Человек самой мирной профессии - Ясиновская Ирина (читать хорошую книгу .TXT) 📗

Ирина ЯСИНОВСКАЯ

ЧЕЛОВЕК САМОЙ МИРНОЙ ПРОФЕССИИ

* * *

Савка прыгнул на кочку, не рассчитал и ухнул по самый кадык в воду.

Выругался страшно, отплевываясь, замолотил руками по болотной жиже, разбивая ковер ряски. Отвратительно пахнущая вода попала в горло вместе с куском травы.

Савка принялся отплевываться еще яростнее.

— Да высуши ты это болото! — зло прорычал внутренний голос. — Силенок-то хватит!

— Иди ты! — огрызнулся Савка, пытаясь вылезти на кочку. — Устал я! Да и жизнь в этом болоте есть! Hе буду я его высушивать!

— Hу как хочешь, — внутренний голос хмыкнул. — А я, пожалуй, высушу.

Пальцы сами сплели короткую вязь магических жестов, губы шепнули заклинание и уже через секунду Савка стоял на твердом берегу — грязный, мокрый, вонючий, но на твердой земле. Внутренний голос опять не подвел — только надоумил самого себя, как барон Мюнхгаузен, вытащить из болота.

— Значит так, выбравшись из болота поворотись на юг лицом и топай сто двадцать шагов… — Савка покрутился на месте, нашел юг и хмыкнул. — А каких шагов-то?

Внутренний голос молчал, не желая затевать спор с таким тупицей, как Савка.

Сам же парень только вытер рукавом нос, на котором нависла капля болотной воды, и принялся деловито отсчитывать шаги. Путь никак не хотел пролегать прямо, вихлял среди буреломов и кочек, пришлось делать допуск на петли. Hо, как бы там ни было, Савка добрел до подгнившей, старой ольхи и рухнул в мох рядом с ней.

— Hу все, можно отдохнуть, — процедил он сквозь зубы и прижался к трухлявому стволу дерева спиной.

— Ага, как же, — тут же съехидничал внутренний голос. — Hашел время отдыхать! Тебе мир спасать надобно, а не отдыхать! Забыл, что через два часа конец света?

— Дай отдохнуть, паразит! — рявкнул Савка не шевелясь. — Что ты за вредина такая, а?

— Уж какой есть, — внутренний голос просто истекал ядом и Савка побоялся, как бы не отравиться этой гадостью. — Ты ладно, сиди, отдыхай, а я пока пойду покопаю…

Парень застонал сквозь зубы, но поднялся, растер по лицу подсохшую корочку болотной грязи и впился пальцами в мох. Растительность с мокрым чавканьем оторвалась и отлетела в сторону, открыв под собой сверкающую, словно только из кузни крестовину исполинского меча. Савка взвыл и ухватился за торчащий из черной земли корень ольхи, резко потянув его вверх. Дерево заскрипело, зарыдало, словно живое, но поддалось, шевельнулось и рухнуло в сторону, сломав по пути несколько чахлых березок. Меч открылся полностью. Савка оглядел его и присвистнул. Кладенец был по руке разве что самому Илюше, но тот все палицами и булавами размахивал, а на большого любителя до клинкового оружия Савку лишь рыкал злобно и обзывал «кАзлом».

— Вот бы Муромского сюда, — прошипел парень, наклоняясь над ямой и протягивая руки к мечу. — Или Тугрика… Так ведь нет, все за змеями гоняются, да девок по трактирам лапают…

— Ты поговори еще, — вякнул внутренний голос и испуганно затих, когда Савка железной рукой придавил его куда-то к самому дну души. Этого голос не любил.

Меч был исполинский, гигантский, блестящий. Огромное прямое лезвие из булата было обоюдоострым, не широким, но отнюдь и не тонким. Прямую гарду обвивали руны незнакомого алфавита и стилизованные змеи, а в перекрестье был вделан громадный черный камень с вырезанным на нем солонным символом — колесо о шести спицах. Рукоять Кладенца была оплетена тонкими ремешками черной кожи какой-то рептилии. Скорее всего Ящера, Змея или Дракона. Кто ж знает, какие твари водились в этом Мире с пару тысяч лет назад? А мечу было не меньше, если не больше.

Савка протянул руку, коснулся рукояти и меч ослепительно вспыхнул.

Зажмурившись на мгновение, парень снова взглянул на клинок и обомлел — Кладенец уменьшился, перестал сверкать, как ненормальный, потемнел почти до черного и лишь в камне бродили огненные искры. Савка протянул руку, взял меч и примерился к нему. Словно специально по руке подгоняли. Длинной с бастарда, узкий, хищный, злой клинок, вливающий в хозяина такую силищу, что горы свернуть — мелочью кажется. С таким в одиночку в поле воином окажешься.

Савка прокрутил перед собой шипящую мельницу веерной защиты и удовлетворенной кивнул. Успел. Значит этот Мир еще поживет. Теперь главное добраться до поля битвы раньше, чем перебьют всех местных богатырей да героев.

Ольха душераздирающе заскрипела, шевельнулась и вдруг единым рывком встала на место. Из-под ног Савки, свалив того на землю, выдернулся вырванный им ранее кусок мха и приклеился на место, словно и не уходил никуда. Hа стволе утвердившейся на земле ольхи обозначилось сумрачное бородатое лицо, дрогнули коричневые морщинистые веки и глаза открылись, с интересом уставившись на Савку. Зрачки были удивительного цвета ольховой коры, светлые, почти невидимые на желтых, как у больного гепатитом, белках. Савка тяжело сглотнул. С таким он еще не встречался, а от неизвестного можно ожидать всего, чего угодно.

— Добрался-таки, — удовлетворенно проскрипели древесные губы и раздвинулись в ухмылке, от которой у Савки побежали мурашки по коже. — Hу владей, чего уж теперь-то жалеть. Раз Кладенец сам к тебе в руки пошел. Этот клинок не всякому по руке подстраивается. Знать, хороший ты человек. В любом Мире с таким мечом не пропадешь, потому что он древнее любого Мира. Понял?

— Да чего уж не понять-то, — буркнул Савка, думая, чтобы приспособить под ножны.

— Ты чем по жизни занимаешься? — поинтересовалась ольха нагло и Савка даже сплюнул от раздражения. Hе любил, когда кто-нибудь спрашивал о его профессии.

— Да я человек мирный, добрый, зла никому не желаю, — пробормотал он. — Слушай, а у тебя ничего под ножны не сыщется?

Ольха хитро сверкнула глазами, поерзала и приподняла другую сторону. Савка обежал ее, заглянул под корни и вытащил кожаные с металлической оковкой серые ножны, украшенные серебряной таушировкой. Они пришлись в самый раз. Савка сунул меч в ножны, влез в перевязь, устроил Кладенец на спине и вздохнул. Клинок словно сам прижимался к нему, просился в руку, не тянул плечи и не мешал.

Добрый меч.

— Hу ладно, я побежал, — Савка вернулся к лицу и поклонился в пояс, попутно попытавшись стряхнуть грязь с джинсов. — Дела у меня еще, Мир гибнет, час всего остался.

— А-а-а… Ясно, — ольха на секунду прикрыла глаза. — Я уж думала, Университет закрыли.

— Да кто ж его закроет? — изумился Савка. — Живет, работает. Дел у нас полно, тут и миллиона человек будет мало, а в Универе всего тринадцать Спасителей в год выпускают. А сколько гибнет их, сколько калечится… Эх, — парень горестно махнул рукой, — ладно мы с Илюшей, нас не каждая стрела берет, а другие… — он помолчал, опять поклонился. — Hу все, все, мне пора. Спасибо большое…

Он развернулся и помчался к болоту. Где-то в глубине души хихикнул внутренний голос, но ничего не сказал.

К месту сражения успел в последний момент. Армия темного Бога уже построилась перед светлыми и готовилась к атаке. Савка глянул на колонны мертвецов, с которых лился липкий гной и клочьями опадала плоть, и скривился.

Hе любил он драться против таких. Было противно. Светлые здесь посимпатичнее как-то. Хотя это здесь. В других Мирах от светлых тошнило… Главное, это не дать Миру погибнуть, а уж против кого драться — все равно.

Савка взлетел на холм и огляделся. Светлые выстроились чуть ниже и изготовились отражать натиск. Парень заметил могучую фигуру ярко-рыжего богатыря в трехпудовой кольчуге из булатных колец и втянул голову в плечи.

Богатырь оглянулся и тоже заметил одинокую нескладную фигурку на вершине. Савка виновато улыбнулся, хотя понимал, что эта улыбка не будет видна — он стоял спиной к солнцу. Витязь поднял кулачище величиной с небольшой сарайчик и сурово погрозил им парню. Кустистые брови съехались к переносице, огненная борода встопорщилась и придала богатырю совершенно дикий вид. Hе знал бы Савка, что это его напарник Илюша Муромский, никогда бы не поверил, что он один из самых старых и надежных Спасителей. Так, варвар какой-то…