Слабое звено (СИ) - Кунцев Юрий (книги онлайн бесплатно серия .txt) 📗
— Четыре негритенка пошли купаться в море, — пропел Карлсон, клея к ее коже биометрические датчики, — Один попался на приманку, и их осталось трое.
— Явилось трое в зоопарк, медведь гулял на воле, — подхватила Ирма, — Прихлопнул лапой одного — их осталось двое.
— Двое негритят легли на солнцепеке, один сгорел — и вот один, несчастный, одинокий.
— Карлсон, — вдруг пришли на ей на ум последние слова в этом году, и она промолвила ленивым полусонным языком, — Я очень надеюсь, что когда я проснусь, ты, или Бьорн или даже Эркин найдете решение всех наших проблем.
— Обещать не могу, — ответил расплывающийся силуэт Карлсона и пожал чем-то, отдаленно напоминающим плечи, — Но поверь, я буду очень стараться, сестренка.
— И еще… — сглотнула она, стараясь сохранить контроль над своим телом еще хотя бы на пару секунд, — …почему ты… постоянно зовешь меня… сестренкой?..
Он что-то ответил, но его слова перемешались в глухую неразборчивую кашу, залепившую ей уши. Когда крышка ее капсулы закрылась, она решила, что это просто погас свет. Сделав несколько последних вдохов в кромешной тьме, она услышала легкий звон, а после ее на миг поглотило абсолютное ничто, ее тело слилось с пустотой, разум слился с безвременьем, и несколько месяцев пролетели мимо нее пулей.
26. Делайте с этим что хотите
Выход из криостаза сопровождается целой гаммой незабываемых ощущений, и прежде чем человек вернет себе способность мыслить, ему предстоит сначала вернуться к жизни и заново учиться дышать. Удаляя криостазовый гель из криостата, система жизнеобеспечения дает в тело два щадящих, но уверенных разряда: первый в сердце, чтобы оно снова начало качать кровь, а второй в диафрагму, чтобы имитировать резкий выдох, и тем самым прочистить дыхательные пути. В тот же момент включается обогрев, расширяющий кровеносные сосуды и разжижающий кровь. Если биомониторы не показывают никаких отклонений в здоровье своего подопечного, капсула просто дает ему немного полежать, подышать самостоятельно, вспомнить свое имя, и вот уже через несколько минут происходит чудо рождения: к человеку возвращается разум, он открывает глаза, и в его голове проносится первая после долгой спячки мысль — «господи, лучше бы я не просыпался».
Головокружение, тошнота, дезориентация и чувство, будто он сейчас снова умрет, совсем не были следствием криостаза. Во всех этих «побочных эффектах» были виноваты препараты, которыми человека накачивали для того, чтобы организм успешно пережил всю жестокость и бескомпромиссность такой процедуры как охлаждение до восьмидесяти Кельвинов с последующей разморозкой. По его кровеносной системе разливался целый коктейль из криопротектора, кардиостимулятора, антикоагулянта, термогеника, анестетика общего действия и еще нескольких препаратов, не позволяющих всему вышеперечисленному убить человека еще до заморозки. После такой ударной дозы химикатов все в организме на какое-то время переворачивается с ног на голову, но конечная цель все же достигается — человек жив и скоро будет трудоспособен.
В инструкции по применению написано, что человек способен пережить без необратимых последствий для своего организма 144 порции этого коктейля при условии, что между приемами, не считая времени, проведенного в заморозке, проходит не менее одной недели. На самом деле точное число никто не знал, но ответ «где-то полторы-две сотни порций» никого не устроил, поэтому фармацевты, не желая тратить пару веков на клинические испытания, остановились на числе 144. От порции к порции человеческий организм очень медленно, но верно привыкал к воздействию химикатов и постепенно учился справляться с их воздействием, поэтому бывалые космоплаватели часто отличались относительно легким пробуждением. Ирма к бывалым космоплавателям не имела никакого отношения, и этот сеанс криостаза был лишь третьим в ее жизни, что было катастрофически недостаточно для вырабатывания видимой привычки. Как она в прошлые два раза вываливалась из криостата едва шевелящимся трупом, не соображающим, где у него руки, а где ноги, так и в этот раз ей пришлось некоторое время проваляться на холодной палубе, прежде чем ее поднимут и доставят в душевую. Именно из-за таких сложных пробуждений людям требовался весьма серьезный стимул, чтобы связать половину своей жизни с межзвездными перелетами. Кого-то вдохновляли идеи, кого-то хорошая зарплата, кого-то глубоко личные причины, но все сумасшедшие, которые вдохновлялись самой идеей собственной заморозки, не допускались ни к космическим кораблям, ни к наземным транспортным средствам, ни к острым предметам.
Одним словом, утро выдалось паршивым.
Как только все пришли в себя, позавтракали до ужаса пресными консервированными овощами, которые заготовила Ирма, и вспомнили число «пи» с точностью до седьмого знака, было объявлено собрание капитанов, которое по какой-то причине требовало присутствия не только капитанов. Ирма не знала, чем заслужила честь присутствовать на этом собрании, но пошла вслед за Ленаром, готовясь полтора часа стоять на цыпочках, лаконично отвечать на вопросы и тактично поддакивать каждый раз, когда на нее обратится более трех пар глаз.
На собрание явились десять человек, и пересчитав всех она поняла, что помимо нее приглашения разослали всем членам кружка отчаянных отщепенцев. Назревало очень интересное обсуждение, и когда оно, наконец, началось, Ковальски сдался под гнетом нетерпеливых взглядов и торжественно объявил «у нас есть план торможения», после чего добавил ради устранения всяческого недопонимания «если все получится, мы впишемся в график, не переживайте». Они определенно что-то придумали, и Ирма бы обязательно обрадовалась, если бы ей дали больше времени, чтобы отойти от пробуждения. Он что-то говорил, а она безуспешно пыталась вдумываться в услышанное ровно до того момента, пока он не передал слово членам кружка, и как только Эркин выпустил из своего наглого и самодовольного рта первые несколько слов, она тут же взбодрилась и перебила его на моменте «…не столько моя заслуга, сколько заслуга всего нашего коллектива».
Новости, несомненно, были подобно бальзаму на сердце, вот только вместе с этим бальзамом просочилась добротная порция яда, отравившая насмерть весь последующий день.
— Ты совсем рехнулась? — злостно шипел Ленар, гневно вышагивая вдоль коридора широким шагом, словно торопился на войну.
— Все, что я сказала, чистая правда! — чередовала Ирма шаг с бегом трусцой, чтобы не отставать от своего капитана.
— Да мне до лампочки, правда это или нет! — взмахнул он рукой в широком жесте, отметающем лишние сомнения, — Ты что там такое устроила?
— То, что он давно заслуживал. Мне все равно, насколько он опытнее меня и к какому экипажу приписан, кто-то должен был поставить этого засранца на место!
Злость была подобна огню, и на космическом корабле она порой могла быть не менее опасной. Не удержав в себе вовремя разгоревшийся пожар, Ирма выплеснула его на Эркина, но не рассчитала последствий, и подожгла Ленара, Бьорна, Айвина и еще нескольких человек, которые были в курсе дела. Невозмутимым остался лишь Карлсон, который, как обычно, пребывал в состоянии хладнокровного оптимизма и как можно доброжелательнее орал во всю глотку, чтобы перекричать двухсторонний поток брани, погасить конфликт и снизить надвигающийся ущерб. Когда он понял, что к такому он точно не готов, он просто прикрыл лицо рукой и стоически выждал, когда температура в кают-компании опустится до пригодных для жизни значений. Пламя постепенно потухло само собой — возможно, сказалось то, что в помещении, которое никак не было рассчитано на десять человек, слишком быстро закончился кислород, а новый не успевал поступать по вентиляционным каналам. Совещание со страшным скрипом достигло своей цели, и когда Ковальски разрешил всем разойтись, Ленар буквально вытолкнул свою подчиненную в коридор и несколько метров проволок ее за руку, сжимая ее предплечье так крепко, что едва не наградил ее новым переломом. Он не хотел отпускать, но для спуска по лестнице на третью палубу необходимы были обе руки. Наткнувшись на Андрюса, они лишь холодно кивнули ему и вышли в воздушный рукав, где можно было спокойно продолжать спор.
