Курочка, открой дверь (СИ) - Лазарев Михаил Петрович (первая книга .TXT) 📗
Сержант Сорока занимался проверкой светового сигнального ограждения, когда получил приказ освободить сарай. Возиться с животными не хотелось, хотя, после событий прошедшей ночи, сержант предпочёл бы заниматься такой вот чёрной работой, чем идти в дозор или оцепление. Сорока вызвал ещё двух солдат. Вместе они направились к сараю, обойдя курятник по разметке, которая определяла все разрешённые зоны передвижения на объекте во время ведения операции. Замок на дверях сарая был уже давно снят, а в петли просто продели кусок толстой проволоки. Судя по записям, внутри располагался целый зоопарк в нескольких разгороженных отделениях. Сержант заранее скривился, представляя в какой «аромат» ему сейчас предстоит окунуться. Он вытащил поволоку, потянул за ручку, но дверь неожиданно резко распахнулась, оттолкнув Сороку; сержант упал. Из сарая с громким ржанием выскочил конь светло-серой масти. Солдаты шарахнулись в сторону и схватились за автоматы. Сорока быстро понялся, расстегнул кобуру, вытащил пистолет и двинулся к лошади. Животное было напугано. Оно нервно перетаптывалось, фыркало, трясло головой и постоянно озиралось. Увидев, что к нему приближается человек, конь снова заржал и бросился вскачь. Он нёсся прямиком на группу недавно прибывших солдат, которые устанавливали какую-то причудливую антенну на треногу. Сержант закричал, чтобы предупредить о приближающейся опасности, но люди у антенны даже не обернулись. Расстояние сокращалось. Сорока снял пистолет с предохранителя, дослал патрон в патронник и тщательно прицелился, чтобы ненароком не зацепить кого-нибудь. Внезапно на пути несущегося коня появилась высокая чёрная фигура. Сержант с удивлением смотрел на происходящее: он не видел, чтобы кто-то бежал наперерез, штурмовик словно материализовался из ниоткуда. Он быстрым движением, без замаха ударил лошадь по морде тыльной стороной ладони, словно отвесив пощёчину. Глову животного мотнуло в сторону. Конь резко свернул, едва избежав столкновения со штурмовиком, споткнулся и рухнул на землю; инерция протащила массивное тело по земле ещё несколько метров.
— Заберите животное, — прогудел из под маски штурмовик. Никаких знаков отличия на его броне не было, но Сорока рефлекторно ответил: «Есть!». Он побежал к лошади, махнув рукой солдатам, чтобы те следовали за ним. Конь выглядел так, словно побывал в нокдауне. Он тряс головой, брыкался, пытался подняться, но никак не мог перевернуться на ноги. Сорока осторожно подошёл, подобрал уздечку и потянул вверх. Солдаты встали рядом, держа автоматы наготове. Почувствовав, что его куда-то тянут, конь будто бы сориентировался в пространстве, изогнулся и, пошатываясь, поднялся на ноги. Он выглядел пришибленным и вёл себя тихо. Сержант решил сам отвести лошадь к палаткам снабжения, где животных надлежало уничтожить и вывезти из лагеря. Солдат он отправил в сарай за остальной живностью.
Сорока подвёл коня к небольшой площадке, куда утром стаскивали мешки с трупами. Квадрат пять на пять метров был накрыт брезентом и обильно засыпан опилками.
— Что ж, — вздохнув проговорил сержант. — Не хочу я в тебя стрелять, но приказ есть приказ.
Конь пристально смотрел на человека большими круглыми глазами. Сороке стало неуютно от этого взгляда. Он подошёл к лошади сбоку чуть позади головы. Посмотрел на пистолет в своей руке.
— Вот такая нынче жизнь, лошадка. Убьют и имени не спросят.
Сержант взвёл курок. Конь резко повернул голову, и, казалось, заглянул Сороке прямо в душу.
— Meum nomen est Incitatus, — проговорил конь низким грубым голосом, совершенно непохожим на человеческий.
Волосы на голове сержанта зашевелились. Он продолжал смотреть в глаза лошади словно заворожённый. Животное развернулось всем телом и двинулось вперёд. Сорока попятился, совершенно забыв о пистолете в руке. Он отходил назад шаг за шагом, пока не упёрся спиной в борт стоявшего рядом с площадкой грузовика. Конь подошёл вплотную, почти касаясь своим носом лица человека. Его губы снова пришли в движение.
— Alea jacta est, — голос будил какой-то животный страх глубоко в душе сержанта. Он проникал в тело, гипнотизируя, парализуя мышцы и останавливая мысли.
Конь широко раскрыл рот, высунул язык. Сорока стоял, не смея пошевелиться, боясь даже вдохнуть, к горлу подкатил ком. С лошадиного языка потекла кровь. Тяжёлые капли падали на китель и впитывались, расплываясь бурыми пятнами. Сержант хотел закричать, но ему не хватало воздуха. Во рту стоящего перед ним животного что-то зашевелилось и стремительно метнулось прямо в лицо скованного страхом человека… Стальной клинок пробил голову насквозь и ушёл на несколько сантиметров в борт грузовика. Сорока продолжал смотреть в глаза лошади. Он проваливался в них, словно в бездну, древнюю, тёмную и холодную. По лицу потекла кровь. Пистолет выпал из ослабевших пальцев и мягко ударился о землю. Лезвие втянулось обратно в рот лошади. Мёртвое тело сержанта опустилось на колени и осталось стоять в таком положении со склонённой головой. Конь развернулся и зашагал между палаток вглубь лагеря.
* * *
Бронированная дверь, еле слышно гудя приводами, отъехала в сторону. Перед взорами лейтенанта и Андрея предстал мужичонка в поношенной рубахе и трико, с вытянутыми коленками.
— Здрасьте, — просто обратился к сидящим в лаборатории мужичок. — Мне бы это… Прохора мне бы. Он тута?
Лейтенант наконец пришёл в себя. Он схватил лежащий рядом автомат и направил на нежданного гостя.
— Стоять-не двигаться! Кто ты такой? Как сюда попал? Быстро отвечай, или пристрелю прямо на месте!
— Дак это… Коля я. Николай. Я это… сосед Прохора. Надо мне его. Тута он?
Лейтенант резко встал, подошёл к мужику и ударил его прикладом автомата. Приклад угодил в пустое место, перед глазами потемнело. Офицер ощутил руку на своём лице. Мгновение спустя, Николай резким рывком выдернул лейтенанта из лаборатории и, сжав пальцы, раздавил череп офицера. Раздался душераздирающий треск бензинового двигателя. Андрей снимал ограничения со своего тела, когда в помещение лаборатории жутко тарахтя влетел мотокультиватор. Третий «великий» успел отметить, что культиватор работал явно не в штатном режиме, бешено вращая ножами, и летел необычайно быстро — увернуться с текущим состоянием организма было невозможно. Лезвия вгрызлись в голову Андрея, мгновенно забрызгав всё помещение кровью. Лаборатория содрогнулась, заскрежетал металл, что-то лопнуло с громким звуком. Бронированная дверь захлопнулась. Раздались громкие удары. Снова скрежет металла.
Наконец, тело окрепло. Андрей схватил мотокультиватор двумя руками и просто раздавил его. Покорёженный аппарат заглох. Лицо быстро восстанавливалось, Андрей огляделся. С момента нападения на лейтенанта прошло пять с половиной секунд. Хирургического стола с куроводом в лаборатории не было — его просто оторвали и унесли; искорёженная внешняя дверь лежала снаружи в трёх метрах от входа, толстая броня и изоляция вокруг дверного проёма были разорваны в лоскуты.
«Очень занимательно». Произошедшее тут же стало известно Сашке и Егору. Андрей вышел из лаборатории, глянул на валяющегося на земле лейтенанта — через пару дней поправится. Сашка сообщил, что штурмовики пытаются перехватить некоего субъекта, который с достаточно высокой скоростью несёт в сторону дома хирургический стол с привязанным к нему куроводом. Субъект отчаянно маневрирует, умудряясь не уступать в скорости представителям элитных войск Концерна. Егор же, гоготнув в своей обычной манере, сказал, что в лагере орудует «кентавр», сея панику и смерть в рядах личного состава. «Час от часу не легче. Но так даже интереснее». Андрей улыбнулся и двинулся к командному пункту, скидывая испорченный некогда белый халат.
* * *
Конь шёл по лагерю в сторону казарм, вокруг суетились люди. Одни просто не замечали лошадь, занятые работой. Другие, завидев её, улыбались, пробовали её подманить и выкрикивали вопросы, пытаясь таким нехитрым манером найти хозяина или ответственного. До казарм оставалось около двадцати метров, когда выстрелом из крупнокалиберного пистолета штурмовик снёс лошади значительную часть головы. Животное сделало ещё два шага и остановилось. Люди обернулись на шум, штурмовик внимательно смотрел на коня. Практически все, кто использовал силу Сырья, слишком привыкли на него полагаться, как на некую универсальную ультимативную силу. Штурмовик же являлся человеком лишь отчасти, вобрав в себя некоторые гены ныне живущей и уже вымершей фауны. И он вдруг почувствовал своим звериным чутьём угрозу от идущего по лагерю коня. Признаков работы Сырья не ощущалось, от животного просто «веяло» агрессией и смертью.
