Лунный нетопырь - Ларионова Ольга Николаевна (читаем книги .txt) 📗
Колокольчиковый луг, при свете пряничной луны казавшийся лиловым, был пуст, если не считать Пы, неприкаянно болтавшегося возле привратного кораблика — похоже, ожидал Паянну, к которой в последнее время испытывал прямо-таки сыновнюю привязанность.
— Ты с ума сошла! — напустилась принцесса на свою спутницу, едва лишь их ноги коснулись отяжелевших от ночной росы цветов. — Никто не смеет разговаривать таким тоном с королем Первозданных островов… вообще с любым королем!
— Чевой-то ты распетушилась? — хмыкнула воеводша; вот уж что роднило ее с Харром, так это стойкое наплевательство к канонам субординации. — Тоже мне королек сероштанный, даром что они у него шелками понавышиты. И рожа-то наярена, точно кувшин расписной. А сам — хмырь болотный, вот что я тебе скажу.
— Держи свое мнение при себе, на кухне! — окончательно вышла из себя принцесса. — Он — владелец земли, на которой мы живем, и наш ближайший сосед…
— А то это жизня! Да и сосед таковский, коли твоих чад, что рожоного, что подкидышей, в упор зреть не желает. Вишь, не ровня они царевниным высеркам, а!
— Паянна!!!
— Ну и что — Паянна? Не правду баю? Я-то на евонную королеву, Ушиню-лапушку глядючи, обмирала от зависти — ведь и лицом мила, и душой щедра; думала, и мужик над нею всем гораздый, уж не хужее мово покойника. А этот — тьфу, шмакодявка. Не, была бы Ушиня всем островам господарыней, она б и рыбачьим народом своим мудрее правила, и в собственном дому достатку было бы поболее — не смерды, чать; да и мелюзгу свою вкупе с нашими содержать велела, дитям-то в куче все веселее, с малолетства сдружились бы — всю жисть их было бы водой не разлить. Такое что в бою, что в беде дороже золота. Даж голубого.
— Королевская воля не обсуждается, Паянна, хотя справедливости ради должна тебе сказать, что о детях я точно так же думаю. Ради них я тоже предпочла бы видеть на троне мудрую Ушинь, по никогда не позволю себе обсуждать это даже в самом тесном кругу. Король — это тебе не твой придорожный князь.
— Так был бы король, а то — обсосок…
За спиной кто-то икнул, давясь смехом, и принцесса, круто обернувшись, только сейчас обратила внимание на Пыметсу, который ловил каждое слово своей опекунши с немым восторгом.
— Пы, ты в карауле? Нет? Тогда — марш спать. А с тобой, Паянна…
С верхушки центрального корабля раздалось восторженное уханье Гуен, и одновременно возле самого порога возникли две фигуры. Эрм и… да не кто иной, как собственный муж. И где это он так поздно пропадал?
В следующий миг она досадливо прикусила губу: из-за этой неотесанной бабищи она не успела не только привести себя в порядок, но и подумать о том, как же она будет, старательно избегая явной лжи, оправдывать свое столь долгое отсутствие. Тут главное — не допустить, чтобы вид был виноватый. Ну, хоть это-то она успеет?..
И с удивлением поняла, что если у кого-то из присутствующих вид донельзя растерянный, так это как раз у доблестного командора.
Нападение — лучший способ защиты.
— Смею спросить тебя, благородный эрл, и кто это в последнее время донимает меня упреками за поздние прогулки?
А что, так уж поздно? — Как будто луна не над самой головой! — Знаешь, мы с Эрмом как-то заболтались на берегу, тут одна неувязочка выплыла: сервы, не разобравшись, конюшню на втором этаже лепить начали, вот мы и решили ее не сносить, а приладить под спортивный зал… Ему слетать пришлось в Асмуров замок, кое-что на месте проверить…
Убедительно. Одно только насторожило: многозначительный взгляд, которым ее супруг обменялся — но не с Эрромиоргом, а с Паянной.
— А дети где?
— Как — где? Спят без задних ног. Набегались.
— Одни?
— Что это сегодня с тобой, мое твое величество? Когда это наши дети оставались одни? Сорк возле них. И Дуз с Кихом в шатровом. Пошли, пошли…
Он протянул ей руку и вдруг замер с самой восторженной физиономией:
— Ты… Ты сегодня… сделай милость, подними руку, словно хочешь достать стрелу из колчана, который за спиной… Так. Не хватает только Бэмби с рожками, и тогда я буду первым мужиком, который имел… Кхм. Паянна, ну что стоишь? Покорми Оську и уложи по-быстрому.
— Кормлен. От пуза.
— Так чего же ты ждешь? А ты, Эрм, можешь вернуться в замок, но завтра с утра мы продолжим… то, что начали.
Ох, темнит звездный эрл, темнит. И очень кстати.
— Ты хотел что-то сказать, муж мой, любовь моя? — вкрадчиво напомнила мона Сэниа, когда они остались одни.
— Я хотел сказать, что буду первым мужиком в истории… — Он подхватил жену на руки, понес к дому торжественно, словно почетный трофей. …который имел честь… Не дрыгай ногами… Дело в том, что Артемида-девственница, она же по совместительству и Диана-охотница, предводительница нимф, охранительница флоры и фауны, ревнительница целомудрия и прочая, и прочая, похожа на тебя, как две капли воды. На своем веку сия дева страсть, сколько мужиков загробила, и все только потому, что они осмелились глаз на нее положить. Кровожадная была, недотрога античная, ей даже человеческие жертвы приносили. Завтра я покопаюсь в Ююшкиных книжках, покажу тебе ее на картинке.
Она обняла его за шею, доверительно шепнула:
— Мне бы столько титулов и, как говорят к тебя на Земле, общественных нагрузок по совместительству — тоже навсегда в девочках осталась бы…
Он почесал в затылке, как делал всегда, когда пытался что-то припомнить (и постоянно забывая о том, что это чувствительнейшим образом ее раздражало).
— Да, чуть не забыл: прибавь ко всему еще и диадему лунной владычицы! Представь себе: ты — в пелене лунного света…
Вот к этому она никак не была готова — из мягкого плена любимых рук ее точно отбросило назад, в душную полночь, где черные скалы перечеркнуты ослепительным серебром, оливковое кружево подлесий таится в долинах… И неизбывная боль на губах. Впервые — между нею и Юргом.
Ну, уж нет! Что подвластно Юпитеру… А в первую очередь ему подвластен он сам (плохо же она Юпитера знала…) Так что это наваждение она сейчас пригасит. Не впервой.
— Не дрожи, не поможет, — свирепым басом, которому позавидовал бы любой козлонравный сатир, уже отловивший свою нимфу, пообещал командор, перенося жену через порог их жилища. — Пора поставить на всей этой мифологии жирный крест.
Она заставила себя засмеяться:
— Хвастун! А если получится клякса?
— Не дразни античного героя!..
И уже за полночь, когда над Бирюзовым Долом торопливо выкатилась пятая луна, мона Сэниа уловила сонный шепот: «Ну, теперь и помереть не жалко, пусть хоть вепри рвут, хоть псы грызут…»
Банально, конечно, но что еще возьмешь с простодушного варвара, мнящего себя Геркулесом по завершению тринадцатого подвига? Она не отозвалась. Как и на всякую женщину, отрезвление нисходило на нее прежде, чем на ее супруга; но, как и каждая Настоящая Женщина, она никогда не давала почувствовать этого мужу. Тем более что мысленно она была уже в непредставимом для него далеке, в царстве Лунного Нетопыря, где до желанной цели — талисмана, который, черт побери, достанется ей и только ей, оставалось всего несколько шагов. Если бы не заунывный рассказ Горона, она, может быть, к этому времени уже получила бы от маггиров заветный амулет… или убедилась в том, что и на этой планете искать его бесполезно.
Теперь придется ждать, пока муж не начнет похрапывать отнюдь не на античный манер. Горон тем временем отправится в обратный путь, маггиры разбредутся кто куда и ради нее уж конечно снова не соберутся. И во всем виновато ее любопытство, как будто нельзя было оставить до лучших времен эту доисторическую междоусобицу с мышами и лягушками…
Хотя что-то в этой эпопее было нелогичным. Ну, оказались мышланы не плюшевыми зверюшками, а коварными вездесущими крэгами — так этого можно было ожидать, сами же джасперяне, отдавая последний долг почившим предкам, и раскидывали их осиротевших спутников-поводырей по всем, какие ни попадя, планетам Вселенной. Тут-то они и расплодились…
