними со всеми сотворит цезарь. Я надеялся, что в переводе Крошка не поймет и половины, хотя надежды мои вряд ли были обоснованы; она вообще более догадлива, чем следовало бы. Но я почувствовал, что начинаю гордиться легионером.
В тирадах червелицего звучала ненависть, но ее не было в речах Иунио. Под ломаной грамматикой, смачными ругательствами и грубой натурой старого сержанта — отвага, смелость и человеческое достоинство. Может, он и был старым негодяем, но негодяем, близким моей душе. Кончил он вызовом: требовал, чтобы они выходили на бой против него; пусть выходят поодиночке или выстроятся «черепахой», он согласен драться один против всех.
