Агент Тартара - Иванов Борис Федорович (читать полную версию книги .TXT) 📗
ГЛАВА 12
ОДИН НА БОРТУ
Кэн без всякого восторга глядел на открывающийся на экране обзора вид. Место второй посадки «Саратоги» только тем и отличалось от покинутых окрестностей Поселения, что простирающийся к югу горизонт был далек и бескраен, а громада Седых хребтов надвинулась и грозной тенью нависала над горизонтом с севера. И все же — может, из-за этой громады, довлеющей над всем вокруг, — Кэн почти сразу пожалел о том, что опустил корабль именно здесь. Нехорошие это были места, он готов был поклясться в этом. Кому угодно и чем угодно.
Теперь даже защита силового поля — мощная, но невидимая — не казалась ему надежной. В самом деле: была ли у него, собственно говоря, гарантия того, что смертельная опасность не таится прямо здесь, на борту «Саратоги»? Что кто-то из оживших мертвецов не притаился в закоулках лабиринта корабельных отсеков и переходов? Что Нелюдь только ждет своего часа, чтобы добраться до него — единственной живой души, оставшейся лицом к лицу с пришельцами из ниоткуда?
Странно, Кэн Кукан боялся не самой схватки с нежитью, не смерти и мучений... Нет. Его сжимал ледяной ужас при мысли о том, что нежити этой заблагорассудится превратить его в нечто, чего он не мог себе представить. Сделать его своим... Собственное умонастроение все меньше и меньше нравилось Кэну. Это начинало напоминать тихое сползание в пропасть безумия.
«Возьми себя в руки! — скомандовал Кэн самому себе. — Ты не маленький мальчик, чтобы бояться пустого корабля. Ты сам хорошо знаешь, что там — на сотни метров вниз — нет решительно ничего страшного: только тонны металлокерамики, километры трубопроводов, кабелей, стекловолокна... Пара надежных реакторов и три десятка еще и половины ресурса не выработавших планетарных движков. Компьютерная сеть экстра-класса. Надежная обшивка. Защитное поле... И все. Никакой мистики!»
Но неприятный холодок все равно забирался ему в душу.
Чтобы как следует отвлечься, Кэн забрался в кресло штурмана и принялся прогонять основные бортовые системы через систему послепосадочного тестирования. С удовольствием выловил и отладил пару «багов» и, вознаградив себя баночкой пива, снова приступил к тестированию корабельной машинерии. На этот раз — к предстартовому.
Но все хорошее кончается. Даже предстартовое тестирование.
Кэн хотел заняться хоть чем-нибудь еще, но неожиданно для себя понял, что не сможет. Мешал страх. Тоскливый страх, подкравшийся к нему в одиночестве и теперь выбравший момент, чтобы навалиться всей своей душной тушей.
И само по себе это было страшно — то, что Одиночество предало его. Кэн привык к тому, что оно всегда было на его стороне, Одиночество. Лучший друг и неизменный спутник «ночного народа» — охотников за чужим добром. Оно же и их вечное проклятие. Но никогда не враг. А вот теперь оно играло против него: стало убежищем для зыбких, призрачных теней. Отворило черный ход для невидимого противника. Позволило страху пустить корни в его душе. Да, это было предательством. Ударом в спину.
Вообще говоря, то «хоть что-то еще», чем собирался заняться Кэн, было прогулкой по сейфам «Саратоги» — занятием, по всей видимости сулящим неплохой улов и ставшим теперь абсолютно безопасным. Кэн не собирался застревать на корабле до той поры, когда его неизбежно возьмут в оборот многочисленные комиссии, которым непременно надо будет знать: что же, собственно, приключилось с двумя звездолетами, встретившимися на пути к Чуру? Он не представлял себе еще, как добраться до хранящихся в номерном абонентском ящике орбитера документов на свое настоящее имя, но ускользнуть с корабля было относительно легко: на борту имелась, как раз на случай аварийной посадки, пара глайдеров с запасом энергоносителя. На худой конец как транспортное средство годилась и сама «Саратога».
К тому же была и неплохая отмазка, если уж дурная судьба отдаст его в руки властей, то он — навигатор Лесли Коэн — меньше, чем кто либо, отвечает за то, что сейфы и абонентские ящики корабля, несколько часов пробывшего под контролем пиратов, оказались обчищенными. «Война все спишет», как временами говаривал Щишел-Мышел.
Однако сейчас Кэн просто не мог себя заставить спуститься в полутемный лабиринт жилых и служебных помещений «Саратоги». О приснопамятных грузовых ее отсеках и речи не было.
«Пресвятая Богородица, — сказал он себе. — Кажется, я заработал комплекс... Чертовы мертвяки... Чертовы вояки! И чертовы ищейки!»
Он гвозданул кулаком по подлокотнику капитанского кресла.
«Да бляха же муха! (Еще одно Щишелово любимое выражение пошло в ход.) Возьми себя в руки, Кэн! Ты раскис и превратился в тряпку! В медузу!!».
Из многочисленных лекарств от страха Кэн предпочитал одно, самое, пожалуй древнее, после поедания мухоморов и танцев с бубнами. Он вытащил из оружейного рундучка боевой бластер (черт с ними, с правилами применения оружия на борту космического судна) и пристегнул его к поясу. Потом заставил себя подняться и, стиснув зубы, спуститься на пару уровней вниз, в хорошо обжитый бар для офицерского состава.
Пара экстренных маневров, проведенных в «крутом» аварийном режиме, превратила все незакрепленное оборудование бара в кучу мусора. В его составе преобладали осколки декоративной посуды и стеклянных — проклятая традиция! — бутылок из-под дорогого спиртного. Наличествовали также компоненты различных закусок с примесью игральных костей и кетчупа.
При появлении посетителя в лице Кэна Кукана над всем этим великолепием включился приглушенный свет и заиграла тихая музыка. Кэн покрыл сервисную автоматику плохими словами, прошел за стойку и покопался в контейнере с инструментом, содержавшимся под ней. Оказавшимся под рукой ковыряльником неизвестного назначения отворил витрину, за которой в гнездах из упругого пластика ждали своей очереди охлажденные бутыли с наиболее дорогим пойлом, положенным личному составу экипажа «Саратоги». Выбрал «Грант», вытащил из холодильника кювету с кубиками льда и стал искать глазами целый стакан.
И услышал вдалеке трель вызова бортового интеркома.
Сжимая треугольную бутыль на манер томагавка, он выглянул в коротенький коридорчик. Сигнал повторился.
Кэн чертыхнулся и прошел в тот отсек, из которого исходил звук.
Это была кабина кока-оператора автоматического камбуза. Интерком — справа от рабочего места кока — заливался уже третьей трелью. Кэн нервно сорвал трубку и уставился в окошко мини-экранчика. В нем торопливо ползли серые, размытые полосы. А в трубке звучал сигнал отбоя.
Кэн снова помянул Нечистого и положил трубку на место.
Бортовой интерком на пустом корабле (а ведь «Саратога» была пуста, не так ли?) мог испустить сигнал вызова только в одном случае, если система внешней связи присоединена к внутренней сети судна и на нее поступил адресный сигнал вызова. Но кому извне пришло в голову вызывать именно камбуз «Саратоги»? Разве что тыча наугад в клавиатуру компьютера узла связи... Но Кэна не оставляла мысль о том, что на связь с кем-то (с кем?) пытался выйти кто-то, кто был вовсе не вне «Саратоги». Кто-то, кто притаился здесь, на борту...
И словно чтобы подтвердить его предположение, трель сигнала повторилась. На этот раз она донеслась до него — еле слышно, но вполне различимо — сверху, из ремонтного отсека через оставшийся открытым люк. Она настойчиво звучала до тех пор, пока не принудила-таки Кэна подняться и найти проклятый аппарат. Который с издевательской точностью повторил тот же номер, что и его собрат из камбуза, с мгновенным отключением вызова после поднятия трубки.
С минуту Кэн молча, наливаясь злобой, рассматривал нагло попискивающую трубку. И неожиданно похолодел: он понял, что писк этот был не единственным звуком, нарушающим наступившую тишину.
Внизу, в разгромленном баре звякнуло стекло.
И еще еле слышно заскрежетало что-то далеко внизу, наверное, в районе дюз. Еще раз. Еще и еще, уже куда как более уверенно. А на все это наложился совсем уж тихий, на грани порога восприятия низкий ноющий, механический какой-то звук. Кэн мучительно попытался припомнить, с чем он ассоциируется в его сознании, но в этом не преуспел.
