Живое ископаемое - де Камп Лайон Спрэг (книги онлайн полные версии .TXT) 📗

Лион Спрэг де Камп

Живое ископаемое

* * *

Там, где сливались две реки, раскинулась чудесная страна – равнинная, с небольшими холмами, зеленая, теплая и влажная.

Сотни бабочек-поденок весело порхали в воздухе, и низкое вечернее солнце сияло на ярких крыльях. Ровное стрекотание цикад изредка прерывали доносящиеся из болота всплески какой-то неповоротливой туши.

Туша внезапно подняла голову и, как перископом, заворочала длинной шеей; зеленые глаза выпучились и расширились еще больше. Она явно осталась недовольна увиденным, так как тяжело встала на четыре колоннообразные ноги и с громкими чавкающими звуками устремилась к зарослям.

Показались два всадника, едущие вверх по течению; каждый вел животное, подобное тому, на котором ехал. Достигнув края болота, передний остановился и указал рукой на следы, оставленные слонообразной тушей.

– Гигантский тапир! – воскликнул он. – Ах, какой прекрасный был бы экземпляр!

– Неужели? – хмыкнул его товарищ. – А как мы доставим его в Южную Америку? Потащим на веревке?

Первый всадник хрипло рассмеялся.

– Я вовсе не предлагаю сейчас убивать его. Я только хотел отметить, что в музее этот вид совсем не представлен.

Путешественники не были людьми, хотя, безусловно, относились к антропоидам – с длинными пушистыми хвостами и густыми шубами темно-коричневого меха. На скуластом лице с большими водянистыми глазами вместо носа вглубь вели два узких отверстия. Каждый всадник весил килограммов шестьдесят. Современный зоолог по праву отнес бы их к семейству обезьян-капуцинов. Всадникам пришлось бы гораздо труднее классифицировать зоолога, так как в их дни палеонтология только зарождалась, и фамильное древо приматов не было разработано.

Бесхвостые круглоухие животные под седлами удивительно напоминали гигантских гвинейских свиней, каковыми, в сущности, и являлись.

Передний всадник спешился и стал ходить между причудливо разбросанными гранитными глыбами, среди стволов сикомор. При каждом его шаге разлетались стаи кузнечиков.

– Чьюи!

Подъехал и соскочил другой всадник.

Животные мирно принялись перемалывать густую высокую траву.

– Смотри, – произнес первый, поворачиваясь к одной из плит. – Поверхности слишком параллельны. Не может быть, чтобы это получилось случайно. По-моему, мы нашли.

– Вы имеете в виду местоположение большого города Людей?

Он шел и с явным скептицизмом пинал каменные плиты. Внезапно его голос поднялся:

– Наупутта!

Камень, у которого он остановился, был почти гладким, но если повернуть его поверхность параллельно солнечным лучам, на ней тенями проявлялись странные штрихи.

Наупутта выхватил из поклажи камеру и сделал несколько снимков, пока Чьюи поддерживал камень. Штрихи были такими:

– Да, это надпись, – заметил Наупутта, убирая камеру. – Настоящая надпись, почти стершаяся. Не удивительно, ведь камень пролежал пять или десять миллионов лет, с тех пор, как вымерли Люди. И песок какой красный... Наверное, полон окиси железа. Люди, должно быть, использовали колоссальное количество стали в своих строениях.

– Вы не знаете, что значит эта надпись? – спросил Чьюи.

В его голосе сквозило почтение, которое испытывали капуцины к цивилизации, так высоко поднявшейся и так бесповоротно исчезнувшей.

– Нет. Специалисты попробуют расшифровать ее по моим фотографиям. Это возможно, если она сделана на одном из известных нам языков Человека. Как жаль, что не сохранилось хотя бы несколько Людей. Они могли бы ответить на многие вопросы.

– Может быть, – сказал Чьюи. – А может, и нет. Люди могли бы уничтожить нас, если бы предположили, что мы займем их место.

– Пожалуй, ты прав. Я никогда не задумывался над этим. Как хочется забрать камень с собой...

Чьюи хмыкнул.

– Когда вы брали меня в проводники, то говорили, что музею нужно лишь общее исследование. И каждый день, увидев что-нибудь весом в тонну, вам хочется увезти это с собой. Например, вчерашний медведь – он весил по крайней мере полторы тонны!

– Но ведь это новый подвид! – возмутился Наупутта.

– Ну разумеется, – съязвил проводник. – Совсем другое дело! Новые подвиды вовсе не тяжелые – они только кажутся такими. Эх вы, ученые! Ну ладно, я вижу, вы тут целый день собираетесь бродить. Надо разбивать лагерь.

Скоро он вернулся.

– Что ж, место я нашел. Только мы здесь не первые. Неподалеку кострище.

– Значит, не только мы так далеко углубились в Восточные леса... Кто это может быть?

– Не знаю. Какой-нибудь изыскатель из Колонии. Они не желают полагаться только на свои соль и серу и ищут новые ресурсы...

На следующий день они повернули к востоку, потому что Наупутта хотел перед возвращением добраться до видневшихся на горизонте гор. Здесь им преградила дорогу река. Когда они почти уже переплыли ее, из подкравшейся сзади черной тучи хлынул ливень, сильный и короткий.

Ученый принюхался.

– Что-то горит, – сказал он.

– Либо это наш таинственный друг, либо мы прибыли как раз вовремя, чтобы остановить лесной пожар, если дождь не сделал это за нас, – согласился проводник и тронул свое животное.

В шорохе заканчивающегося дождя они незамеченными подъехали к капуцину, жарящему на костре пищу.

Треснула ветка, незнакомец обернулся и схватил тяжелую винтовку.

– Ну? – произнес он бесстрашным голосом. – Кто вы такие?

Исследователи автоматически потянулись за своими винтовками в седельных сумках, но замерли, глядя в неподвижное дуло. Наупутта представил себя и проводника.

Незнакомец расслабился.

– А, ученые охотники за жуками! Простите, что напугал вас. Устраивайтесь поудобней. Я – Нгуой цу Чоу, изыскатель из Колонии. Мы... я приплыл сюда на лодке.

– Мы? – повторил Наупутта.

Плечи изыскателя тяжело поникли.

– Я только что похоронил товарища. Нарвался на змею. Его звали Яуга, Яуга цу Шрр. Такого хорошего напарника не было ни у одного изыскателя... Простите, вы не могли бы дать мне немного порошка против блох? Мой весь вышел.

Втирая порошок в мех, он продолжал:

– Эта река идет от самых гор. Там великолепная страна – косули, медведи, гигантские кролики, утки...

Он долго еще рассказывал, а потом лег спать и рано утром следующего дня уехал.

После его отъезда Чьюи почесал себе голову.

– Боюсь, что подцепил блох от нашего друга. Но интересно, почему он держал нас на мушке, пока не узнал, кто мы такие?

– Остался один и боялся, – предположил Наупутта.

Чьюи продолжал хмуриться.

– Почему он схватился за винтовку, я понимаю, – к нему мог подкрасться и лев. Но он держал нас на мушке, даже увидев, что мы – иму. Впрочем, возможно, я просто с подозрением отношусь к обитателям Колонии... Хотите взглянуть на «великую страну»?

– Да, – ответил Наупутта. – Мы можем идти вперед еще неделю и все равно успеем вернуться до холодов.

Несмотря на мех, капуцины были очень чувствительны к холодам, и именно поэтому география, ботаника, зоология и все прочие науки, связанные с путешествиями, заметно отставали по сравнению с другими элементами их цивилизации.

– Описания Нгуоя сходятся с тем, что видел Шмргой со своего воздушного шара, хотя, как известно, пешком ему дальше пройти не удалось. Он приземлился в сорока милях ниже по реке и оттуда спустился к Колонии.

– Скажите, – задумчиво произнес Чьюи, – а будут у нас когда-нибудь машины, летящие по нашему желанию, а не туда, куда дует ветер, как эти шары?

– Лишь когда у нас будет гораздо более легкий двигатель. После того, как мы загрузим аппарат полностью – топливом, водой, оборудованием – взлететь остается столько же шансов, как у гранитной скалы. Существует гипотеза, что у Людей были летательные машины. Они, должно быть, применяли двигатели на минеральных маслах, которые выкачивали из почвы. Они выкачали почти все, оставив нам один уголь.